А если меня поймают
От этой мысли мне становится трудно дышать.
«Она сделает из тебя убийцу, Мэйзи, эхом отдается в моей голове голос отца. Если королева Нимуэ узнает, что ты владеешь магией смерти, она выследит тебя. И не остановится, пока не сделает тебя одной из своих наемниц. После такого я не смогу жить. Ты не убийца, дитя мое. Я не смогу смотреть, как из тебя делают чудовище»
Стиснув зубы, я стараюсь отделаться от подобных мыслей и лезу в карман пальто. На моих губах расплывается улыбка, когда я достаю гребень в форме раковины. Провожу пальцами по гладкому перламутру и наблюдаю, как звездный свет отражается от серебряных зубьев.
Подаксис постукивает когтем по травянистой земле, и каждый глухой удар наполнен упреком.
Вижу, ты не отдала это мистеру Таттлу.
Нет. Игнорируя осуждающий взгляд его глаз-бусинок, я зачесываю одну сторону волос за ухо и закрепляю их гребнем так, что они перестают хлестать меня по глазам. Подстричь волосы было лучшим выбором, который я когда-либо делала.
Ты часто это говоришь.
Потому что это правда. Я снова лезу в карман и на этот раз достаю другое сокровище.
При виде украденной вилки Подаксис ахает:
Я не видел, как ты ее взяла! Где ты ее нашла?
В ресторане.
Я провожу пальцами по каждому из четырех зубцов, затем по выпуклому узору в виде раковины на рукоятке. Теперь, когда у меня есть время как следует ее рассмотреть, я удостоверяюсь, что это действительно чистое серебро. Мой нос дергается при виде, как вилка мерцает даже ярче, чем гребень для волос.
Ты ведь помнишь, что по вашему с мистером Таттлом соглашению ты должна отдавать все, что украдешь?
Я знаю условия нашего соглашения, Подаксис. Технически, мы не давали никаких связывающих обещаний, так что я предпочитаю думать об этом скорее как о предложении о сотрудничестве. Кроме того, я просто не могу дождаться момента, когда добавлю это в свою коллекцию.
Под коллекцией я подразумеваю полную столового серебра шляпную коробку, которую прячу под кроватью в театре. Если бы только мне не пришлось оставить свои прежние коллекции, когда я пустилась в бега. У меня было так много красивых вещей, которые я собирала в течение долгих лет.
Что, скажи на милость, ты планируешь делать со своей коллекцией? Хм? Я знаю, что ты не собираешься ее продавать, хотя, могу предположить, вырученных денег хватило бы, чтобы профинансировать несколько недель выступлений «Прозы стервятника» или снять нам новое жилье.
Меня устраивает наше нынешнее жилье. К тому же собирать блестящие предметы не преступление.
Но красть их да. Держать их под кроватью значит оставлять повсюду улики.
Я чешу зудящее место на голове зубцами вилки.
Я не храню все, что нахожу.
Не находишь, а крадешь.
Нет, не краду, а продаю, говорю я. Это не воровство, а скорее взять вещь в одном месте, переместить ее в другое и получить от этого прибыль. По сути, я торговец.
Подаксис усмехается.
Честное слово, не могу понять, как ты это делаешь.
Как я делаю что?
Он снова постукивает ножками по земле.
Лжешь.
Если у меня получается произнести это вслух, значит, это не ложь.
Полагаю, что нет. Но каким-то образом ты убеждаешь себя в том, что все сказанное правда, когда по факту оно таковое лишь частично, ведь ты вплетаешь в правду ложь. Это сводит с ума.
Я подмигиваю.
Только потому, что ты не овладел искусством делать это сам. Это называется «талант».
Я бы назвал это по-другому, бормочет Подаксис себе под нос.
Между нами воцаряется тишина, и я думаю, что это может стать его последним аргументом. Хотя, зная Подаксиса
Почему ты не пошла на свидание с Мартином сегодня вечером? Его тон меняется с осуждающего на нерешительно-любопытный.
Мои мышцы все равно напрягаются.
С какой радости мне это делать?
Я думал, он тебе нравится.
Я закатываю глаза.
Едва ли.
Он неловко переминается.
Похоже, он нравился тебе достаточно, чтобы ну, ты знаешь.
