И Тёма поведал внимательно слушавшему лейтенанту все, что смог узнать:
Соседей оказалось всего семь. Пятеро из них пенсионеры. Один свободный художник и один работяга с консервного завода на больничном. Пенсионеры были как все пенсионеры: недовольные, сердитые, подозрительные, сходящие с ума от вынужденного безделья. В основном они почти сразу переходили на перечисление различных диагнозов и недугов, которыми болеют. Кого они видели вчера вечером около подъезда не помнят, а запомнить до тридцати латинских названий всевозможных заболеваний и их симптомов, это запросто. От них удалось узнать, что у Оскара Папилионидиса не было родителей, он был сиротой и воспитывался в приюте. У него не было друзей, и к нему в гости почти никто никогда не приходил. Пара коллег по работе раз-два в месяц и все. Сам он уходил в восемь тридцать на работу, приходил в девятнадцать часов с работы. Ужинал дома, был фанатичным веганом. Девушек не водил. В выходные сидел дома или изредка прогуливался по улицам. Тратил много воды и громко включал телевизор.
От художника, маленького забитого армянского кузнечика с признаками аутизма по имени Айк Скачкаянс41, узнать вообще ничего не удалось. Тот просто не понял, о ком спрашивают и дико удивился, что у него есть сосед по фамилии Папилионидис. Картины его были страшные и непонятные, деньгами он не интересовался. На кухонном столе стояла тарелка с недоеденной травой и, скорее всего, этим он и питался. Этот либо откровенно врал, либо был действительно не от мира сего.
Последний из опрошенных, сильно возбудился при упоминании о страховой выплате. Им оказался злобный навозник, работяга, завидющий и от этого подозрительный. Судя по счетам, которые я стянул из почтового ящика, фамилия у него Геотрупов42. Имя он мне не назвал. Сидит дома вторую неделю на больничном листе со сломанными ногами. Что-то там такое на производстве произошло. Этот вывалил на «страховщика» поток ругательств на власти города, на соседей по дому, на коллег, на страховых агентов, прохожих, продавцов в магазине, детей, стариков, и паук его знает еще кого. Но глазенками прямо так и вцепился в меня, стараясь угодить и получить надежды на внезапное обогащение. По его словам, Оскар был толстым, ленивым увальнем, не умеющим добиваться своей цели. Целей у него тоже не было. Он получал несправедливо огромную зарплату и совсем не умел тратить деньги правильно. Родных у него не было. В гости к нему ходили мало. Сам он в гости нормальных соседей не приглашал даже на чай. Вот только последнюю неделю к нему заскакивали парочка странных на вид посетителей, вроде как осы, а вроде мухи. Геотрупов с трудом подбирал слова, попытаясь описать странных, невиданных им ранее представителей населения Округи. У них были крылья, достаточно длинные и какие-то нелепые. Худые. Полосы чередовались черные с желтыми, что и напомнило навознику об осах, которых он почему-то боится, хотя вряд ли видел хоть раз в жизни в живую. Глаза у них, по его словам, какие-то бешенные, недобрые. Бедный работяга аж передернулся при воспоминании о странных посетителях. Первый раз он их видел на прошлой неделе примерно во вторник, может и в понедельник. Так как вставать с кровати он начал в прошлое воскресенье, а видел посетителей на следующий день сначала в окно, а потом, когда выглянул на лестничную площадку. Второй раз он их видел, по всей видимости, в четверг вечером, когда стемнело.
Неплохо, сказал Тараканов, выслушав доклад журналиста, очень неплохо. Это интересные сведения про ос.
Ты про этих журчалок43? спросил Тёма, я тоже за это уцепился и постарался побольше о них вытянуть. Но, к сожалению, все что смог.
Немало. Это неплохая зацепка. Я про этих неправильных ос уже третий раз слышу, задумчиво пробормотал Тараканов, хлопая папкой с бумагами себе по ноге.
