Анджей Ласки
Остров звезд
Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.
Все события книги выдуманы. Любое совпадение персонажей с реальными людьми или эпизодами их жизни является случайностью. Автор следует только творческой задумке и не хочет оскорбить чувства фанатов и родственников упомянутых в книге реально существующих или существовавших людей. Никогда ничего подобного не происходило на самом деле.
ЧАСТЬ I
ГЛАВА 1. КЕЙ-АККОРД
Я не помню жизнь без музыки. Она сопровождала меня с самого рождения. В ту самую секунду, когда доктор поднял новорожденного меня над головой, как Симбу1, чтобы предъявить миру, родовая палата была наполнена чарующими звуками песни. Не только моим первым криком, но и волшебными нотами, из которых ловко складывалась мелодия. Я бы сам никогда не вспомнил, спасибо маме, которая годы спустя напомнила мне. Это были «Queen» с их классической «Богемской рапсодией», тот самый странный момент с оперной вставкой из-за которой в околомузыкальном мире было так много споров. Музыка разливалась по палате, качала на волнах, подхватывала дивными голосами, вопила из динамиков почти на всю громкость. Она же и заглушила мой первый крик, вдруг скакнув на высокую «си» и перейдя в тяжелое гитарное рок-соло.
Акушерка, прижав меня к груди, осторожно передала на руки маме, а сама отошла и продолжила восторженно слушать песню, отбивая в такт ногой.
С того самого дня музыка стала неотъемлемой частью меня. И где бы я ни находился, куда бы ни шел, куда бы ни бежал, летел или плыл, просто перемещался по горизонтальной поверхности без всякого смысла, она всегда звучала в ушах. Она стала мной, даже больше. Скорее, я стал ее частью. Частенько, по утрам, себя и всю свою человеческую основу я собирал из ее звуков, совершенно растворяясь в ней.
Кто-то там придумал, что в одной октаве всего семь нот, но я всегда был готов поспорить. Ведь кроме всем известных до, ре, ми, фа и так далее до следующей октавы, как и в спектре цветов оттенков, существовали полутона. Надо было всего лишь суметь услышать их. Например, моя любимая нота «соль» содержала около ста пятидесяти полутонов, почти как розовый цвет, а жирная, насыщенная басами, особенно в низкой октаве «до», и того больше как доминантный зеленый, что тремя сотнями оттенков может поспорить с любыми другими цветами богатой палитры.
За любовь к музыке школьные друзья, шутя, называли меня Кейси-аккорд, а некоторые сокращали до Кей-аккорда. И кто-то, самый продвинутый, даже умудрился вывести его на черно-белых клавишах пианино, и звучал он до одури странно. Впрочем, каким-то волшебным образом всегда совпадал с моим настроением и таким же характером.
Сколько себя помню, мне всегда везло. Уж не знаю, моя ли музыкальная натура влияла или просто то, что я родился под счастливой звездой. Если уж и говорить об этом, то везение мое было достаточно условным я никогда не выигрывал миллионов и не срывал куш в игровых автоматах в казино в Лас-Вегасе потом, но в уличных драках, если такие случались, мне доставалось меньше всех. Весьма относительное везение, правда? Но даже это мне приносило ни с чем несравнимое удовольствие.
Вот так, сквозь нотную радугу, я и воспринимал окружающую меня действительность. Воспринимал, пропускал ее через музыку, и только тогда принимал ее. А приняв как факт, понимал. Весь мой внутренний мир, все присутствующие во мне чувства и эмоции, каждое из них обязательно были окрашены в какой-либо музыкальный фон. Разложены по полочкам, как по нотам. По-другому я просто не умел, моя сущность противилась тишине в любых формах и проявлениях.
Мне никогда не мешало это в жизни, напротив, творческая натура, пронизанная музыкой насквозь, всячески находила выход в скучной рациональности. И, в том числе, помогала решать любые проблемы, благодаря более живому уму и нестандартным решениям.
Я искренне боялся, что, когда я повзрослею, все мое чудесное восприятие однажды исчезнет, растворится в серых буднях, и мне придется мучительно мириться с происходящим уже без того легкого саундтрека в голове. Но годы шли, а я все так же, как и детстве, был переполнен музыкой с головы до пят. Она не отпускала меня ни на миг, поэтому однажды я просто запер все свои страхи в темную кладовую и забыл о них навсегда.
Чтобы хоть как-то уравновесить излишки внутреннего мира с миром внешним, родители приняли решение отдать меня в музыкальную школу. И правильно сделали, потому что именно там я нашел все, что мне, шестилетнему сорванцу, надо было в первую очередь призвание, и уже потом всех самых лучших друзей, которых не смогла подарить жизнь вне этих стен. О чем еще можно было говорить?
Мы были повязаны музыкой, увлечены ею до сумасшествия. Часто ни о чем другом и не говорили, скатываясь к понотному разбору известных произведений от «Фуги и токатта» Баха и «Симфонии 40» Моцарта до «военной» «Симфонии 5» Прокофьева всего того, что нам преподавали. Искренне спорили, и часто срывали голоса, с сожалением пропуская очередное занятие по хору.
А, порой, если мы узнавали, что кто-то из нас тайком скатывался к современной эстраде типа «Modern Talking» или «Savage», то шуток в его сторону было не избежать. Да что там шуток, до бойкота было недалеко. Много ли мы понимали в те годы?
Впрочем, я искренне был рад всем, кто окружал меня тогда. Рад и благодарен за ощущение столь близкого братства и крепкого дружеского рукопожатия всем моим друзьям.
Позже, как и полагается, мы сколотили музыкальную банду. Играть и петь толком не умели, но, несмотря на это, гордо держали в руках гитары, подмигивая очередной красавице, что крутила бедрами рядом со сценой. Ведь все с чего-то начинали, так успокаивали мы себя, даже великие The Beatles2. Джон, Пол, Джордж, Ринго английская четверка была большим авторитетом, за их славой мы гнались, раздувая вокруг себя ветер, дым от сигарет, ванильные запахи девчачьих духов, и чьи песни настолько навязли у нас на зубах, что даже ночью я часто просыпался от очередного мотива, который накрепко засел у меня в голове.
У нашей группы даже не было названия. Можно было придумать, что-нибудь типа «The Alligators3» или «The Hawks4» такое пострашнее, с зубами и когтями, хищное, какими мы, по сути, желторотые юнцы, представляли себя в пубертатных снах, но просто тогда никому и в голову не пришло. А когда нас хотели позвать, чтобы сдобрить очередной вечер живой музыкой и популярными хитами школьный вечер, или местную вечеринку обычно говорили: «Давайте позвоним этим» И все прекрасно понимали о ком идет речь. Пожалуй, так и надо было назвать группу «Позвони этим!» много ли странных названий в мире? Одним больше ничего бы не изменилось. Какие уж там аллигаторы?!
Но это было не творчество, а так, хобби, развлечение, не больше, и все заканчивалось кавер-версиями популярных в то время песен. В нашем репертуаре были хиты начиная с «The Beatles» и «Bee Gees» до легендарных баллад «The Eagles» и «Scorpions», чтобы в танце можно было пощупать очередную подружку за попку. А в виде оплаты музыкантам позволялось прикоснуться к столу, в том числе и с алкоголем. Нам большего и не надо было. Ведь даже это было круто! Так что по утру некоторых из нас находили где-нибудь, в лучшем случае, в родительской спальне, храпящими на огромной кровати, или под лестницей на горе старых матрацев. Но такое случалось редко. Чаще, облеванными где-нибудь под деревьями в саду или около бассейна находили мы себя сами. Здравствуй, утреннее неумелое похмелье!