Пока я принимал душ, у меня от воспоминаний, несколько раз случилась эрекция, и я раздраженно топил ее под струей воды, ругая себя за скотские мысли. Так нельзя. Анабель еще ребенок, а мне, похоже, нужно лечиться, раз я думаю о ней, как о предмете сексуальной фантазии. Боже, но до чего ее легкое касание меня взбудоражило. Даже не знаю, как после этого смогу вести уроки, чтобы не посмотреть на девушку и не захотеть ее еще больше.
Забудь, Рэм. Ты должен забыть об этом.
Двухэтажный домик учительницы, располагался в спальном районе, в пяти кварталах от центра. Тихий и спокойный. Никаких тебе шумных соседей и полицейских сирен посреди ночи, когда город только-только улегся спать. О постоянных разборках на улицах под моими окнами, я вообще молчу. Что ни ночь, то драка со следствием. Ну, со временем начинаешь привыкать и меньше обращаешь внимание. Даже, когда с улицы молят о помощи, я меньше вздрагиваю и подбегаю к окну, чтобы посмотреть, что случилось, потому что по большей части, дело касается пьянчужек, шлюх и наркоманов: кто-то кому-то не долил, не доплатил или прокинул с дозой.
Мисс Гринер распахнула дверь и, увидев у меня в руке букет, покраснела.
Как давно она получала что-то от мужчин?
Добрый вечер, мистер Уолл.
Добрый вечер, мисс Гринер. Я протянул ей цветы. Это вам.
Спасибо. Она с шумом вдохнула их аромат. Проходите, пожалуйста.
Я прошел внутрь, оказавшись в просторной, ярко-освещенной гостиной. Первое, что мне попалось на глаза, это межэтажная лестница из белого дерева, ведущая на второй этаж. Может, на «ты»? Тем более, мы сейчас не в школе.
Я не против. Кора шагнула в кухню, отделенную белоснежно-белой стеной с портретом женщины, эпохи Просвещения.6О, это была не просто неизвестная женщина, или элемент декора для мисс Гринер. Это был портрет Елизаветы Батори,7самой жестокой и кровожадной убийцы за всю историю жизни. Почему у мисс Гринер висел портрет Кровавой графини, я не понимал. Возможно, мы все стремимся держать у себя в шкафу что-то жуткое, чтобы не совершать опрометчивых поступков. Только от чего отгораживалась Кора? Ты удивлен? я был уверен, что она несколько секунд стояла и смотрела, пока я задавался вопросами о картине.
Немного. Я повернулся к ней. Но, я озадачен. Ведь, ты не веришь в монстров.
Кора пожала плечами.
Она была настоящей. Она протянула мне бокал с красным вином.
Мы двинулись во вторую часть гостиной, где размещался мягкий диван буквой Г, кофейный столик, стеллажи с книгами, небольшой письменный стол, ютившийся в углу, с кипой газет и камин, который Кора заранее разожгла.
Я втянул носом запахи, которые витали в воздухе. Пахло благовониями и еще чем-то, что я не мог разобрать. Какой-то солоноватый оттенок, который не укладывался ни в одно обозначение с травами.
У тебя очень уютно. Действительно уютно. Для одинокой женщины, ее быт был обустроен по всем параметрам: немного простоты, немного роскоши и романтичности. А я вот не представляю, куда девать свою коллекцию книг.
Кора отпила вина, повернувшись ко мне всем телом.
Я бы хотела спросить тебя кое о чем. Можно?
Да, конечно.
Наблюдая за тем, как ты играешь с командой, она закусила губу. Мне показалось, что на поле был не ты, а кто-то другой. Ты словно потерялся.
Ох.
Это так. Не в прямом смысле, поспешно добавил я. А то решит, что я реально чудовище. В школе и колледже, тренера называли меня Монстром, из-за того, как я играю. Я, как бы, отключаюсь от реальности, концентрируясь только на игре. В те моменты, я знаю, что должен двигаться, нападать и ни перед чем не останавливаться. Как животное, управляемое инстинктами. Не редко, меня сравнивали со зверем, так что я не удивлен твоему вопросу. Я отхлебнул напитка. Жидкость опалила глотку, скатившись по пищеводу, и бухнулась в желудок. Какой странный вкус. У тебя столько газет.
Кора снова пожала плечами.
