После окончания занятий замполит разрешал задавать вопросы и подробно на них отвечал. Задал свой и Сашка, по поводу Китая. Его отец выписывал различные газеты и журнал «Коммунист». Там он как-то случайно прочитал, что по заявлению Генсека КНР Мао Дзедуна на рубеже двадцатого века Китай станет мировым лидером.
Именно про это и спросил. Старлей закашлялся и ответил, ложь. Мировой лидер, мы. А после занятий зайдешь ко мне. Ясно?
Так точно.
В кабинете, разрешив сесть, поинтересовался, откуда у тебя такие мысли?
Сашка рассказал.
М-да, пожевал губами. Больше про это не болтай. Можешь попасть к особисту.
А кто это? вскинул брови.
Про КГБ слышал?
В общих чертах.
Ну, так вот, этот человек оттуда. Будешь иметь бледный вид. Все ясно?
Так точно (встал). Разрешите идти?
Свободен.
В курилке ребята поинтересовались, ну что, уестествил?
Немного, достал из кармана сигареты. Загоготали.
К середине марта повеяло весной, снег почти стаял, полевых занятий стало еще больше. В них входили дневные и ночные марш-броски с полной выкладкой, протяженностью до пятнадцати километров; устройство засад и нападение на учебные объекты, захват языков и тактика их допроса.
За это время все возмужали, и теперь в курсантах было не узнать тех гражданских ребят, что прибыли в часть четыре месяца назад. Все стали жилистыми и обветренными, быстрыми в движениях и с хорошей реакцией. Есть тоже хотелось меньше, пищи стало хватать.
Наметились в роте и лидеры, показывающие лучшие результаты в боевой и политической подготовке. В первом взводе курсант Жданок, двухметровый белорус, родом из Осиповичей, во втором Новоселов туляк. В третьем и четвертом такими были татарин Алимов с Волги и Федотов, всегда представлявшийся «мы псковские».
Сашка с Витькой тоже имели неплохие результаты, шли можно сказать впритирку.
А вот Женька числился в отстающих, были и такие.
Не по мне эта десантура, сказал как-то при чистке автоматов после очередных стрельб. Все тут грубое, никакой романтики. А я, между прочим, чувственная натура.
Слушай ты, чувственная натура, подошел слышавший это Пак. Лучше протирай канал ствола. Найду соринку, пойдешь после отбоя драить толчок*.
Есть, вздохнул и активнее заработал шомполом.
К слову, дедовщины в учебке не было. Сержантский состав был строгим, но молодых не гнобил. Это уродливое явление появилось спустя несколько лет.
В первых числах апреля, после обеда, Сашку вызвали на КПП части.
«Интересно, кому это я понадобился?» надев шапку, быстро вышел на плац.
В помещении контрольно-пропускного пункта доложился дежурному прапорщику за стойкой.
Тебе туда, кивнул на дверь смежной комнаты. Постучав, вошел.
За столом, друг против друга, сидели замкомвзвода и отец. В габардиновой кепке и расстегнутом пальто. Выпучив глаза остановился.
Ну, здравствуй, сын, встав, шагнул навстречу. Приобнял. По натуре он был жестким человеком, телячьих нежностей не допускал.
Здравствуй батя, вышел из ступора Сашка.
Наблюдавший эту картину Каллас тоже поднялся и пожал отцу руку, будет все как обещал, Николай Иванович. После зайдешь, бросил Сашке и вышел наружу.
Ты как здесь? спросил отца, когда присели на стулья.
Вот, решил навестить тебя. Узнать, как служишь.
Да я ж писал
Одно дело письма, другое убедиться лично. Замковзвода, кстати, тебя хвалит. Серьезный парень.
Да ладно, махнул рукой. Как там дома? Как мама с Юлькой?
У нас все в порядке. Мы с мамой работаем, Юля поступила в медицинское училище. Кстати, а ты похудел, сильно гоняют?
Есть немного, сказал Сашка.
Так и должно быть. Армия школа жизни. По себе знаю.
Поговорили еще немного, а затем отец сказал. Я снял комнату в поселке, что недалеко от вас. Мудреное такое название.
Гайжюнай, подсказал Сашка.
