- Нет. - Кевин кашлянул. - По крайней мере мне так не кажется.
Неожиданно почудилось, будто в тявканье койотов можно разобрать слова: "Ну и зря! Ну и зря!"
- Давай спустимся в другой каньон, - предложила Рамона.
Кевин утвердительно кивнул. Они двинулись по гребню, обходя редкие деревья; вскоре луна уже светила им в спины, а впереди скользили длинные, густые тени. Ветер ерошил волосы, приятно холодил лица. Они часто останавливались и целовались, и каждый поцелуй был продолжительнее и неистовее предыдущего и заключал в себе целый мир.
Справа, в той стороне, где прятались во мраке горячие источники, можно было разглядеть неглубокий и довольно широкий каньон.
- Смотри! - воскликнула Рамона. На дне каньона виднелось несколько платанов, самый высокий из которых напоминал часового, что охраняет каньон; с его ветки свисало нечто вроде лианы. - Качели! Это Качельный каньон!
- Угу, - подтвердил Кевин. - Теперь я знаю, где мы.
- Пошли покачаемся, - проговорила Рамона, оглянувшись на него с лукавой девичьей улыбкой.
Спустившись в каньон, они обнаружили, что качели остались точно такими же, какими запомнились с детства: толстая веревка, привязанная к ветке на достаточном удалении от могучего ствола. Дно каньона шло под уклон, и можно было схватить веревку за узел на конце, разбежаться и прыгнуть, а там, если будет желание, встать на деревянную поперечину, что располагалась чуть выше узла. А потом - взмыть по дуге над землей, над деревьями и кустарником...
Они качались по очереди. Кевин наслаждался полетом, вкусом поцелуев на губах, прикосновениями - в те моменты, когда они останавливали качели и помогали друг другу слезть. Ветер, призрачный свет, длинные тени... Он будто утрачивал вес, сбрасывал с себя некое бремя, давившее прежде на плечи, мало-помалу преодолевал притяжение Земли. Ветер дул в спину, словно подгоняя, помогая достичь звезд; когда же качели начинали двигаться обратно, до чего же здорово было раскинуть руки, прыгнуть, не ощущая в теле никакого веса, и очутиться, приземлившись, в крепких руках Рамоны.
Они словно присоединились к тем, кто высадился на Марсе, и летали сейчас при силе тяжести в две пятых той, к которой привыкли с детства.
- Кевин, - выдохнула Рамона после очередного полета, - мы можем качаться вместе. Нужно всего-навсего встать с разных сторон доски. - Они снова поцеловались; руки жадно ласкали тела. - Как думаешь, получится?
- Наверняка! Давай попробуем.
Кевин схватился за веревку, Рамона взялась немного выше. Они разбежались, а когда оторвались от земли, взобрались на доску, которая так и норовила вырваться из-под ног. Наконец им удалось обрести равновесие. Стоя лицом к лицу на доске, летящей сквозь ночь, обдуваемой сухим, горячим ветром, они поцеловались. Языки говорили между собой на, если допустимо такое выражение, наречии прикосновений, куда более выразительном, нежели обыкновенные слова; Кевину показалось, он рискует навсегда забыть речь. Рамона засмеялась, плотнее прижалась к нему. Доска медленно вращалась. "Ты помнишь, как мы с тобой целовались в третьем классе на заднем дворе школы?" - прошептала она. Кевин изумленно помотал головой. Неужели это было на самом деле? Рамона поцеловала его в ухо, пощекотала языком. По телу Кевина словно пробежал электрический разряд, и он едва не свалился с доски. Положил руки ей на ягодицы; Рамона прижималась все сильнее. "Я хочу расцеловать тебя всего!" Она расстегнула ширинку на брюках Кевина, сунула руку внутрь, крепко сжала; Кевин даже задохнулся от неожиданности и боли. Рамона скинула с себя белье, которое улетело в ночь. Лишенные веса, они целовались на вращающейся доске, парили, точно пух одуванчика...
- С возвращением, - сказал Кевин. Они соскользнули с качелей, выпустили из рук веревку, повалились наземь. Внезапно Кевин обнаружил, что белье Рамоны на месте, как, впрочем, и его собственное. Что за шутки? Мысли опережают действия.