Румянец заливает мои щеки, когда ночи, проведенные с Мартином, заполняют мои мысли.
Что ты можешь знать об этом? Только не говори, что подслушивал. Я же сказала тебе спать в другом месте, я стараюсь говорить нейтрально, но в моем голосе слышатся истерические нотки, которые мне не удается скрыть. Подаксис мой лучший друг, но мы не говорим об этом.
Я не подслушивал, поспешно заверяет он. Затем выражение его лица становится мечтательным, а уголки крошечных глаз опускаются вниз. Я остался в комнате Нади. Ты знала, что она поет, когда ложится спать? У нее прекрасный голос.
Я не могу не заметить тоску, проскальзывающую в словах моего друга. Это так трогательно и очаровательно, что я еле сдерживаю смех.
Погоди-ка тебе что, нравится Надя?
Подаксис щелкает на меня своими клешнями.
Ну и что, если так?
Надя человек, Подаксис. Не думаю, что ее вид слишком высокого мнения об отношениях с крабом.
Я не Я не краб. Я грибной эльф.
И все же, если хочешь произвести на нее впечатление, думаю, тебе придется преодолеть собственные предубеждения и принять благую форму.
Предубеждения?! Я? У меня нет никаких предубеждений. Я совсем не возражаю против благой формы.
Тогда почему ты не менялся раньше?
Он трясет передо мной когтем.
Ты меняешь тему разговора. Мы говорили о тебе, Мэйзи. Тебе нравился Мартин. На протяжении двух недель я наблюдал, как на твоем лице появляется улыбка каждый раз, когда он рядом. Было приятно снова видеть тебя такой счастливой.
Я качаю головой, стараясь не вспоминать, какими приятными на самом деле были эти две недели. Не то чтобы я что-то чувствовала к Мартину. Скорее, просто наслаждалась физической близостью с мужчиной и тем, что мы делали.
Он слишком тощий. Мне нравятся люди с небольшим количеством жира на костях.
Ты говоришь так о каждом юноше, в которого пытаешься не влюбиться. Еще что они скучные. Или обладают индивидуальностью сухих водорослей.
Последнее я сказала только о принце Франко.
И это было чистой правдой. До того, как я сбежала, отец считал, что лучший способ уберечь меня от королевы Нимуэ выдать меня замуж за члена королевской семьи, правящей на суше. Вот тут-то и появился принц Франко из Лунного королевства. Тем не менее он был вампиром, способным прочитать каждую эмоцию, каждую ложь Не лучшая партия для кого-то с таким количеством секретов, как у меня. Даже если бы я смогла убедить его жениться на мне, что бы он сделал, узнав, что мой поцелуй способен его убить?
Нет. Брак, романтика, любовь все это не для меня. Голос Подаксиса смягчается:
Разве ты не хочешь перестать убегать?
Я убегаю только тогда, когда меня вот-вот поймают полицейские.
Ты знаешь, о чем я. Мне казалось, мы приехали сюда, чтобы остепениться и начать новую жизнь.
Я снова и снова верчу вилку в руках, чтобы скрыть, как меня раздражают его вопросы. Чем ближе Подаксис подбирается к правде, тем труднее мне становится дышать.
Да, знаю, но это не значит, что я должна подлизываться к каждому юноше, который строит мне глазки.
Мэйзи, твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива
Вот так просто в моем тщательно построенном фасаде образуется трещина. Прямо в центре моего сердца.
Чего ты добиваешься, Подаксис? Мой голос срывается на его имени. Хочешь, чтобы я признала, что несчастна? Что мне невыносимо грустно? Что я скучаю по отцу и братьям? Он съеживается, от смущения широко раскрыв глаза, но ничего не говорит. Моя нижняя губа начинает дрожать. Ты хочешь, чтобы я призналась, что мне одиноко?
Тебе не обязательно быть одинокой, шепчет Подаксис. Я знаю, что меня недостаточно
Вполне достаточно, обрываю я, яростно вытирая скатывающуюся слезу.
Нет, Мэйзи, недостаточно. Возможно, мы выросли вместе и стали лучшими друзьями, но тебе нужен еще кто-то, кроме меня. Тебе нужны другие друзья. Может быть, даже любимый.