А вот и наведаюсь, вдруг твёрдо заявила Наталья, Только не с тортиком, а с дрыном хорошим. Нечего к моему сыну по ночам в кровать прыгать!
Елизавета рассмеялась и обняла подругу за плечи. Смешная. Столько времени не замечала ничего такого странного за соседкой, а тут, вдруг, сын открыл ей глаза на бедную девушку, что она какая-то не такая, какая должна быть. А какая она не такая? Тихая, скромная, не общительная. И что с того? Живёт себе, никому не мешает. Ну, говорит с акцентом, и что с того? Вон, дед Иван, Вано, сколько лет живёт в их деревне, а всё никак от грузинского акцента не избавился. А что к ней кто-то в плаще приходил в солнечный день, так это, вообще, глупость. Каждый человек может ходить в том, в чём ему нравится.
Давай, лучше чайку попьём, предложила Елизавета и полезла в шкафчик за чашками. А ты вспомни, вдруг сказала она, как сама по молодости к своему Димке бегала по ночам, она обернулась и хитро улыбнулась. А? Чего руками машешь? Не помнишь? А я вот помню, как его мать тебя гоняла, она засмеялась.
Наталья вспыхнула:
Ну, знаешь, Лиза Не ожидала от тебя такого. Себя лучше вспомни.
Ну ладно, ладно. Не буду. Я просто к тому это, что чего мы только не вытворяли в юности. Шальные были. Дурные она, с ностальгической улыбкой на губах, замолчала, уйдя на мгновение в себя, видимо вспоминая ту самую шальную юность. Потом очнулась, поставила чашки на стол, разлила чай, пододвинула ближе к Наталье вазочку с конфетами и сказала:
Так что, если твоему Мишке не приснилось всё это, что Эльза к нему ночью приходила Так не огорчаться надо, а радоваться. Значит, нравится он ей. Вот и всё.
Да ведьма она! воскликнула Наталья и отхлебнула чай, Чует моё сердце. Околдовать его решила. Морок навести. И, вообще, дом этот нехороший. Сначала баба Маша жила. Знахарка, типа. А вот мне ещё бабушка говорила, что колдунья она, а вовсе не знахарка. Точнее ведьма, она развернула конфету, положила в рот и снова звучно хлебнула из чашки, А теперь вот эта, молодая Поселилась. С чего это вдруг? Все шарахались от дома этого, а эта нет. Стала там жить. Потому что сама ведьма.
Елизавета схватилась за голову:
На-та-ша протянула она по слогам, Ну, что ты городишь? Какая ведьма? Очнись
Наталья встала:
Всё, резко сказала она, спасибо тебе за чай. Пойду. Я думала, поддержку у тебя найду. А ты она не договорила, что «ты», и решительно направилась к выходу. У двери обернулась:
К участковому, пожалуй, схожу.
Ну, сходи, сходи вздохнула Елизавета и покачала головой, Только я бы на месте участкового она понизила голос и подытожила: Скорую бы тебе вызвала. Спецбригаду. Психиатрическую.
Наталья заключительных слов и пожеланий подруги не расслышала. Она вышла из дома и решительно направилась в сторону полицейского опорного пункта.
Часть 7
Опорный пункт оказался закрыт. На двери красовалась табличка «Закрыто», а ниже прилеплена бумажка: "По срочным вопросам обращаться по телефону", и был указан номер, по которому надо звонить.
Наталья достала телефон и сфотографировала номер.
Мимо проходил Пётр, бывший одноклассник Натальи, он давно уже не жил в деревне, а бывал здесь только наездами, навещал родителей. Он окликнул её, назвав по девичьей фамилии:
Смирнова, привет! Случилось что? Что к участковому прибежала? Димка что ли наведался снова? Права качает?
Она обернулась, поздоровалась недовольно. Как же они все надоели с этим Димкой! Давно уже развелись, а всё забыть не могут его кулачные бои и разборки. Будто нельзя к участковому зайти и по другому вопросу.
Он подошёл ближе:
Чего смурная такая? Димка шалит? снова поинтересовался он.
Да как же вы все мне с этим Димкой надоели! в сердцах сказала она. Не появлялся он уже давным-давно. Слава Богу! Будто я не могу сходить к участковому просто так.
Просто так? удивился Пётр, а потом хохотнул, и многозначительно брякнул: Ты смотри, Смирнова Наш участковый примерный семьянин. Светка для него свет в оконце
Наталья резко оборвала его:
Ты куда-то шёл? Вот и иди. А Антон для меня слишком молод. Когда я замуж выходила, он ещё пешком под стол ходил. И я с такими юнцами предпочитаю дела не иметь. В том смысле, на что ты намекаешь, она сверкнула злобно глазами, развернулась и быстро зашагала прочь, а Пётр так и остался стоять, с открытым ртом и застывшей дурацкой улыбкой.