Во-во, Гайжюнай, согласно кивнул. Твой замкомвзвода обещал отпустить тебя завтра в увольнение до вечера. Запомни адрес, улица Минтес, дом пятнадцать. А теперь давай на службу, завтра поговорим еще.
Поговорим, расплылся в улыбке сын. Ну, так я пошел?
Давай.
Выйдя с КПП Сашка радостно зарысил в казарму. Чего-чего, а встречи с отцом не ожидал.
До развода на послеобеденные занятия оставалось минут десять, постучал в дверь старшинской. Вошел.
Там на диване Пак с ефрейтором Рыбиным играли в шашки, Каллас за столом листал свежий номер «Огонька».
Товарищ старший сержант! сделал два шага к нему. Курсант Пчелинцев по вашему приказанию прибыл!
Замкомвзвода отложил журнал в сторону, выдвинул ящик стола и протянул сероватый листок со штампом, держи. Увольнительная на завтра до двадцати трех ноль-ноль. Отправишься в десять утра. Ясно?
Так точно, взял в руку. Разрешите идти?
Иди.
Развернувшись через левое плечо, промаршировал к двери.
На следующее утро, ровно в десять, вышел за ворота КПП. На голове шапка, под шинелью отглаженная «парадка», надраенные до блеска бляха и сапоги. Миновав автомобильную стоянку, пошагал по серой ленте асфальта в сторону широкой просеки. По ней рота не раз бегала до развилки, от которой в сторону поселка уходил песчаный грейдер.
Впервые за все время Сашка шел за пределами учебки вне строя без сопровождения командиров, и никто его не подгонял. По обочинам высились с рыжими стволами сосны, на кустах набухали почки. Воздух был чистым и прозрачным. На груди, под шинелью, нес отцу подарок купленную в военторге десантную тельняшку.
На развилке, остановившись, перекурил, проводив взглядом грузовик, ехавший в сторону части, затоптав окурок, свернул на грейдер. Он был плотно утрамбован, по сторонам проклевывалась первая трава, кое-где белели островки еще не стаявшего снега.
Спустя еще минут пятнадцать входил на окраину поселка, раскинувшегося по сторонам железной дороги. Здесь был только один раз. С месяц назад разгружали вагон с грузом, прибывшим для десантников.
Перейдя железнодорожный переезд, спросил у встретившейся пожилой женщины, по какой стороне полотна находится нужная улица.
Аш несупранту* хмуро оглядев, качнула головой, и пошла дальше.
Ладно, сказал Сашка и направился к небольшой, в два этажа станции, задав тот же вопрос молодому парню в спецовке, выстукивавшему длинным молотком вагонные колеса.
Она здесь одна, вытер ветошью руки. Тебе какой дом нужен?
Пчелинцев назвал.
Это в центре, показал за станцию. Рядом с поссоветом. Направился туда.
Дома в поселке были добротные деревянные и кирпичные, с высокими черепичными крышами и живыми изгородями. Пятнадцатый был через два от поселкового совета, напротив магазин и почта.
Подошел к глухой калитке, увидел на ней кнопку звонка, нажал.
Вскоре в доме хлопнула дверь, послышались шаги, калитка отворилась, за ней стоял отец. На плечи накинут пиджак с орденскими планками.
Заходи Саша, чуть отошел в сторону.
Двор был просторный, с надворными постройками, в глубине сад.
Направились в дом, там встретил хозяин, седоголовый, чуть старше отца. Познакомились, назвался Юрием Петровичем.
Снимай шинель с шапкой, солдат, показал на вешалку. А то батька тебя заждался.
Щас, повесил на крючок, за ними стянул сапоги, оставшись в носках.
Отец тоже снял пиджак, прошли крашеными полами в горницу. Там на столе уже стояли закуски: нарезанная ветчина, домашняя колбаса и сало, квашеная капуста и пупырчатые соленые огурцы. Здесь же стояли две бутылки «Столичной».
Не слабо, сглотнул слюну Сашка.
Хозяин исчез и вскоре вернулся с парящим картофелем со шкварками в глубоком блюде.
Так, давайте за стол, пока не остыла, водрузил в центре.
Уселись на стулья, отец откупорил бутылку, налил по четверти стакана.
Ну, за встречу, сын, поднял свой. Чокнувшись, выпили, принялись закусывать.
Колбасу мама начиняла? уплетая с картошкой очередной кусок, спросил Сашка.