Виталий Кузнецов
Музыкант, или Исповедь миллионера
Не грех упасть грех не подняться.
Сергий Радонежский
Вот оно прозрение шпиона, одна из дверей подъезда многоэтажки открыта настежь.
Сюда! Вон к тому подъезду. Все! Устал! Пошел спать! Олег попытался усыпить бдительность водителя такси: Вот, без сдачи, сунул ему в руку не крупную купюру
«Так-так-так, думал Олег, сил уже нет никаких, может быть, на лестничной клетке завалиться?» Поднялся под самый верх современной многоэтажки и обнаружил на самой верхней полке, т. е. над последним этажом, некое «лежбище», со сложенными картонными коробками и подобием матраса на них, и даже нечего было принюхиваться, чтобы определить стойкий бомжовый запах. «Вот сейчас пожалуют хозяева, надо будет объясняться, но уже никакой запах не мог выгнать его с этого, такого «уютного» лежака, что он растянулся на нем, как на своей двуспальной кровати, и провалился в тяжелый, но чуткий сон.
Как хорошо, что сон мой был очень чутким, Олег улыбнулся мне. Как будто бы фея во сне коснулась моей щеки, я больше почувствовал, чем ощутил, реальную угрозу, услышал крадущиеся тяжелые шаги по лестнице, лифта не слышал значит, эта братва пешочком топали на семнадцатый этаж, тихо между собой перешептываясь, но я слышал тяжелое, с одышкой, смрадное дыхание, словно смерть за мной крадется.
Он поднялся, сделал несколько гимнастических упражнений, затем поджег растопкой деревянные поленья, сложенные в камине, снова сел в свое кресло и продолжил:
Бомжи, два мужика и одна баба потихонечку крались, подбирались к своему убежищу. То есть к моему. Как мне себя вести с ними, я даже не представлял: просто присел на матрас, прислонившись к стене и смотрел, как эти трое, еще не успев заметить меня, подбираются все выше и ближе, все так же шепотом между собою переговариваясь Баба взвизгнула первой, заверещала, указывая на меня: Мы так не договаривались, не договаривались! Третьего позвали! Один из здоровенных бичей намертво закрыл ей рот рукой, чтобы она успокоилась и не верещала, другой уставился на меня, едва освещенного бледным светом луны из слухового оконца: Ты кто такой? Что здесь делаешь? Ни лиц их, ни глаз я не видел, но будто бы почувствовал некоторую неуверенность в вопросе. И знаешь, продолжил, улыбнувшись, Олег, я решил их «задобрить», ну, вроде как бы «перетянуть» на свою сторону. Нащупал в кармане одну из купюр, протянул ближнему из них: Извините мол, друзья-товарищи, повздорил с женой, а завтра на работу. Не будете так добры, чтобы уступить мне это местечко? А я вам очень даже буду благодарен, со смиренным видом протянул ближайшему ко мне краснеющую в тусклом свете луны бумажку Первый из бомжей дрожащими руками поднес пятитысячную купюру поближе к оконцу, пытался на просвет отгадать ее подлинность; другой, отодвинув притихнувшую подругу, подался ближе к своему товарищу: Покажи! Да нечего показывать настоящая! Пойдем, Вадя, и ты (бомжихе) тоже пошли! Отдохнуть человек хочет, не надо ему мешать, пускай спит себе. Так же осторожно, как и прежде, они стали спускаться вниз. И только в районе одиннадцатого или десятого этажа загремели створки лифта. А я провалился в сон без сновидений, прикрывшись какой-то вонючей тряпкой
Олег Валентинович! Олег Валентинович! К нам гости! милая мордашка, слегка стукнув в дверь кабинета, сияла, как тульский самовар, тот журналист или писатель, о котором Вы мне говорили.
Ну, давай, зови, Олег, по отчеству Валентинович, крепкий пятидесятилетний «старец», двинулся навстречу своему «долгожданному» гостю, о котором его предупредили друзья-товарищи.
Окажи самый любезный прием. Расскажи о себе, да так, чтобы никому неповадно было нас дальше «крушить».
