Уильям проснулся весь в холодном поту. Ему снова снился кошмар. Они преследуют его уже не одну неделю и не один месяц. Он знал, что после них ему уже не уснуть. Он долго мучался от них и по-своему истолковывал их значение, но избавиться от них так и не смог.
У него был свой способ, который он считал единственно правильным, но сделать этого тут он не мог. Повсюду были санитары и медсёстры. Он не верил, что О'Коннел сможет помочь решить его проблему, но другого способа уйти прочь отсюда у него не оставалось.
Всё оставшееся время он провалялся в полудрёме, а когда его разбудила медсестра на приём к психотерапевту, он даже не хотел вставать.
Мистер Торрел. Вам пора на приём к психотерапевту.
«Как же задолбали эти психологи, психотерапевты, психиатры, все, кто связан со словом психо! Вот чем они занимаются в своих клиниках, кроме как промывают мозги своими заумными терминами, да заполняют бумажки? А эти психиатры-такие важные, как стручки бумажные! Мнят себя Богами и могут пичкать людей таблетками, надеясь, что они решат все проблемы. Хотя, должен признать, та девушка как её там? Дженна О'Коннел вроде как старается делать вид, что ей не всё равно на меня и делает свою работу. Но как она сама сказала, их профессия обязывает их оставаться беспристрастными к чужим проблемам. А значит, она не лучше других таких специалистов. Но у нас был уговор и я сдержу свою часть. А сдержит ли она свою?»
Уильяма помогли усадить в инвалидное кресло. Курс обезболивающих помогал ему справляться с физической болью. Но его психологические раны ещё очень сильно кровоточили и пока он не доверится О'Коннел, залечить их будет очень трудно.
О, мистер Торрел. Я очень рада тебя видеть! Как ты себя чувствуешь?
Оставь эти любезности. Мы оба знаем, что тебе всё равно на мои личные проблемы. Впрочем, как и всем остальным таким «психологам».
А, так ты о том, что я говорила в прошлый раз? Ты не совсем верно истолковал значение моих слов. Наша профессия обязывает оставаться беспристастными, чтобы не терять объективное мышление во время проведения сеанса. Ведь если специалист проникнется лишними чувствами или эмоциями, его профессиальная оценка может быть искажена и вследствие он может дать неправильный совет или назначить неправильное лечение. А это чревато последствиями как для пациента, так и для самого специалиста. На самом деле мне важны проблемы своих пациентов, но я не позволяю им мешать моей работе.
Раз вам важны мои проблемы, то думаю, вы с упоением послушаете как же я так докатился до жизни такой.
В прошлый раз ты ушёл, так и не ответив на мой вопрос, хотя у нас ещё оставалось время.
В прошлый раз я был не готов.
А теперь, как ты считаешь, ты готов?
Ну да. Задавайте уже свои вопросы.
Можешь обращаться ко мне на «ты».
Нет, извините, я пока не готов к такому. Мне от этого не комфортно.
Я повторю и немного перефразирую свой вопрос. Происходили ли в твоей жизни события в жизни, которые сильно повлияли на твоё мышление и психику? Как тебе давалась учёба в школе? Не возникало ли у тебя там проблем с учителями или сверстниками? Были и есть ли у тебя сейчас друзья? Какие отношения у тебя с матерью сейчас?
Ух, ну и загрузили вы меня вопросами, конечно. Ну ладно, начну с самого простого.
Своё детство я охарактеризовал как «дерьмово», потому что у меня с самого начала не задалась учёба. Друзей у меня почти не было. А те люди, с которыми я пытался завести общение, на контакт идти не хотели. И так было до конца средней школы. Все эти дебилоиды-одноклашки. Тыкали в меня пальцем со словами. «Зырь, его мамка в школу за ручку водит.» «Ха-ха, смешно.» Да смешно, просто обхохочешься!
Само собой я говорил им, что это не так. Давал им понять, что они не правы, но толку от этого было мало. Я тогда не знал, как себя вести. Просто не был приучен к, как это у вас называют, адаптации к социуму. Ну и так как единственным моим другом на тот момент была моя приёмная матушка, я рассказывал ей о своих проблемах.
