Николай II, унаследовавший от своих предков не только шапку Мономаха, но вместе с ней и всю тяжесть вековых государственных амбиций, понимал, что только ослабление Германии позволит ему воплотить давнюю семейную мечту насчет Константинополя. Нужно было отвлечь Вильгельма от защиты далекой Османской империи.
«В феврале 1914 года российский совет министров провел заседание, чтобы обсудить перспективы завоевания Константинополя и проливов14, и пришел к выводу, что наиболее благоприятная возможность для этого возникнет в контексте общеевропейской войны. В апреле 1914 года царь Николай II утвердил рекомендации своего кабинета и поручил правительству предпринять все необходимые подготовительные меры для того, чтобы при первой же возможности захватить Стамбул и проливы»15.
Французский посол Морис Палеолог рассказывает об откровенной беседе с Николаем II в феврале 1915 года: «Как только встают из-за стола, император увлекает меня в глубину гостиной, предлагает папиросу, и, принимая серьезный вид, говорит мне:
Вы помните разговор, который был у меня с вами в ноябре прошлого года? С тех пор мои мысли не изменились. Однако, есть один пункт, который события заставляют меня точно определить: я хочу говорить о Константинополе. Вопрос о проливах в высшей степени волнует русское общественное мнение. Это течение с каждым днем все усиливается. Я не признаю за собой права налагать на мой народ ужасные жертвы нынешней войны, не давая ему в награду осуществления его вековой мечты. Поэтому мое решение принято, господин посол. Я радикально разрешу проблему Константинополя и проливов. Решение, на которое я вам указывал в ноябре, единственно возможное, единственно исполнимое. Город Константинополь и Южная Фракия должны быть присоединены к моей империи»16.
План Николая был очень прост. Шаг первый: победить Германию на европейском фронте. Шаг второй: победить Османскую империю, оставшуюся без союзника. Шаг третий: водрузить на собор Святой Софии православный крест и, закурив сигару с достоинством Майкла Корлеоне, небрежно бросить поверженному султану: «Никогда не вставай на сторону того, кто идет против Семьи»17.
Николай был страшно обременен родственными обязательствами со всех сторон: он не мог подвести великих предков с их грандиозными планами; он сочувствовал матери, с юности ненавидевшей немцев; он обещал умирающему отцу сохранить в стране абсолютное самодержавие. Через два с половиной месяца после восшествия на престол юный царь заявил провинциальным дворянам: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что Я, посвящая все Свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его Мой незабвенный, покойный Родитель»18.
Итак, Николай, ведомый тенями предков, решается на грандиозную войну. Разумеется, и основание для войны он находит семейное, родственное, по-другому никак не получается оправдать вступление России в чужой и далекий конфликт: «С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную, родственную Нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди Великих Держав»19.
Формальный призыв «защитить братьев-славян» обернулся долгой кровавой бойней между настоящими братьями-монархами, превратившими в пепел четыре империи: Российскую, Германскую, Австро-Венгерскую и Османскую. Каждый кузен искренне думал, что быстро и эффективно перекроит Европу; никто из них не ожидал, что элегантная дуэль между сверхразвитыми державами приведет к жутким потерям со всех сторон.
Вильгельм улыбался: «Обед у нас будет в Париже, а ужин в Санкт-Петербурге»20, Николай собирался завтракать в Константинополе В итоге германский император отрекся от престола и сбежал в Нидерланды, а российский принял самое страшное наказание из всех возможных.
Вместе со своей горячо любимой семьей.
Николай II в немецкой форме и Вильгельм II в русской форме на палубе немецкого военного корабля (1907).
Затишье перед бурей: кайзер Вильгельм II и король Георг V вместе в Берлине, май 1913 года.
Российский император Николай II и король Великобритании Георг V (1890-е).
Николай II в немецкой форме и Вильгельм II в русской форме. Фотография предоставлена Государственным архивом Германии (1905).
Это британская карта 1914 года, на которой начало войны изображено как схватка между собаками: французским пуделем, британским бульдогом, немецкой таксой и австро-венгерской дворнягой. Британский моряк возвышается над картой, мощь Королевского флота натянута на поводке.
Некоторые из художников, создававших мультяшные карты, прославились. Это относительно ранняя работа Уолтера Трира чешско-немецкого иллюстратора. Эту карту, на которой Британия изображена в виде шотландца, прячущего флот под своим килтом, можно рассматривать в контексте антинацистских материалов, созданных в Британии во время войны изгнанным из Германии Триром.
Эта голландская карта была опубликована в 1915 году, после вступления Италии в войну. Фигура, изображающая нейтральную Голландию, смотрит через плечо на своего воинственного соседа. Под давлением Германии художник был отдан под суд за нарушение нейтралитета Нидерландов, а за его голову немцы позже назначили цену в 12 000 гульденов.
Очень скудная пропагандистская карта, на которой осьминоги-близнецы Пруссия и Австро-Венгерская империя протягивают свои щупальца по Центральной Европе.
Великолепная карта, показывающая уверенность, которую многие испытывали в начале Первой мировой войны: иллюстратор был убежден, что объединенная мощь России, Франции и Британской империи быстро разгромит Германию и ее «шутовского» союзника, Австро-Венгерскую империю.
Карта Фрица Эльснера 1914 года, изданная в Кёльне Ф. Клотцем и Г. Кремером.
Первая из двух карт Карла Лемана-Дюмона, опубликованных в Дрездене в 1914 году под названием «Юмористическая карта Европы 1914 года».
Вторая из двух карт Карла Лемана-Дюмона, опубликованных в Дрездене в 1914 году под названием «Юмористическая карта Европы 1914 года».
Анонимная карта, напечатанная в 1914 году в Шарлоттенбурге, пригороде Берлина.
Пролог
1883 год.
Франция. Верден.
Леон! Леон, ты только посмотри! Это же настоящая бомба!
Франсуа влетел в уютный магазинчик на набережной Комедии, размахивая какими-то бумагами. Вид взбудораженный и даже дикий: пальто нараспашку, и это в декабре-то, когда ветер с реки Мёз становится сырым и недружелюбным! лабораторный халат весь перепачкан шоколадом и апельсиновыми брызгами, волосы взлохмачены.
Порой двадцатидевятилетнему Леону казалось, что тридцатисемилетний Франсуа его младший брат, а не наоборот; рассеянный, беспечный, вечно парящий в других сферах Франсуа Бракье был прирожденным ученым, изобретателем, едва замечающим, что происходит вокруг. Пока степенный, основательный, надежный Леон управлял семейной кондитерской фабрикой, подписывал договоры, заказывал оборудование, отправлял рекламные объявления в газеты, улаживал конфликты с работниками, подменял заболевших продавцов в магазине, как сегодня, Франсуа творил: придумывал новые вкусы знаменитых миндальных драже, испытывал самые безумные рецепты, сочинял оригинальные конфетные упаковки, рисовал чертежи станков, на которых можно было все это изготовить в промышленных масштабах. Физика, химия, высокая кулинария таланту Франсуа было подвластно всё; Леон же был блестящим администратором, виртуозно дирижирующим сложной системой управления растущим предприятием. Братья идеально дополняли друг друга и ни дня не могли друг без друга обойтись, хотя и ссорились частенько, уж очень они были разными.