Да только попробуйте нас сейчас сокрушить! Мало не покажется, улыбнувшись, хозяин кабинета выпрямился, готовясь встретиться с писателем
В кабинете с огромным количеством стеллажей, с бесконечными рядами книг, уютно потрескивал камин. Конец мая, а в Москве погода такая, словно никак зима не желает уходить из центра европейской части России: иногда по утрам даже снег может выпасть, а хозяин дома очень не любит холод. «Бр-р-р, снова поежился он, еще раз поднося руки к камину». Он немного нервничал, только не мог понять, отчего? «Ну, писатель, ну, журналист, ну, с друзьями моими знаком, а все равно, как-то не по себе, словно на телевидение зазвали, перед камерами собираются показывать».
В комнату вошел среднего роста мужчина, почти ровесник Олега, может быть, немногим старше, с доброй открытой улыбкой на лице, с гладко зачесанными, уложенными в «конский хвостик», перевязанными резинкой волосами, пронзительно голубыми улыбающимися глазами. Оглядел огромный кабинет, ряды книжных стеллажей, уютно потрескивающий камин, затем перевел свой взгляд на хозяина зала. А хозяин стоял в некоторой растерянности, не решаясь первым произнести приветствие.
Здравствуйте, Олег Валентинович! Очень рад Вас видеть, журналист, открыто и доверчиво глядя на хозяина кабинета, протянул руку.
Я тоже Вас рад видеть! Стас с Вадимом меня предупредили.
Ну вот и чудесно, присяду?
Конечно, конечно! Можете прямо в это кресло напротив камина. Холодно как-то Не собирается, видимо, зима расставаться с нами.
Это точно! Никак не хочет уходить в свою любимую Гренландию или Лапландию поправьте меня, если что.
Ну Вас поправлять Я думаю, найдутся люди, которые ЭТО сделают более профессионально, деликатно, почти что «реверанс», хозяин уютного кабинета вторил своему гостю
Олег Валентинович, наверное, мы проведем с Вами не один или два часа за беседой? Ведь для моего рассказа, ну, или репортажа, как Вам будет угодно, мне бы хотелось услышать Вашу «историю», и очень бы хотелось эту историю услышать с самого начала. Ну, или ближе к тому началу, как Вы стали тем кто Вы сейчас есть
Что, прямо с рождения? красивый, атлетически сложенный мужчина с едва заметной сединой на висках вопросительно посмотрел в глаза своему гостю.
А мы куда-то торопимся? репортер достал свою записную книжку, улыбнулся.
Я-то точно никуда не тороплюсь
А потом:
Мария! в сторону дубовой двери, которая охраняла покой хозяина, Организуй нам поесть-выпить
Задумался
Та же милая мордашка, на которую в начале встречи обратил свое внимание визитер, вкатила в кабинет столик-поднос с легкими закусками и двумя огромными фужерами.
Хозяин дома и кабинета, с весело потрескивающим камином, достал из буфета бутылку коньяка, плеснул добрую порцию по бокалам:
Давай на «ты» так легче нам будет общаться!
Я не возражаю! журналист протянул бокал навстречу хозяину дома
Блокнот остался где-то далеко, а история началась
Папаня мой в какие-то годы вместе с мамой произвели меня на свет. Первую, кого вспоминаю, свою бабушку. Она меня нянчила, сказки на ночь рассказывала, родителей в то, совсем детское время не помню. Мотались, видимо, по гарнизонам военным отец у меня был, словно отозвавшись на мой немой вопрос, ответил, а в школу уже пошел в столице одной из наших южных республик. Тогда уже ближе с ними «познакомился». С папой своим, Маму очень хорошо помню часто ее видел, склонившуюся над моей детской постелью, словно сон, а утром ее не было. Сейчас точно не смогу сказать, сон это был или явь
Предыстория такова: я получил задание написать о человеке что-то похожее на репортаж, но все же лучше, чтобы это было художественное произведение. Повесть, рассказ, а может быть, небольшой роман о том, как после многих мытарств ОН все же сумел подняться, нашел в себе силы и способности после множества падений, разорений, после предательства близких людей победить обстоятельства и снова стать миллионером. Стать счастливым, вновь обрести семью. Мне и самому захотелось докопаться до истины: что нужно сделать для того, чтобы найти в себе силы после стольких падений каждый раз подниматься: может быть, особый дух, или сила воли, или вера в свои силы и способности, а может быть, удача или провидение? А может быть ВСЕ ЭТО вместе взятое?..