Да, это тяжело, согласился Неман. Где ты бывала?
Летала с отцом по разным колониям. Пару раз сбегала одна на отдых. На Эдеме была. Правда странно, что первую пригодную для жизни планету назвали именно так? Потом на Нерве была, на Железны, на Чоне. Летала на спутники.
Она замолчала, и в этом молчании они сделали по глотку, все еще прижавшись друг к другу в ночной прохладе. Неман искоса поглядел на девушку, чья голова лежала на его плече. Ее волосы черным лоснящимся потоком струились по его груди. Искорка размеренно дышала, и Путник видел, что ее взгляд устремлен куда-то далеко. Вдруг она встрепенулась.
У тебя часы специально неправильно идут? она повернула голову и вопросительно взглянула на парня.
Тот улыбнулся.
Специально.
Зачем?
Неман задумался.
В космосе трудно отслеживать время. Оно относительно. Каждый живет по тому времени, в котором ему удобно существовать. Ведь так трудно отслеживать его между разными планетами. Невозможно жить по универсальным часам. Поэтому я живу по Земным часам на корабле, на планетах по их собственному времени. А эти часы, он кивнул на свое запястье, обязаны мне напоминать о самом существовании времени, чтобы я знал, что оно есть, что пока оно идет я еще могу жить.
Знаешь, глаза Искорки сияли, это очень романтично. Ты очень интересный, Путник.
Это не я, это мои воспоминания.
Они часть тебя, и они направляют твою жизнь, не согласилась девушка. Расскажи еще что-нибудь. Об опасностях космоса. Ведь в нем не все так волшебно, как киты.
Что ж.
Отстранив Искорку, Неман, ловя ее непонимающий взгляд, снял пиджак и закатал рукав, обнажив свою левую руку, покрытую в районе локтя и плеча широкими шрамами. Девушка охнула, поставила стакан и начала разглядывать руку в тусклом свете лампы. Она осторожно и со всей нежностью дотрагивалась до давних ран, а контрабандист позволял ей поворачивать себя так, чтобы она могла разглядеть все шрамы.
Как это произошло? тихо спросила девушка.
Он хотел было ответить, но тут послышались близкие голоса. К ним вышла компания молодых людей, которые, увидев, что ниша занята, пошли дальше, над чем-то громко смеясь.
Это случилось на одной безымянной планете. Я тогда начинал свою деятельность. Мне все было в диковинку: полеты в подпространстве, корабли, другие планеты и это сияющее полотно космоса. В команде того корабля я был самым младшим. Выполнял разную мелкую работу и учился всему, чему мог научиться, подглядывая за тем, как это делают другие. На планеты по первости меня не пускали. Может боялись за меня, а может думали, что я буду мешаться под ногами, но однажды капитан выкрикнул мою фамилию на собрании. Скажу честно, я был дико счастлив и лопался от гордости, хотя старался для всех казаться взрослым, чтобы меня принимали за своего.
Первая высадка это как любое дело, которое до первого раза тебя будоражит ожиданием приятной неизвестности. Тем более, что планета была обитаема. Не Земля, конечно, но все же. Дышать там надо было через респираторы, тело защищала легкая прорезиненная одежда, на глазах защитные очки. Как же я был счастлив! Первым спрыгнул на землю с подъемника. Звезда была красной, умирающей, поэтому и освещение планеты соответствующее, и все казалось красным, медным, коралловым. Мы разбили небольшой лагерь у корабля и пошли в ближайший лес. Он вовсе не как земной: между деревьями на самом деле какими-то корягами с цветами, но без листьев оставалось много свободного пространства, трава росла не везде. Но лес занимал большую площадь. В нем легко можно заблудиться из-за однообразности. Наверное, эта однообразность тоже сыграла свою роль.
