Впрочем, тревожилась я не только насчет Блю. Моим главным врагом оставался мистер Оливер. Я пыталась просчитать его следующий шаг. Где начать поиски одинокой женщины, которая похожа на всех одиноких женщин в Остине? Иногда хорошо ничем не выделяться.
Библиотеки Остина стали мне вторым домом. Чтобы меня не начали где-то узнавать, я посещала каждый филиал не чаще одного раза в неделю. Ярборо, Твин-Оукс, Норт-Виллидж, Карвер и Фолк-Сентрал я старалась встать из-за компьютера до того, как дети выходят из школ. Если попадала в послеобеденный час пик, то бродила между полками и просматривала книги о путешествиях, притворяясь, что моя воображаемая новая жизнь всего лишь долгожданный отпуск.
Я проверила, как идет расследование смерти моего недавно почившего супруга. В отчете патологоанатома утверждалось, что Фрэнк умер от удара тупым предметом по голове. Удар тупым предметом может случиться из-за того, что череп сам прилетел на неподвижный твердый предмет, вроде края лестницы, только в газетах об этом никогда не писали. Мною по-прежнему «интересовались», в основном потому, что я исчезла сразу после его смерти. Местонахождение мое до сих пор не было установлено. Не сбеги я тогда, возможно, все обошлось бы и у меня остались дом, имя и жизнь без Фрэнка. Я подумывала вернуться, однако теперь, когда я вызвала гнев мистера Оливера, а соседи считали меня черной вдовой, едва ли возвращение пройдет гладко.
Чтобы отвлечься от живых, я переключилась на некрологи. Нашелся многообещающий труп Шарлотты Кларк. К такому имени я могла бы привыкнуть. У нее остались только сестра, племянница и племянник. Я записала информацию о похоронах и поехала назад к Блю.
* * *
Когда я открыла дверь, Блю сидела на диване и смотрела новости. Ее нога стучала по ковру, как отбойный молоток. Она выключила телевизор и встала.
Наконец-то. Пришла. Я тебя жду битый час.
Блю всегда удавалось хранить ледяное спокойствие айсберга, но сейчас она была напряженной, словно ей вкололи пару доз адреналина. Я начала нервничать еще больше, чем обычно.
Все хорошо?
Однажды будет. А теперь нам пора ехать.
Куда?
Расскажу в машине, отрезала Блю.
Она вышла за дверь и дождалась, пока я последую за ней. Подойдя к машине, бросила мне ключи:
Полагаю, ты хочешь за руль.
Мы молча сели в машину, и я повела ее по извилистому проезду.
* * *
Небо потемнело. Следуя отрывистым указаниям Блю, я объехала вечерние пробки. Направо, налево, налево и прямо, направо.
По трассе двести девяносто на восток километров сорок пять, потом сверни на двадцать первую.
Объяснишь мне, куда мы едем?
На небольшую экскурсию, полюбоваться природой, ответила Блю.
Ночью?
Да.
Природой любоваться лучше днем.
Ночью меньше туристов.
Блю, похоже, не была настроена на беседу, а я не хотела допытываться. Больше никто из нас не проронил ни слова, пока она не велела мне повернуть направо на трассу FM-60. Движение стихло, и я разглядела табличку с названием национального парка. Темнота и тишина наталкивали меня на мрачные мысли.
Ты же не убьешь меня там, Блю?
Она глубоко вздохнула. Расшифровать значение этого вздоха я не смогла. Блю открыла бардачок и вынула револьвер. От неожиданности я не удержала руль, машину мотнуло на встречную полосу. Казалось, вся кровь в моих жилах застывает в лед. Раздалось гудение встречного грузовика; я выровняла машину и попыталась унять бешеный стук в груди.
Тебе нужно успокоиться, проговорила Блю. Она открыла барабан револьвера и высыпала патроны. Бери. И перестань думать о всякой ерунде.
Она положила патроны в мою ладонь. Я сунула руку в карман куртки и пересчитала их, отпуская по одному. Один. Два. Три. Четыре. Пять
Притормози, когда увидишь указатель на Парк-роуд, пятьдесят семь. Мы едем туда, сказала Блю.
Я не в настроении для экскурсий.
Мы ненадолго.