Люблю читать. Она сделала жадный глоток, словно нервничала. Я принесу еще вина. Кора спешно пересекла гостиную, исчезая в кухне.
Я поднялся, прохаживаясь по комнате. Остановившись у камина, и в очередной раз, вдохнув запах, исходящий от тлеющих благовоний, я снова пытался разобрать ароматы.
Спрошу об этом Кору.
Шагнув к письменному столу, я взял газету, пробежавшись взглядом по заголовку.
«Пятая жертва неизвестного маньяка. Он опять это сделал!».
Отложив газету в сторону, я взял следующую.
«Найден еще один труп школьницы. Преступник пока не пойман!».
И еще.
«Попробуй поймай меня! Убийца водит полицию за нос!».
«Убитые горем родители, похоронили дочь в свадебном платье. Она никогда не узнает жизни!»
«Жертве всего шестнадцать!».
Сложив газеты, я вернулся на диван.
На кой черт, Кора держит у себя столько газет об убийце? Хотя если в ее доме висит портрет Батори, то я не удивлен, ее коллекции заголовков.
Прости, что так долго. Кора поставила поднос с закусками на кофейный столик. Подхватив бутылку, она долила нам вина.
Ты интересуешься преступлениями?
Она зависла с бокалом у губ. Потом, хихикнула, потупив взгляд.
Ты видел газеты?
Такое из памяти не сразу удалишь.
Не слишком, если только это не касается занятий по истории. К тому же, об убийце пестрят все газеты. Кора отставила бокал с вином на стол. Думаешь, что я странная?
Нет. Я, к примеру, собираю фантики от конфет. Это, конечно, ничто по сравнению с газетами, но, по крайней мере, она не станет считать себя единственной странной в этой комнате.
Мы посмеялись. Несколько минут помолчали, думая каждый о своем. Не знаю, чем был занят ее мозг, но к еде она не притронулась, а я, напротив, налегал на оливки и сыр, теперь, чувствуя странный, вкус во рту.
Что за черт?
Можно, я спрошу тебя?
Спрашивай. Я сделал несколько глотков вина, чтобы забить непонятный привкус. Может, еда не свежая?
Было бы глупо тебя спрашивать об отношениях, раз ты пришел ко мне. Она нервно повела плечами. И все же, я хотела бы уточнить. Ты свободен?
Я ожидал, что она спросит. Иначе, к чему вообще было затевать повод выпить?
В последнее время я свободен.
Кора резко подалась ко мне, задев руку, в которой я держал бокал с вином. В итоге, напиток опрокинулся мне на рубашку. Я не успел возразить, как она прижалась к моим губам, с почти, что животной страстью, целуя меня. Мне хватило мгновения, чтобы отреагировать на поцелуй, хотя я понимал, этого не стоит делать. Не стоит спешить, потому что отношения, построенные на взаимном сексе, ни к чему не приведут. Я попытался мягко отстранить Кору, но она лишь застонала, перекинув ногу через меня, седлая и потираясь о мою промежность.
Проклятье. Я либо должен ее остановить и сделать это до того, как решу продолжить, либо позволить себе плыть по течению.
Кора, пробормотал я, пока она целовала мою шею, попутно расстегивая пуговицы на моей рубашке. Кора.
Что? она распахнула рубашку, присасываясь к соскам, очерчивая каждый, кончиком языка. Тебе не нравится?
Мне нравилось. Черт бы побрал себя, но мне нравилось, что она делает.
Если вспомнить, как давно у меня был секс, то я давно должен состоять на учете по спермотоксикозу, но я, правда, офигевал от происходящего.
Я хочу тебя. С жаром прошептала Кора, расправляя ремень и расстегивая ширинку на моих брюках. Прямо сейчас.
Подожди, все же, я нашел в себе силы, ухватить ее за руки и остановить. Как бы мне не хотелось утолить сексуальный голод, вырезать из памяти лицо Анабель, ее поцелуй, я не хотел все усложнять. Я понимал, что ничего лучшего у меня уже не будет. В худшем случае, я останусь законченным холостяком с однорукой невестой, а Кора сойдется с Джонсоном. Потом буду проклинать себя за глупость, что так и не решился двигаться вперед, а как дурак, пошел на попятную. И все же, мне казалось, что делать этого не стоит. Ты вправе ненавидеть меня за это.