— Это обращение местного Союза национального самосознания к народу. Любопытный документик.
Майор ушел.
Глеб разгладил бумагу и прочитал: «Мы, молодые защитники Отечества, обращаемся ко всем тем, кому надоело жить в этом бардаке под игом пришельцев с севера, в стране, созданной обалдевшими от маразма и застарелых амбиций функционерами КПСС, дело которых продолжили их бывшие ученики‑комсомольцы и агенты спецслужб. Эти люди монополизировали право определять наше будущее! Они украли и распродали государство, которое на своих костях тысячи лет строили наши деды и прадеды. Они поставили нас на огромные деньги, взяв под бешеные проценты займы на Западе, а отдавать их придется нам, наши детям и внукам, всему народу! Они сделали нас рабами собственного разгильдяйства, оставаясь неприкасаемыми. Они предали народ, пообещав старикам покой, молодым работу, и ничего не сделали! Зато они имеют власть и шикарные дачи…»
Глеб хмыкнул, повертел в руках листок, дочитал концовку: «Пора нам самим осуществить свое право определять нашу судьбу и решать за себя наши проблемы! Для начала надо немедленно объявить независимость нашей маленькой, униженной, страдающей, но гордой Республики от Российского монстра! Пусть Россия идет своим путем, мы пойдем своим! Присоединяйся к нам! Если ты с нами, если ты хочешь жить свободно, в принадлежащем только тебе мире, хочешь строить его и защищать, иметь свой кусок хлеба, вступай в наш Союз! Мы изгоним завоевателей с наших земель, сбросим ярмо рабства и станем Великой Державой! Кто не с нами, тот против нас!»
Молодец, господин Мастафов, подумал Глеб, пряча листовку в карман. Знает, какие струны необходимо задеть в душе каждого, чтобы взыграли националистические настроения. Он действительно опасен.
В половине восьмого Тарасов отыскал нужную квартиру, за которой вел наблюдение еще один член группы Коля Черкес, подавший капитану условный знак, что все спокойно. Глеб постучал в обитую черным дерматином дверь, его впустили. В двухкомнатной квартирке, в которой почти полностью отсутствовала мебель, собрались все, с кем Тарасов работал уже два года.
Алексей Хана в расстегнутой до пупа рубашке потягивал пиво. Роман по кличке Ром тоже держал в руке жестянку с пивом. Он жары не боялся и был одет в серый костюм с галстуком. Саша‑компьютерщик по кличке Ухо сидел за столом и колдовал над хайдером[1]. Очкастый, тощий, вихрастый, он не производил впечатления супермена, однако был прекрасным специалистом своего дела, мог взломать защиту любого сервера и при нужде постоять за себя, владея универсальной боевой системой. В группу он перешел из Управления специальных операций ФСБ.
Терминатор, так же спокойно переносивший жару и духоту, несмотря на менталитет северного человека, осклабился, увидев Тарасова, и помахал ему рукой. Он следил за улицей. Почему‑то эскимос относился к Глебу с большим расположением, чем к остальным коллегам.
Глеб поздоровался с ним за руку, подставил ладонь под удар Алексея, обнял Романа и потрепал по плечу Сашу.
— Не могу представить тебя без компа. Ты, наверное, и спишь с ним.
— Это его приставная рука, вернее, голова, — хохотнул загорелый улыбчивый Роман, постриженный почти под ноль. — Причем основная. — Он повернулся к Тарасову. — Тебе атаман давал читать листовку? Что ты об этом думаешь?
— По большому счету, составитель текста прав, вмешался в разговор Хана. — Особенно в части предательства властителей и олигархов. Я бы их сам передавил как тараканов.
— Мне больше понравилось про быдло, — сказал Глеб, поднявшееся на вершины власти. Из грязи в князи. Что в Думу, что в правительство.
— Надо подкинуть президенту идейку почистить верхние эшелоны, — кивнул Роман. — Делегируйте меня к нему.