Вот и национальный парк «Лейк Сомервилл». Пункт смотрителей был закрыт. Дорогу перекрывала цепь без замка, поэтому Блю просто вынула крюк из проушины, и мы проехали по проселочной дороге. Когда я остановилась на пустыре, Блю взяла с заднего сиденья фонарик, вышла из машины и зашагала по короткой тропе, ведущей к кемпингам. Я последовала за ярким лучом. Стояла тишина, только гравий хрустел под ногами и ровно стрекотали сверчки. Места для разведения огня выглядели заброшенными.
Блю вернулась к машине. Я снова последовала за ней. Она передала мне фонарик и открыла багажник.
Сохраняй спокойствие. Ты сможешь не паниковать, ради меня, Амелия?
Блю не стала дожидаться ответа и открыла багажник. Внутри оказалось свернутое большое одеяло. Я подошла поближе и поняла, что из одеяла торчат ботинки. Точнее, мужские ботинки размером не меньше сорок пятого. Я медленно повернула фонарик, чтобы увидеть голову, на одеяле чернело огромное пятно крови. Рядом с телом лежала лопата.
Ты что, кого-то убила, Блю?
Вопрос был глупый.
Очевидно, да, ответила Блю таким тоном, будто я интересовалась, купила ли она молока.
Кого?
Амелия, позволь представить тебе моего мужа, Джека Рида. Жаль, что вы встретились при таких обстоятельствах.
Пока мы с Блю тащили Джека в лес настолько далеко, насколько хватит наших сил, она выдала мне скупые сведения: Джек нашел Блю, пытался ее убить, но вместо этого погиб сам. Из ее уст все звучало просто, как сосчитать до трех.
Джек узнал, что у Блю есть тетя, и нашел несколько писем, написанных до смерти Греты, с адресом ее дома, четко выведенным на конверте. Он поехал в Остин, по последнему известному адресу некой Греты Майлз. Покараулив у дома меньше суток, увидел свою жену. Вскоре после того, как я ушла в библиотеку, Джек постучал в ее дверь. Однако Блю заметила его еще на подъездной дорожке. Спрятав за поясом револьвер, пригласила Джека войти. Когда он вытащил нож, она выхватила ствол и повела его к своей машине. Засунуть тело в машину не так просто, да и разводить беспорядок в доме ей не хотелось, поэтому она выстелила брезентом багажник и попросила Джека самостоятельно в него залезть. Он подчинился. И Блю тут же его застрелила. Вот почему так много крови.
Если б мне велели забраться в багажник, выстеленный брезентом, я бы точно сопротивлялась, сказала я. Все равно что самой в гроб ложиться.
С дулом у виска человек может сделать что угодно, даже лечь в гроб, ответила Блю.
Не поспоришь.
В лесу пахло сосной, дубом и тем ароматом чистоты, который бывает только на природе. От Джека пахло батарейками на девять вольт. Блю первой принялась рыть могилу. Когда ее дыхание стало хриплым, а по лбу, несмотря на ночной холод, ручьями потек пот, я переняла эстафету, хотя и не осознавала тогда, что не обязана хоронить чужого мужа. На самом деле я понимала, что становлюсь соучастником убийства, но, учитывая предыдущие два трупа, еще одно обвинение казалось каплей в море. В тот момент я посчитала почти мудрым решение поехать назад в дом Блю и скрываться от наказания за то, чего я не совершала.
Сначала шла мягкая глина. Потом копать стало тяжелее, и каждый раз приходилось давить на лопату всем весом.
Какой глубины должна быть яма? спросила я.
На кладбищах делают около двух метров. Думаю, нам хватит и полутора.
Похоже, Блю рыла могилу не впервые. Или много об этом размышляла.
На подходящего размера яму у нас ушло два часа. Блю столкнула мужа в могилу. Одеяло слетело, открыв изувеченное лицо. Я отвела взгляд и постаралась сдержать рвотные позывы.
Извини. Блю пожала плечами.
Она лопатой накинула одеяло на голову трупа и начала закапывать яму. Вскоре над могилой вырос небольшой холмик.
Так не пойдет, пробормотала Блю.
Она побродила вокруг, собирая камни и мох, а затем выложила ими место упокоения Джека и с минуту осматривала результат своей работы. Или, может, она так отдавала усопшему дань уважения.