Он ждёт тебя. А меня ждёт лекция.
Они прощались, понимая, что если и встретятся когда-нибудь ещё, то пройдёт не меньше двух сезонов.
Тропа вывела пилота к краю купола, где ожидал глубокий старец. Его ослабленные ноги покрывал мягкий яркий плед небесного оттенка, а худые руки сжимали маску с фильтром. Похоже, он надеялся хотя бы на короткую прогулку. Для обитателя скованной земли его жизнь казалась необыкновенно долгой. Он не только пережил своих детей, но и стал старейшим человеком на планете. И в завершении пути с неугасшим интересом наблюдал за миром сквозь прозрачные стены своего последнего пристанища. Дыша с помощью кислородного баллончика, он задумчиво глядел во мглу северо-западной границы.
Осталось два сезона, сообщил пилот с той же интонацией, что прародитель отвечал на его любимые детские вопросы о сезоне роста.
Как быстро пролетело время, улыбнулся старец, поправляя сползшие очки, чтобы лучше видеть внука.
Час отбытия неумолимо приближался. Обсуждая предстоящее и вспоминая прошлое, они пересекли пару куполов, занятых садами. Управляемое пультом кресло плавно, но уверенно, направлялось к выходу.
Хотел бы прогуляться. Ощутить прохладу ветра. Не поможешь? отложив баллончик, старец скрыл лицо под маской. Всего несколько минут.
Пилот помог ему в преодолении воздушной камеры, и они выбрались из купола. Коляска тихо ехала по ухоженной тропе. Пилот придерживал её, ступая рядом.
Слышал, что после недавнего землетрясения на опыте прибавилось расколов, со вздохом поделился долгожитель.
Он не разрушился за все тысячелетия, напомнил внук. Не стоит волноваться.
Отчётливые контуры тропы постепенно размывались, пока та вовсе не слилась с густой травой. Мужчины оказались на краю холма, откуда открывался вид на старый город. Долгожитель с интересом наблюдал, как пыль плывёт по каменной волне и поглощает приграничные руины. Он поднял руки к маске, но вместо того, чтобы поправить, снял её.
Не делай этого, пилот сразу попытался помешать ему, на что услышал возражение.
Близок мой последний вдох, пусть он окажется свободным, положив маску на колени, долгожитель продолжил оглядывать рубеж. Иногда сюда приходит девочка без маски, вдруг вспомнил он и посмотрел по сторонам, будто разыскивая ту, кого упомянул. На сделанное мною замечание она ответила, что в маске неудобно. Сложно с ней не согласиться.
Под куполами маска не нужна, заметил внук, пытаясь убедить его вернуться в защищённые сады. Должно быть, тебе нравится в оранжереях с прекрасным чистым воздухом?
Пожалуй, согласился долгожитель. Вот только мир уменьшился, он окинул взглядом полусферы, заменившие ему простор.
Что-то вдруг неуловимо изменилось в выражении его лица, придав особенно серьёзный вид.
Столько лет, проговорил он. Я прожил столько лет, но закат жизни сплёл их в единый мимолётный проблеск, который теперь неумолимо угасает в этой монолитной темноте. Так и не позволив разглядеть его.
Кого? почти шёпотом спросил пилот.
Этот свет.
Долгожитель пристально и даже с удивлением рассматривал морщинистые пальцы и ладони, будто видел их впервые. Он не мог долго удерживать руки на весу, поэтому вскоре опустил на плед и продолжил наблюдать за переливающимся валом, поглотившим улицы.
Я посвящал всё время монолиту. Изучал. Но мне кажется, я что-то упустил, он задумчиво взглянул на свою маску.
Узнать всё невозможно, пилот осознавал, что не найдёт слов утешения.
Возможно, протянул старейший житель.
И в его неуловимой интонации потерялась суть ответа. Согласился ли он с внуком или же, напротив, отрицал невозможность абсолютного познания.
Ты отправляешься в огромный мир. И я рад, что ты сумел осуществить свою мечту, долгожитель снова улыбнулся, но в голосе появились печальные оттенки. Как жаль, что я слишком стар для подобных путешествий.
