– После чего, прикрыв глаза, попытался разложить по полочкам зазывную ароматическую композицию: – Чую цитрусовые ноты во фруктовой вуали, а помимо того лотос в обрамлении страстоцвета и чего-то древесного. А ещё чуть-чуть мускуса с золотой амброй. Всё на своих местах и ничего лишнего. "Живанши"?
– Круче, – не поднимая головы, ответила Ирма. – Водичка от тётушки Ставиской.
– В самом деле круче, – не мог ни согласиться я. – Альбину пока ещё ни один модный дом не сумел обставить.
– И не обставит никогда, – убеждённо заявила Ирма. В следующую секунду отстранилась, разгладила лацканы моего пиджака и спросила: – Как поживаешь, дракон?
– Хорошо, – ответил я. – А с учётом того, что до сих пор не могу поверить в серьёзность всего от рождения со мной происходящего, даже очень хорошо. – После этих многозначительных, но мало чего на самом деле значащих слов повёл подбородком в сторону ворот и сказал: – Слушай, а я и не знал, что у вас с Беловым…
И осёкся, не зная, какими словами закончить фразу.
– Что у нас Беловым? – вскинулась Ирма. А когда я молча пожал плечами, потребовала: – Давай-давай, дракон, договаривай. Что у нас с ним?
– Ну, как что… – Сконфузившись, я поправил очки – Шуры-муры и прочие амуры.
– Да ну тебя, – легонько ткнула меня в грудь Ирма. – Придумал тоже. Да разве ж мы с ним можем быть вместе? Ну уж нет! Да же в страшном сне подобного представить не могу.
– А чего тут такого? Дядька видный. А что Светлый, так это только в детских сказках Тёмные со Светлыми… А в жизни – сколько угодно.
– Да не в этом, дракон, дело, что Светлый он. А в том, что бука. Он бука, а я… Блин, чуть рифма не сорвалась. Короче, сам знаешь, кто я.
– Знаю. Козочка.
– Правильно, козочка. Я б от скуки с ним сдохла, с правильным таким.
– Тогда не понимаю, на кой ляд ты к нему среди ночи прикатила? На халяву в телескоп позырить? Или музыкой здешних сверчков насладиться?
– Просто дело одно нужно было обсудить с глазу на глаз безотлагательное, вот и прикатила, – будто оправдываясь быстро пояснила она. И то ли опасаясь, что начну о подробностях расспрашивать, то ли на самом деле куда-то спеша, сразу стала прощаться: – Извини, дракон, но пора мне. Рада, что свиделись. Правда, рада. – Отошла к своей машине, взялась за ручку и оглянулась: – Может, перехлестнёмся как-нибудь где-нибудь? Уйдём в отрыв? В такой отрыв, чтоб никто не догнал? Как тебе такое предложение, дракон?
– Предложение заманчивое, – ответил я. – Но – извини.
– А почему так?
– Потому что у тебя, девочка моя милая, впереди суббота, а у меня впереди зима. Вот и прикинь.
– Ха! Не наговаривай на себя зазря. Ты ещё чили перец. Вечно молодой, вечно пьяный.
– Твоими бы устами…
– Ты даже не представляешь, дракон, что я умею этими устами. Так что подумай. Обязательно подумай и если что, звони.
Через секунду дверца хлопнула, затем машина взревела, сорвалась с места и помчалась к перекрёстку. Того, как она скрылась за поворотом, я не видел – уже шагал к калитке. Шагал и мучительно пытался понять: неужели на самом деле интересен этой молоденькой ведьме как возможный партнёр по романтическим улётам? Да нет, конечно. Не может этого быть. Просто-напросто не может. Дурачится она. Играет. Кокетство оттачивает. И ко мне её влечёт простое любопытство юного натуралиста. Я же не такой как все, я же чудовище. Так, наверное.
С мыслью, что сколь бы не тщился корчить из себя знатока женщин, ничего на самом деле в их повадках не понимаю, открыл калитку, вошёл внутрь, дёрнул несколько раз висящую на мачте у ворот рынду (это чтоб предупредить хозяина о своём приходе) и потопал вглубь просторного двора.