Старый Володарь мигом смекнул, как извлечь из этого инцидента моральную выгоду. Его, как и глав многих других Домов, раздражало возросшее могущество Пендрагонов, и он не преминул воспользоваться представившимся случаем, чтобы унизить в моём лице всю нашу семью.
Володарь Даж-Дома, публично обвинив меня во всех смертных грехах, потребовал, чтобы я немедленно женился на Радке. Причём сделал это в такой оскорбительной форме, что я не мог выполнить его требование, не поступившись гордостью, не уронив своего достоинства… И не только своего собственного - ведь я не просто какой-то там Эрик из Света, а старший сын короля, первый принц Дома, наследник престола. В силу этого, моя честь никогда не была лишь моей исключительной собственностью, она всегда была неотъемлемой частью чести всего нашего Дома. Отец и мать советовали мне «ублажить вздорного старика», так велел им родительский долг; но как король и королева, я уверен, они были горды и довольны тем, что я не послушался их совета. Скрепя сердце, собрав всю свою волю в кулак, я наотрез отказался жениться на Радке, вдобавок разорвал грамоту с текстом официальной ноты, составленной в форме ультиматума, и швырнул её под ноги послу Даж-Дома. Оплеуха, предназначавшаяся мне и всей нашей семье, бумерангом вернулась к Володарю. Когда закончился тот памятный приём, я бегом вернулся в свои покои, замкнулся в спальне и долго ревел, как сопливый первоклассник, которого отколотили большие ребята и отобрали у него деньги на мороженное.
Да, я отстоял свою честь, честь семьи, честь Дома, но сделал это ценой двух разбитых сердец - моего и Радки. С тех пор я ни разу не виделся с ней и даже не разговаривал. Мне было стыдно посмотреть ей в глаза, я чувствовал себя подлецом, законченным негодяем. Кроме того, я очень боялся, что одно её слово, один её взгляд, один её жест, и я позабуду обо всём на свете - о чести, о гордости, о достоинстве…
И вот она снова передо мной, такая же как прежде, и я смотрю на неё, не в силах отвести глаз…
-Прости меня, родная, - виновато произнёс я.
Вместо ответа, Радка взяла из посудомойки тарелку и что было силы бросила её на пол. Осколки фарфора разлетелись во все стороны.
-Я тебя ненавижу, Эрик из Света!
-Я тоже люблю тебя, - мягко сказал я.
Она всхлипнула… или мне показалось?
-У меня… Кроме тебя, у меня никого не было…
Я вздохнул:
-У меня была… только одна…
-Только одна! Всего лишь одна! Экая мелочь! - Радка взяла следующую тарелку и тоже разбила её. - А как только ты узнал, что она выходит за другого, так сразу же сговорился с Ладиславом, чтобы… чтобы…
-Ни о чём я с ним не сговаривался, - запротестовал я. А здравая часть моего рассудка ободряюще прошептала мне: «Ревнует, значит, всё ещё любит». И я решил перейти в наступление: - А ты? Ты тоже выходишь замуж.
Радка широко распахнула глаза и в недоумении уставилась на меня:
-Что за чушь?!
-Ладислав так сказал, - объяснил я.
-Это… - Вдруг в её взгляде мелькнул вызов. - Ну, допустим. А тебе-то что?
-Не нужно допущений, милая, - сказал я, делая первый неуверенный шаг вперёд. - Я люблю тебя и не уступлю никому - ни в допущениях, ни в действительности.
-А я ненавижу тебя! - упрямо заявила она и вновь запустила руку в посудомойку - за очередной тарелкой.
Под предлогом спасения кухни Ладислава от полного разгрома, я заключил Радку в объятия.