Слушай! Воскликнул Тёма, я же тоже уже про них слышал! Кого-то похожего видели после пожара около больницы. После того как сгорела лаборатория, на пожар притащился какой-то чудик и лазил по пеплу, что-то изымал. Мой сосед пожарный, он видел его там. Назвал его страховым агентом. Вот совпадение, Тёма хохотнул, похоже, все, кто представляется страховыми агентами, ими не является на самом деле.
Интересно, сказал Тараканов, в банке я узнал, что последний раз он был на работе в четверг. По всей видимости, заболел. Несколько коллег сказали, что он был заторможенный, никого не узнавал. Некоторые обратили внимание, что он малоразговорчив, бледен и все время охал. Домой в четверг он ушел раньше времени, начальник его отпустил. В пятницу не позвонил и не пришел и коллеги решили, что слег с полиэдрозом или гриппом. В понедельник к нему домой пошли двое его коллег, и нашли двери открытыми, а Оскара в том виде, в котором его видел ты в морге. Намечается неплохая версия, да Тёма? У нас есть подозреваемые. Осталось найти мотивы.
Тараканов даже явно повеселел. Очевидно, он обрадовался, что у него есть чутье на преступления. По всей видимости, нарушение прямого приказа капитана Мастотерма очень беспокоило его как верного служаку. Но теперь появились данные, которые могли оправдать его поведение. В душе он все еще считал, что капитана просто ввели в заблуждение, и он ошибся, считая это самоубийством.
Уже начинало смеркаться, и Тараканов сказал, что он ночью продумает дальнейший план действий и если муравей захочет учавствовать в расследовании, то они созвонятся утром.
Ну, пока Тёма, сказал Тараканов, пожимая журналисту руку, раскрутим мы с тобой дело, как думаешь?
Ну конечно, весело сказал муравей, иначе нафига бы ты меня позвал.
Тараканов взмахнул рукой и отправился в сторону Управления милиции, Тёма посмотрел ему вслед и вдруг кое-что вспомнил.
Тараканов, стой, подожди, закричал он вслед удаляющемуся быстрыми шагами милиционеру, постой.
Он догнал лейтенанта и тихо спросил:
Слушай, лейтенант, а что с Трипсом? Его куда дели?
Да никуда его не дели, просто ответил Тараканов, отпустили его в тот же день. Извинились и отпустили. Он домой ушел почти сразу, как ты меня про него спросил на улице.
Вот как, обрадовался Тёма, значит все в порядке. Надо будет заскочить к нему завтра. А ты не знаешь, где он сейчас работает?
В протоколе вроде стояло, что он заведующий биологической лабораторией при клинической больнице.
Они оба вытаращили друг на друга глаза.
Она ж сгорела вчера днем! Воскликнул Тёма, я ж как раз пожарище-то и осматривал утром, когда тебя встретил около больницы!
Интересно, снова промолвил Тараканов, нужно будет разобраться. Совпадение или нет. Давай до завтра. Сегодня уже поздно в детективов играть. Все, звони утром.
До завтра, грустно сказал муравей.
Он побежал в сторону дома. Нужно было закончить статью про работу милиции, и сразу начать писать про врачей.
Весь в мыслях о новой статье Тёма не заметил, как добежал до дома. Калверт еще не вернулся. На пороге лежала коробка, обмотанная синей почтовой лентой. Тёма посмотрел и сильно удивился, увидев на ней свое имя. Шагах в тридцати от дома полз почтальон Улит, спешащий по новому адресу. Тёма задумался, стоит ли поговорить с ним, но потом махнул рукой и побежал домой. Гипотетический разговор мог затянуться часа на полтора. Улит за пару дней далеко не уползет, а почтальоны у него в середине списка. Сначала холодный душ, потом кружка черного кофе, чтоб сбить зевоту и желание завалиться спать. При удачном стечении обстоятельств разогреть ужин, если таковой найдется в его холостяцкой норе. А потом работать. Тёма рванул по лестнице вверх и вбежал в свою квартиру, кинув посылку в прихожей на пол.