Представь идет молодой паренек по инопланетному лесу, с раскрытым ртом озирается по сторонам, радуется тому, что его взяли в экспедицию и наконец-то считают если не равным, то точно своим. И тут, из-за бутона цветка, который, к слову, размером вышел с колесо, выпрыгивает существо. Чуть больше кошки, с шестью лапами, на которых растет по одному большому когтю. А глаза два. Один смотрит на тебя, пока существо цепляется за твою руку своими лапами, вонзая в мясо один из когтей, и начинает яростно разрывать одежду и плоть тремя другими когтями, а другой глаз, на затылке, рассматривает то, что творится сзади. И глаза у существа пугающе большие. Скажу честно, от неожиданности я завизжал, хмыкнул Неман. Совсем забыл, что на поясе висит нож. Начал дубасить свободной рукой зверя, а он меня еще и укусил в руку, до которой добрался через резину.
Мне сразу же поспешили на помощь. Пытались отогнать животное, а оно, укусив меня, засвистело на остальных, и прыгнуло на дерево, убежав по веткам. Как мне потом сказали, оно преследовал нас по пути назад, пока меня несли до корабля, наверное, я понравился на вкус.
Ужас! глаза его слушательницы были широко раскрыты, и она ловила каждое слово рассказчика.
Не передать, как мне стало плохо после нападения. Несколько раз я приходил в себя, но тут же терял сознание от боли в руке. Док на корабле делал все, что в его силах, чтобы мне не ампутировали руку.
Лицо девушки скривилось в пренебрежительной гримасе.
Как видишь, он справился, улыбнулся Неман.
Они сидели рядом, и девушка поглаживала его руку, наверное, незаметно для самой себя.
Я больше никогда не ступлю на планету, где нет наших колоний.
Да брось ты.
Нет, я серьезно! Это же чудо, что ты выжил! А если бы заражение было? Божечки.
За дальнейшими разговорами они уже обсуждали ничего незначащие вещи, все больше пропитываясь дымом и алкоголем. Ночь перевалила за свою середину, когда они допили свои новые бутылки, наговорившись вдоволь.
Знаешь, что, многозначительно взглянула на Путника девушка, хитро улыбаясь, пойдем ко мне. Ты не против?
Неман сидел и старался не водить своим взглядом из стороны в сторону, как это бывало, когда он пьянел. Этот земной скотч оказался крепким напитком даже для него. Его настроение было на высоте, а кровь прямо-таки чувствовалась в каждой вене теплой нитью.
Конечно не против.
Их губы слились в поцелуе, как цветок раскрывший бы для посторонних их желание и молодость.
Спускаясь на тридцать четвертый этаж, они не могли оторваться друг от друга в лифте с видом на ночную Землю. Неман что-то шептал девушке, а Искорка в ответ смеялась и пыталась укусить за ухо. В комнату они попали, навалившись вместе на дверь и громко смеясь.
Этот номер принадлежит моей семье, закрывая дверь, пояснила Искорка, так что чувствуй себя как дома. Я сейчас вернусь.
Она подмигнула Неману и скрылась за одной из дверей. Путник заплетающимся языком попросил включить свет, и в комнате зажглись ночники. Он стоял у комода в гостиной, ничем не отличавшейся от гостиных в люкс-номерах любого отеля. Все выглядело дорого и подчеркнуто строго.
Контрабандист взглянул на свои часы. Те показывали, что уже больше половины отведенного ему времени подошло к концу. Борясь с алкоголем в крови, Неман нащупал в кармане пистолет с лекарством, закатал как следует рукав, сняв перед этим пиджак, и, мотая туда-сюда иглой пистолета, все же попал куда надо, и тут же его тело распознало знакомое чувство прохлады. Кровь резко остудилась. Но затем его мозг, тело и чувства атаковала слабость, умножившуюся десятикратно из-за находившегося в нем алкоголя. От этого Путник присел на ближайшее кресло, собирая себя воедино. После нескольких долгих секунд борьбы с самим собой, он смог вернуться в обычное пьянящее состояние. Он чуть было не забыл обнулить часы.
Из-за двери вышла Искорка. Вышла, мягко ступая босыми ногами по полу, от чего Неман не сразу обратил на нее внимание. На девушке больше не было ни перьев, ни украшений. Только платье и пылающий взгляд, от которого у Немана чаще забилось сердце.