Но всё же ты бывал в пустыне и видел открытый горизонт, в попытке подбодрить его напомнил внук.
Но так и не познал того простора, что откроется тебе.
Пилот видел в его взгляде понимание, что он может не успеть узнать о будущих свершениях первопроходцев. Но старец не хотел говорить внуку эти печальные слова и нашёл другие, произнеся их с искренней улыбкой:
Тебя ждёт интересный путь.
А тебя ждут оранжереи с чистым воздухом, заботливо проговорил пилот, понимая, что долгое отсутствие защитной маски отнимает жизненное время прародителя. Ты часто повторял, не может быть лучшего места, чем долина, вспомнил внук.
Я всегда обращал твоё внимание на то, что рядом, ведь понимал однажды ты неизбежно покинешь эти земли. Хотел, чтобы ты получше их узнал, навсегда запомнил каждую тропу и каждый холм, прежде чем отправишься в пустыню, старец сделал небольшую паузу, готовясь к важному напутствию. Делая последние шаги по краю монолита, не забудь взглянуть на мир.
Он закрыл глаза и не спешил делиться тем, куда направились его мечтания. И только лёгкая улыбка отражала их светлые мотивы. Наконец-то умиротворённый взгляд обратился к блеску куполов, и с глубоким вдохом старец пожелал вернуться в чистые сады.
Его слова напомнили пилоту то, что он сам недавно сказал девочке, встреченной возле рудника. Но в отличие от той, сегодня его время здесь закончилось.
Они прошли сквозь шлюз, и вместе с ними в комплекс прорвалась далёкая сирена, давшая понять, что на вершине начат сбор. Приятное волнение от предстоящего пути боролось со страхом неизвестности и грустью последнего прощания. С тяжестью на сердце пилот покинул прародителя, понимая, что едва ли они увидятся когда-нибудь ещё.
Солнце поднималось над долиной, стирая с холмов тени монолитных стен. Сирена стихла, что осталось незамеченным в скором поезде, устремлённом на восток.
Доставив винтокрылую машину на борт одного из сухопутных кораблей, пилот оставил свой багаж в кабине и, преодолевая металлические лестницы, бегом спустился на каменную гладь. Он спешил к краю монолита, боясь, что не успеет. Но вырвавшись из рядов стоянки, увидел, что вдоль пропасти уже выстроились в линию сотни или даже тысячи людей, желающих в последний раз взглянуть на дом. Найдя место между незнакомцев, пилот неожиданно подумал, что, вероятно, их пути больше никогда не пересекутся, и сегодня он видит их в первый и последний раз. А сколько незнакомых лиц осталось там, внизу. Он был убеждён, взгляды всех жителей долины сейчас прикованы к пределу. И он смотрел в ответ всему маленькому миру.
На одной из высочайших скал востока в ожидании прощального сигнала замер хрупкий силуэт. Девочка, мечтающая о далёком путешествии, сквозь бинокль глядела на границу в надежде рассмотреть хотя бы крохотные точки на краю.
Пилот не сразу обратил внимание, что вершину поглотила тишина. Прекратились разговоры и волнения. Люди молча смотрели на зелёный островок, зная, что больше не увидят блеска изумрудных водоёмов и не услышат шелеста листвы. В немом прощании долина размывалась пеленой, всё больше напоминая сновидение.
Вскоре вершину пробудил длительный гудок, и живая цепь распалась на бесчисленные звенья одиноких странников, отступающих от пропасти. Пилот закрыл глаза и отвернулся, что стоило немалого усилия. Словно вырвавшись из сонного тумана, он отдалялся от края монолита и впервые в полной мере осознал, насколько это тяжело. Но в нём не осталось сожаления. Казалось, проще покинуть дом сейчас и на протяжении последующих лет жить с мыслью, что этот мир всё ещё существует на обратной стороне планеты, нежели проститься с ним в его последние минуты. И когда настанет этот день, он уже давно будет лишь воспоминанием, что сделает его утрату менее мучительной.