Просыпайся.
Надо попросить чтобы мне дверь запилили, ответил я зевая. Никакой личной жизни.
Я размышляла о твоём рассказе, сказала Мадхури. И кое-что в нём встревожило меня.
И что именно?
Ты утверждал, что нашёл небесный город разорённым и погребённым под слоем земли.
Я ухмыльнулся:
Обидно узнать, что однажды вы всё-таки долетались?
Ты не знаешь наше прошлое, чужеземец. В Доме Опыта тебе поведают, что Первые Жители летающей тверди отдали свои жизни, чтобы Дивия существовала до скончания времён.
Я сонно сел на футоне, закутавшись одеялом. В комнате было, конечно же, зверски холодно.
Может это «скончание времён» наступило?
Дивия не может упасть! воскликнула Мадхури.
Все древние и погибшие цивилизации так думали о себе. А потом мы выкапывали черепки от их кувшинов и, с помощью углеродного анализа, датировали век изготовления.
Прекрасная Мадхури Саран упорствовала:
Дивия парит над низшими и ведёт их по Пути развития. А Путь низких служить нам. Так завещали Двенадцать Тысяч Создателей.
Красиво. Вы верите в эту легенду?
Глаза Мадхури расширились в изумлении:
Мы не верим в легенды. Мы не низкие дикари. У нас есть знание прошлого. Ты видел летающий город?
Да.
Ты смотрел на свою ладонь Внутренним Взором и видел указатели своего Пути?
Видел что-то такое.
Разве у низких есть что-нибудь подобное?
Но я не видел и низких, ответил я. Кто знает, вдруг у них указатели Пути есть на обеих ладонях?
Ты можешь объяснить, почему мы живём на парящей тверди?
Могу попытаться.
Мадхури презрительно щёлкнула пальцами:
Зачем? Твои потуги объяснить летающую твердь и будут легендой. Мы знаем, откуда мы начались. Дивия не падёт, а будет в вечном полёте, который даровали нам Первые Жители. Дивия исчезнет только тогда, когда исчезнет свет. Поэтому никогда, слышишь? никогда не говори, что Дивия будет на земле. А тем более в земле!
Почему?
Тебя уже обвинили в грязном колдовстве. Злословие о падении летающего города приведёт к тому, что на землю, в грязь, сбросят тебя.
«Сбрасывание в грязь» это не образное выражение?
Так у нас казнят сильно провинившихся.
Я не очень всё это понимаю.
Тебе и не надо. Ты же не собираешься жить в теле моего сына до старости?
Я не ответил.
Мадхури прошлась по комнате. Одета она была в белый и длинный хитон без рукавов. При ходьбе часть левого бедра обнажалась, а когда женщина проходило мимо круглого окна, контуры её тела приятно темнели сквозь ткань.
Я не мог не обращать внимания на её красоту. Я хотел бы не видеть этой красоты, но откровенные наряды матери тела, в котором я оказался, сильно мешали этому намерению.
Ещё я не мог не обратить внимания на то, что Мадхури Саран совершенно не страдала от холода. Интересно, это из-за магии или у неё настолько железное здоровье?
Женщина молчала, я оглядел комнату в утреннем свете.
По убранству не сказать, что это жилище подростка. Если в нашем мире это можно определить по разбросанным по полу носкам, учебникам и мусору, то в комнате Самирана кристально чисто. И много плетёных корзин, наставленных друг на друга, как коробки на складе.
Я не увидел своей туники и сандалий, хотя перед сном, как настоящий тинейджер, бросил их рядом с футоном. Кажется, пугливая служанка уволокла их. Расхаживать в трусах при маме Самирана я не хотел. Они и так едва держались на плохо завязанных хлястиках.
Мадхури Саран подошла к одной из коробок, открыла крышку и достала аккуратно сложенную тунику.
Сандалии в другой корзине, сказала она, передавая мне одежду.
Отвернувшись к окну, позволила мне одеться.
Отец вышел из дома раньше обычного. Он хочет обговорить с советником рода Карехи уменьшение срока твоего наказания.
А вчера он это не сделал?
Нет. Но вчера ты проявил себя как примерный сын. Он решил тебе помочь.
Я как попало завязал кожаный шнурок сандалии. Наверняка, он должен как-то хитро обвивать ногу, но я не понимал, как сделать это правильно.
