Исследователи спрашивали людей, сколько они готовы заплатить за защитные сетки для открытых нефтяных прудов, чтобы перелетные птицы не утонули в них. Испытуемых разделили на 3 группы. Одной группе сказали, что ежегодно таким образом погибает 2000 птиц, второй что 20 000 птиц, а третьей что 200 000 птиц. В итоге испытуемые сообщили, что готовы жертвовать по 80, 78 и 88 долларов соответственно.
Опытный персонал благотворительных фондов знает об этой грустной особенности нашей психики и, например, собирая средства на сложные высокотехнологичные виды медицинской помощи, обычно предлагает историю конкретного человека, лишь мимоходом замечая что помощь оказывается группе страждущих со сходным недугом один страждущий вызывает сочувствие автоматически, вне особенной зависимости от духовности, но нужно очень сознательное усилие чтобы принять близко к сердцу такую абстрактную вещь, как «проблема группы».
При осуществлении же проектов, конечно, чем крупнее они и на большую группу нацелены, тем лучшая и более действенная помощь может быть оказана каждому. Но, по указанным причинам, весьма редко удается собрать средства на строительство больниц, и уж тем более, комплексные проекты вроде разработки лекарств или искоренения тех или иных заболеваний в регионах.
Постараемся же, братья и сестры, разумно, а не сентиментально подходить к этому важному вопросу.
Один из наших читателей указал на нелогичность в этой заметке: было сказано, что при увеличении числа страдающих птиц в 10 раз, жертвователи повышают вклады на единицы процентов, а блготворительные фонды чуть ли не преуменьшают число страдающих людей чтобы собрать больше.
Но противоречие тут кажущееся. Дело в том, что к себе подобным мы относимся хуже, чем к братьям нашим меньшим. Не редкость умиляться животным и при этом презирать человека. Скорее всего, это связано с тем, что в животном мы не видим соперника слишком оно слабо, чтобы составлять нам конкуренцию. По этой же причине на помощь детям люди приходят охотнее, чем взрослым. Конечно, все эти механизмы гораздо более достойны примата, нежели христианина.
Также нам прислали интересную мысль о том, что если бы проблему птиц решал не посторонний человек, которому они чужие, а, скажем, фермер, для которого эти птицы свои, то он бы решал проблему рационально, применяя средства строго соразмерные масштабу беды.
Получается, выбирая объем помощи для решения проблем, воспринимаемых как чужие, мы обычно оптимизируем не отношение результат/затраты, а отношение чувство-себя-хорошим-и-доброе-имя/затраты. И только очень высокие подвижники считают всех людей «своими», и могут позволить себе искренне относиться к ним, и действовать по отношению к их трудностям рационально а не сентиментально.
Мог ли Бог исключить грехопадение?
Неужели Бог, который предвидел грехопадение, не мог создать существа с такими свойствами, чтобы грех и зло не могли возникнуть?
Ну конечно, мог. Например, растения и животные, и уж тем более минералы до сих пор ничем не согрешили: просто не могут. Но кто захочет оказаться на их месте? Человеком быть несравненно лучше. Но нельзя ли быть человеком без угрозы грехопадения?
Увы, человек не мог бы быть человеком без свободы. Жил бы по заданным инстинктам, как обезьяна или робот. Первые роботы были бездумные железяки: бери больше кидай дальше, даже программы никакой не было. У современных роботов есть большая гибкость переналадки, можно запрограммировать его сортировать апельсины, а можно на балалайке играть. Но гибкость дает простор и ошибкам. А насколько свободнее человеческий дух? Свобода его безгранична в этом его богоподобие. А значит, он свободен даже оторваться от Бога и противиться Ему.
Но Бог-то и является источником нашей свободы. Поэтому, оторвавшись, человек начинает утрачивать свободу, она вырождается в свою противоположность: в рабство страстям. Это не животное состояние, а хуже, ведь в отличие от нервных узлов животного, человеческий дух любит свободу и страдает от ее утраты. Хотя может не понимать причин этого, считая себя «освободившимся от религиозных предрассудков».