Что? Отбрила тебя Натаха? услыхал Пётр голос за спиной. Он оглянулся. Рядом притормозил на велике Андрей Иванович, муж местной старостихи, Здорово! он протянул Петру руку, Когда приехал?
Пётр пожал протянутую ему руку, оглянулся ещё раз назад, заметил, как за поворотом скрылась фигура Натальи в развевающемся от ветра и быстрой ходьбы платье, хмыкнул, а потом снова повернулся к односельчанину:
Да утром сегодня. Батя попросил картошку помочь выкопать.
Картошку это хорошо, сказал Андрей Иванович. Потом чуть прищурился и спросил: Что? Старая любовь не ржавеет? он кивнул в сторону удалившейся Натальи.
Пётр усмехнулся и немного смутился:
А шут её знает, может, и не ржавеет
Андрей Иванович оживился:
Ну, так давай, действуй! Она Димку выгнала. Ты в разводе. Мишка ейный большой парняга уже. Могу подсобить. Со сватовством, он лукаво подмигнул Петру.
Да староват я уже для сватовства-то, поддержал неожиданно этот разговор Пётр.
Тю! воскликнул Андрей, Староват? Сколько тебе? Сорок?
Сорок пять, поправил его Пётр.
Ну, сорок пять! Это тьфу, он сплюнул в сторону, это не возраст по нынешним временам, мальчишка ещё! Мне вот семьдесят пять, а я себя ещё о-го-го, каким ощущаю, он довольно засмеялся, всех бы наших бабёшек полюбил! Да жена не позволяет.
Пётр тоже невольно улыбнулся. Андрей Иванович всё такой же, каким знал его Пётр, ещё с детских лет, весёлый, бесшабашный балагур. И, действительно, ему его возраст ни за что не дашь. Максимум пятьдесят, ну, пятьдесят пять, не больше.
Ну так что? Подсобить? уже серьёзно спросил он.
Да не надо, махнул рукой Пётр, я уж сам как-нибудь. Ты лучше скажи, как у вас тут дела в деревне? Что новенького?
А что новенького? Андрей Иванович пожал плечами, Да ничего, вроде. Живём помаленьку, он задумался ненадолго, а потом, почесав затылок, сказал: Разве что Колька, говорят, пропал. Помнишь, сын Авдотьи. Она ещё в прошлом году померла. Помнишь? Колька Симагин. Ну, парень такой, лет двадцати пяти, и видя, как Пётр пытается вспомнить, кто такой Колька, добавил: С ним Наташкин сын, Мишка, дружбу водит. И Федька Спиридонов ещё. Ну? Вспомнил?
Пётр силился вспомнить, но никак не мог. Да и для него эти ребята Колька, Мишка, Федька, малолетки совсем, салаги, годящиеся в дети, потому, видимо, их жизнь и дела, ему были не особо известны и интересны, несмотря на то, что Мишка был сыном Натальи, в которую он был влюблён в школьные годы.
Тем не менее, он сказал:
Да. Что-то припоминаю. Блондинистый такой пацан.
Во! обрадовался Андрей Иванович, Точно, блондинистый. А говоришь не помнишь. Так вот, сгинул куда-то. Уже два дня ни слуху, ни духу. Федька сказал.
Пётр покачал головой:
А, может, уехал куда?
А шут его знает? Может, и уехал. Только он чуть замялся, слухи ходят, что это Эльза его Того, он сделал жест возле своего горла, будто перерезает его.
Убила что ли? не понял Пётр.
Андрей Иванович пожал плечами и развел руками:
Не знаю. Но вот говорят.
Да кто говорит-то? опять спросил Пётр. Толком можешь объяснить?
Люди многозначительно сказал Андрей Иванович.
Люди на блюди, сочинил на ходу прибаутку Пётр, Мало ли что, кто говорит. У нас фантазёров хватает. Надо Антона оповестить по этому поводу.
Оно, конечно, надо. Но ведь раньше трёх дней не принимают заявления. Если завтра не объявится, тогда точно надо, многозначительно заключил Андрей Иванович.
Они ещё так постояли немного, перекинулись парой незначительных фраз, и разошлись. Андрей Иванович поехал по своим делам, а Пётр направился к местному магазину, куда он, собственно и шёл.