Откуда? не понял я.
Это я не вам, кочумайте!
Фамилия такая Кочумайте, пояснил одноглазый и последовал примеру коллеги. Литовская. А ещё есть другая, похожая: Забирайте. Так что, забирайте свой чемодан, Багратион Наполеонович, и трусцой по сопкам. Представьте, что мимо вас промчался ваш любимый поезд.
11.
Вот ведь странно, правда? Как только речь заходит о психушке, каждый раз неизменно возникают образы Наполеона, Ленина и Петра Первого! Один и тот же спаянный коллектив единомышленников. О чём это говорит? Знаете, у меня сестра в детстве рисовала дом в виде окна и крыши. Больше ничего её не интересовало ни стены, ни крыльцо, ни двери. Ни даже печная труба! Окно и крыша! Таково было её исчерпывающее представление о доме.
Через пять минут неспешного хода мы вышли к берегу реки, видимо, той самой, которая давеча так сильно напугала меня. На берегу, у каменного основания деревянного моста располагалась, собранная из полусгнивших щитов, будка с пустым флагштоком незавершённое пристанище то ли лодочника, то ли паромщика, то ли перевозчика душ. Небритый, худой старик в тельняшке с эполетом, галифе и шапке-ушанке, вышедший нам навстречу, свидетельствовал скорее в пользу последнего варианта. Немного смущал огромный армейский барабан, висевший на ремне через плечо и неизбежно наводящий на мысль об «отставной козе». Однако, в целом, образ перевозчика выглядел довольно убедительно и радовал глаз своим природным естеством, как, например, та же река, будка или мост. При ходьбе старик заметно подпрыгивал, демонстрируя тем самым, крайнюю, максимально лютую степень похмелья.
Привет небесному воинству! Чет-нечет! безучастно проклацали стариковы челюсти. Очередная, стало быть, заблудшая душа?
При этом он даже не посмотрел в мою сторону, видимо, душа настолько заблудилась, что и поиски отменили!
Здравствуй, Хранитель, поздоровались проводники по очереди и приняли в свои ладони его дрожащую дружественную длань. Напоролись на кавалеристский разъезд маршала Муската.
Мюрата, поправил старик. Он тут всех достал! Этого трактирщика давно уже пора отправить к его трактирным праотцам!
Теперь у нас одна дорога через твой мост. Пустишь, али как?
Одноглазый расстегнул сумку и вытащил оттуда поллитровку босяцой водки. В том, что это водка, я не сомневался, не смотря на то, что поверх оригинальной этикетки была налеплена другая, корявыми буквами сообщавшая, что в бутылке МАЛАКО.
Старость не радость, пояснил Хранитель больше себе, чем кому-то. Будто извинялся. Иных напитков организм ужо не приемлет!
«А ребята то тупые, подумал я о сопровождающих. Людей возят, а писать грамотно не научились!»
Ну, так что, Хранитель ценностей, напомнило о себе «небесное воинство», пустишь на мост?
Ничего не выйдет, чет-нечет! Челюсти старика, казалось, двигались сами по себе, безотносительно воли их носителя. Французское ядро угодило прямо в центральную опору, прореха в три метра. Перепрыгнете?
Вот чёрт!
Козлобородый спустился вниз по берегу метров на пятьдесят, за это время старик в один глоток наполовину осушил бутылку и удовлетворённо хрюкнул:
Парное!
Ну, крикнул одноглазый. Что там?
Ничего хорошего! Отозвался козлобородый и скрестил руки над головой. Придётся огибать по суше!
12.
Лодка есть, старик? Одноглазый помог обмякшему от молока, Стрельцу опустится на лежащее тут же бревно. Должна быть, ты ж перевозчик, мать твою, или кто?
Старику заметно полегчало. Дыханье его стабилизировалось, челюсти обрели необходимую координацию. Это значило, что всё сказанное им с этой минуты согласовано с его сердцем и умом! Об этом также говорил и тот факт, что Хранитель с сознанием дела водрузил на переносицу оправу с притороченными на изоленту душками. Стёкла в оправе, разумеется, отсутствовали.
Сколько я вас знаю, ребятки? говоря, старик то и дело поглядывал на бутылку. Сто лет?
Его настрой не сулил ничего хорошего, это я понял сразу.
Дашь лодку, сказал одноглазый, получаешь во вторую бутылку молока. Молоко мечта! Только что из-под коровы!
