Раз от одного воспоминания о его насмешливой физиономии мой врожденный пацифизм уходит в глухое подполье. Да мне просто жуть как хочется устроить этому волку какую-нибудь пакость поковарнее! И я ведь уже почти придумала подходящий вариант. Только реализовать не успела.
Ибо на сей раз лорд Тант сумел меня опередить.
Когда пчела кого-нибудь жалит, она умирает.
Вот бы и у нелюдей так. Сделал гадость — сразу сдох.
N.N.
Джейн Доусон
Я остановилась на пороге своего кабинета. Несколько секунд молча наблюдала, как Вейлинг с умным видом перебирает медкарты, разложенные на столе. Плохой знак. Водяница в моем кабинете в начале рабочего дня? Да еще со своими записями, которые она по привычке делает от руки (учитывая жуткий почерк, подозреваю, чтобы враги не расшифровали)? К гадалке не ходи — меня ожидает очередной выговор. Интересно, сегодня на какую тему?
Громко кашлянула, привлекая к себе внимание. А чего тянуть? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Особенно когда смерть приходит в облике неправдоподобно красивой блондинки.
— С добрым утром, сержант. — Вейлинг подняла на меня свои огромные глаза. — У меня к тебе разговор. Позволишь?
Как будто у меня был выбор!
— Конечно, — ответила с вежливой улыбкой.
Вейлинг кивнула и заявила:
— Ты знаешь, что Лакшми в этом году исполняется тридцать три?
— А мне шестьдесят шесть, — ответила, равнодушно пожимая плечами. Надо же! В кои-то веки мамины постоянные напоминания пришлись кстати.
— Но Лакшми — человек!
— Индуска, — поправила я.
Водяница заглянула в медкарту:
— Согласна. Но индуска — тоже человек. А для человека тридцать три года — возраст серьезный. Потому я хочу отправить Лакшми на плановое комплексное обследование в человеческий госпиталь. Прошу тебя с нею это обсудить.
Я представила реакцию Лакшми на заявление о том, что она старая, а потому, скорее всего, больная, и возмутилась:
— Почему решения принимаешь ты, а сообщать о них твоим пациентам должна я?!
— Потому что ты — босс! — отрезала Вейлинг. — И я боюсь. А ты в случае чего сможешь ее хотя бы ментально успокоить.
— Она — человек! — повторила я. — За попытку ментально ее успокоить я могу получить в лоб!
И это правда: люди как-то странно реагируют на эмпатическое вмешательство. Начинают отбиваться. Если верить Лакшми — непроизвольно, но так яростно, будто я претендую на их жизнь или свободу.
— А давай ей лучше записку напишем? — предложила в шутку. — Что-то типа: «Лакшми, тебе нужно в больницу!» И подпись: «Аноним».
Вейлинг смерила меня раздраженным взглядом:
— Мне не до смеха!
— Тогда не проси меня делать смешные вещи, — бросила я в ответ. — Тебе нужно, чтобы Лакшми обследовалась? Отлично! Для этого не обязательно придумывать причины.
— Но она не хочет идти в больницу просто так!
— Тогда найди повод! — пожала плечами. — Прояви фантазию. Скажи, что есть подозрения на какую-то болезнь, и пускай идет проверяться.
— Да какая болезнь?! — воскликнула водяница. — Лакшми здорова как буйвол!
Я в недоумении нахмурилась:
— А зачем ты ее тогда в больницу отправляешь?
— Так в правилах написано, — и водяница с озабоченным видом протянула мне свои каракули.
Я пригляделась:
— «Инструкция по эксплуатации человеческих существ», — прочитала вслух.