Когда-то было модно рассуждение атеиста Ж.П.Сартра: «Если Бог есть, то я не свободен. Но я свободен значит Бога нет». Очевидно, ложь тут в абсолютизации человеческой свободы: мы, конечно, свободны в своих решениях, но зависим от сил свыше в осуществлении их. Только Бог свободен и в решениях и в их осуществлении.
Чтобы наша свобода была реальной, творческой, нужно быть выше искушений, а для этого необходима благодатная помощь Бога. Поэтому только в Церкви мы находим себя, свою свободу и свою подлинную личность. «Познаете истину, и истина сделает вас свободными».
Мог ли Бог сымитировать историю?
Бог создал нас для добра, но добро не механический процесс, оно может быть только результатом свободного выбора. Некоторые выбирают зло, от чего страдают и они сами и окружающие. В Царствии Божием человек не будет подвержен действию зла, но останется свободным.
В отличие от бедного Адама, к тому моменту у него будет личная история решений и действий в нашем бушующем мире, которыми он подтвердил свободный выбор добра. И чем большие препятствия ради этого пришлось преодолеть, тем убедительнее сознательность этого выбора. Получается существо свободное, и притом имеющее твердое основание для стояния в добре. Ему можно доверить многое и великое, не опасаясь грехопадения.
Но, в особенно тяжкие времена, возникает вопрос: неужто Бог не мог записать в нашу память земную историю, _как будто_ она уже произошла на самом деле? Результат был бы такой же: люди, свободно выбирающие Бога, а страдать бы никому не пришлось
Нет, не мог! Это было бы ложью, чуждой Богу. Он и Сам страдал на кресте по-настоящему, хотя технически Ему ничего не стоило сделать это «понарошку». Бог честен даже с такой мелочью, как мы. Нам тоже остается лишь добросовестно подтвердить выбор Бога своей реальной жизнью.
Каждую секунду мы творим собственную историю, которая как и все прошлое всегда находится перед Богом, не менее реально, чем для нас настоящий момент. Наши действия навечно впечатываются в ткань мироздания, как след от бегущей кисти на бумаге. Что это будет за след? Покаяние в грехе исцеляет духовные последствия для согрешившего, но не останавливает запущенные причинно-следственные цепочки зла и не уменьшает горя пострадавших.
Будем же осторожны с этой огромной ответственностью, чтобы впоследствии не постыдиться за нее перед Судией, насколько для нас это возможно!
Вера и семья
Позавчера мы видели страшную картину: маленького ребёнка, который плакал из страха, что его отец покинет семью. Для него, как и для многих из нас, мир взрослых проблем начался намного раньше, чем появились силы с этим справляться.
Увы, к моменту вступления в брак, души людей, в основном, похожи не на сверкающую статую с крылышками, а на груду искореженного и обгоревшего металлолома. Нам трудно возлюбить не то что ближнего, но и самого себя. Собственно, в таком состоянии по-человечески и невозможно возлюбить другого не как предмет потребления и средство решения своих проблем, а как человека, самоценность, задуманную самим Богом. Поэтому семьи разрушаются, ломая жизни детей, и тем самым передавая эту жуткую эстафету следующим и следующим поколениям
У нас попросту нет столько любви, чтобы дать её таким же как мы, немощным людям. Что мы можем, так это «приобретать друзей богатством неправедным», любить других не своей любовью, а взятой у Бога, имеющего её бесконечный запас. Поэтому почти все неверующие семьи не могут удержаться вместе, да и для верующих это непростой, а иногда очень непростой труд донести хоть сколько-нибудь получаемой от Бога любви до ближних в своём решете. Но этому можно учиться и постепенно начинает получаться, люди и отношения, казавшиеся безнадежными, постепенно меняются до неузнаваемости.