Козлобородый поспел как раз на конец фразы и внёс свою лепту:
А нет, вернёшься обратно в Очевидное-Невероятное. Готов ты к такой развязке?
Старик приподнялся, подложил под себя шапку и сел обратно. По лицу его наперегонки стекали бодрые капли пота.
Лодка есть, чет-нечет! На всякий случай он крепко прижал бутылку к груди, давая понять, что разлучить их теперь, чет-нечет, может только смерть! Камышинную затоку знаете?
Ну? И при чём тут?
Парни занервничали. Пока всё ещё короткий весенний день заканчивался, встречать ночь в холодном поле явно не входило в их планы.
Там она. На приколе. С вёслами, всё как полагается. Вчера с полудня в Тарутино плавал за ряженкой, обратно обессилел. Хотел сегодня с утра забрать, да забрало заело!
Хранитель закудахтал, явно довольный своею шуткой.
Так что, сходите сами, парни. Крепкие, здоровые чего вам! Десять минут туда десять обратно! Прямо рядом с Шевардинским Редутом. Лодка хорошая, не волнуйтесь. Десятерых таких, как вы кабанов выдюжит! Быстрее начнёте быстрее закончите! А неофита оставьте, я постерегу.
Для меня это было достаточно странно, но парни согласились! Что-то в речи Хранителя их явно подкупило, может, Шевардинский Редут?
Сопровождающие сняли сумки, и, пригрозив старику на ход ноги, твёрдой поступью отправились искать судно.
Ну вот, а теперь поговорим в соответствующей манере.
Старик похлопал ладонью по бревну, приглашая меня присесть.
Там вдали за рекой загорелись огни. Огни Очевидного-Невероятного. Здесь на склизком речном склоне они казались такими тёплыми и дружественными, так манили к себе, что хоть не перебирайся через реку вплавь. На секунду я даже представил себе, что это огни Лас-Вегаса. Но у Хранителя на этот счёт, похоже, было иное мнение.
Я сел рядом.
Обиделись, небось, за «заблудшую душу»?
Сначала обиделся, признался я честно. По привычке. Так уж у нас принято сперва обижаемся, а после думаем за что.
Вот-вот Рад, чет-нечет, что вы это понимаете Молочка?
Он протянул мне бутылку.
Только Кока-Кола, отказался я. И только диетическая.
13.
Вот ведь беда какая Искренне посочувствовал Хранитель. Будете там, он кивнул на другой берег, позвоните химику, он вам любую бодягу враз нахимичит.
Химику? не сразу сообразил я.
Ну да, сказал Хранитель. Дмитрию Ивановичу. Запомнили?
Старик отпил из бутылки и громко икнул.
В организме у него что-то забулькало, заурчало, забродило. Он внимательно прислушался к внутренним процессам, будто пытался расшифровать некое важное послание.
Вспомнив, что не один, перевозчик рассказал мне о конечном пункте моего назначения. По его словам, это вовсе не спец учреждение с почтовым адресом, географическими координатами и техническим паспортом. Так считают многие, но это заблуждение пускай думают, как им удобно, даже самое понятное и распространённое мнение это только личное впечатление о чём бы то ни было, но миру от этого ни холодно, ни жарко. А это и есть целый мир!
Относитесь к нему, как к единственно возможному жизненному пространству во всей вселенной и это подействует на вас лучше всякого элтацина. Мне надо, чтобы вы именно это поняли. Вернее, не так! Мне надо, чтобы это поняли именно вы! Я сразу, как только вас увидел, утвердился в смутном сознании, что с вас может начаться совершенно новый этап в истории Очевидного-Невероятного. Скажите мне по правде вы готовы в это поверить?
Во что?
В невероятное, которое в нашем случае вполне очевидно. Вам обязательно нужно в это поверить! А будет нелегко, против вас у них найдётся целый государственный аппарат, без него не может функционировать ни одно живое общество. Так что придётся с этим смириться. Идите-ка сюда Он жестом попросил меня придвинуться к нему насколько можно близко. Но вот с чем вы не можете и не должны соглашаться, так это с их системой вывесок и обозначений! Просто попробуйте оставить вещам их привычные названия, и может, тогда осколок ядра минует беднягу Багратиона, а генерал Кутайсов вернётся к своей Анастасии живым и здоровым!