Итак, что вы хотели мне сказать?
Мадхури подошла ко мне и поправила складки моей туники, как обычная мать:
Само собой, ты понимаешь, что должен принять имя моей семьи? Ты должен принадлежать роду Саран, когда Самиран вернётся в своё тело.
Я мотнул головой:
А разве это не добровольное решение?
Для тебя нет! голос Мадхури прозвенел, как удар саблей. Ты будешь делать, что я скажу!
Неа. Я сам решу, что выгоднее для меня. В любом теле.
Ты должен принять имя моего рода, повторила Мадхури.
Похар Те-Танга нормальный мужик. И с хорошими семейными связями, раз может скостить мне срок наказания. Самиран Те-Танга тоже неплохо звучит. Хотя и цыганщиной отдаёт
Подлый захватчик!
Мадхури замахнулась, чтобы ударить меня по лицу, но я перехватил её руку.
Слабенькое тело подростка не выдержало напора сильной красавицы выдернув руку Мадхури дважды хлестнула меня ладонями по щекам. Вместо третьего удара прилетел мощный вихрь, вырвавшийся из её ладоней.
Отлетев назад, я упал в груду корзин.
Меня завалило разноцветными сандалиями, туниками разных фасонов и ещё какой-то одеждой. Для мальчишки Самиран слишком любил наряды.
На этом акт домашнего насилия не закончился. Небольшой вихрь, закруживший одежду и сандалии, набросился на меня и придавил к полу.
Рядом с вихрем встала Мадхури. Её волосы и туника трепетали на ветру, затягиваемые в центр вихря. Обнажилось не только бедро хитон задрался так, что стали видны обтягивающие трусики-шортики, очень похожие на те, что носили женщины нашего времени.
Опустив подол, Мадхури прошипела сквозь шум ветра:
Если я не верну своего сына, то убью его тело!
С оглушительным хлопком вихрь распался. Туники, какие-то шёлковые платочки и шнурки попадали на землю, как крупное конфетти.
Мадхури Саран резко развернулась и вышла из комнаты.
Сразу же явилась замотанная в чёрное тряпьё служанка. Опустившись на колени, начала подбирать разбросанную одежду.
Нет, всё-таки мне нужно решить проблему с дверью.
7. Статуя деда и «Игра Света»
Летающий экипаж с приговорёнными на общественные работы должен прибыть во «время утра перед началом трудов».
Я уже стоял на крыше дома, предупреждённый Внутренним Голосом. Глядя на облака, я жалел, что не силён в вычислениях. Зная скорость вращения Земли, мог бы как-нибудь высчитать скорость полёта Дивии. Хотя что это мне дало бы?
На плече у меня висела сумка из белой, приятной на ощупь кожи. В сумке лежал кувшинчик с водой и две шкатулки с непонятно чем внутри. Больше всего места занял свёрнутый в рулон плащ. Я так и не понял, как его цеплять к тунике, да и не стал разбираться. Мне бы с трусами для начала совладать.
Сумку подготовила и передала мне служанка. Когда я спросил у неё, где Мадхури, ответила:
Старшая хозяйка уходить. Лечить-лечить. Бо-о-ольшой человек болеть. Старшая хозяйка возвращать его в жизнь.
Я поинтересовался у Внутреннего Голоса, из какой страны прибыла служанка, но тот ответил, что не может помочь вспомнить мне это.
Поправляя мягкую лямку сумки, я посмотрел на воздушный автобус, проклюнувшийся в облаках.
Утренняя стычка с мамочкой Самирана оставила во мне странное ощущение удовлетворённости. И вот почему:
Я не считал себя неудачником. Неудачником меня считали окружающие.
Даже моя девушка не проявляла энтузиазма, когда речь заходила о нашем будущем. Она была спортивной, энергичной и увлекалась парапланеризмом. Мой друг, познакомивший нас, удивлялся, почему мы с нею сошлись. «Чувак, она же клёвая, а ты какой-то никакой».
Подозреваю, что ещё немного и девушка бросила бы меня ради одного из тех накаченных, татуированных и загорелых молодчиков, с которыми она общалась в парапланерском клубе. Эти молодчики ездили по всему миру, спрыгивали с разных горных вершин, усеивая фотографиями своего полёта страницы соцсетей.