***
Диалог Уильяма с матерью
Хорошо, что ты тогда не промолчал, но в наше время, увы, полно дебилов, которых трудно вразумить по-хорошему. Позволь, я разберусь с этим. Поговорю с их родителями.-говорила она мне тогда.
Нет, что ты! Не надо! Если они узнают, они же меня загнобят!
Не говори глупостей! Я поговорю с их родителями, они всё сделают как надо.
***
Она тогда была одета в своё платье в горошек и накрашена как на подуим. Стоит ли мне говорить вам, что это не помогло? Всё стало только хуже. Мало того, что меня звали маменькиным сынком, так ещё и добавили клеймо «ябеда». Я начал отвечать на обзывательства обзывательствами. Но обстановка только накалялась от этого. Был среди них такая крайне мразотная компания. Я называл их «Омерзительная тройка». Фамилий я их не вспомню, но помню, что одного звали Дэйв, другого Карл. А третий, тот который меньше всех выёживался, уж и не вспомню как его звали. Вспомнил, его звали Дик. Ну и эти три обрыгана постоянно портили мне жизнь. Дэйв был их предводителем и постоянно вставлял мне палки в колёса. А он сам по себе такой невзрачный. Весь прыщавый, со светло-русыми зализанными волосами ещё и таким типичным реднековским говором. Я, конечно, ничего не имею против жителей деревень, но вот он был ярким примером откроенного быдла. Я не знаю, куда смотрели родители и занимались ли они вообще его воспитанием? Или может, они к нему относились также наплевательски, как семейка Юэлов к своим детишкам, кто знает.
Просто то, как он себя вёл-это было отвратительно. Хамил, дрался, позволял себе вести по-свински на уроках и при учителях, в том числе. А учителя ничего не могли сделать ему и его компании, поскольку согласно своим должностным обязанностям, педагог не имел права поднимать руку на ученика, а по-другому они никак не понимали. Но даже если бы наш учитель и сорвался, я бы не стал ему как-то препятствовать. И вот эта троица всегда меня бесила и каждый раз, когда я конфликтовал с ними, как бы я не старался, я всегда выходил проигравшим.
В эти моменты ты чувствовал бессилие, беспомощность, не так ли?
Именно так.
А какие шаги ты предпринимал, когда понял, что жалобы взрослым и попытки решить проблему самостоятельно не помогают?
Да какие ещё были способы? Я, честно говоря, хотел и вовсе ту школу покинуть, потому что меня и бить начали. Но школа у нас тогда была одна свободна. Поэтому пришлось терпеть.
А ты не пробовал записаться в какие-нибудь секции по самообороне?
Скажу, как это было. Я когда домой вернулся с синяками, меня мать весь вечер расспрашивала.
***
Кто это с тобой сделал??
На что я ответил.
Это Дэйв и его компания, только умоляю, ничего не говори и не делай, а то хуже будет. Лучше давай дождёмся, пока не появится свободное место в другой школе. А то хуже будет.
Помню, я тогда был сильно расстроен. И тут она мне уже ответила.
Ну уж нет, Уильям Торрел! Ты не должен вот так раскисать. Почему из-за каких-то дебилов ты должен вот так складывать руки и сдаваться? Ты вовсе не слабый парень. Ты силён духом. Я могу понять, почему ты считаешь, что всё безнадёжно. Ты потерял отца и у тебя не было толком мужской поддержки. Но ты не переживай. Вот найдёт себе твоя матушка кавалера. Думаю, вы с ним сладите. А пока вот что могу тебе посоветовать. Сходить в детскую школу кикбоксинга. Там как раз набирают детей с твоего возраста. Думаю, тебя там подучат нужным приёмам. Есть у меня один старый знакомый. Дядя Эдвард, помнишь его?
Да, конечно помню. Он был вроде как другом твоего папы.
Всё верно. Я покажу тебе где его место.
Зал кикбоксинга дядюшки Эдди располагался в двух кварталах восточнее от Бэйкер-авеню. С виду невзрачное здание, больше похожее на гараж, чем на тренировочный зал. Дядя Эдди не был двухметровым медведем, при виде которого у тебя штаны окрашивались в жёлтый цвет, но одна молва о нём уже заставляло многих содрогаться. Ведь многие знали, что по молодости дядя Эдди был грозой улиц. Он и его банда наводили порядки в городе.