Брезентовый «стол», живо! крикнул майор группе курсантов, покуривающих за трибуной у запасного брезентового «стола».
Товарищ майор, что случилось? в недоумении спросил один из них, но уже готов был бежать, куда ему укажет командир.
Живо! на этот раз голос Батяни перекрыл гул самолета в небе.
Курсанты побросали сигареты и, ухватившись за брезентовое полотнище с крестом, со всех ног бежали за майором. Они еще не заметили, что происходит, но по напористому тону Лаврова уже понимали, в небе случилось что-то ужасное.
Батяня на ходу рванул тонкий ремешок бинокля поднес окуляры к глазам. Теперь падающий офицер был виден так отчетливо, словно их разделяла какая-то сотня метров, а до падения оставалось секунд десять не больше.
Быстрее! подогнал курсантов Лавров. Вот здесь! Здесь он упадет! командовал молодыми бойцами майор, указывая, где остановиться. Растягивайте брезент!
Батяня точно определил место падения парашютиста.
Двести сто пятьдесят тихо проговаривал Лавров, тяните каждый на себя! Что есть сил, он и сам уже вцепился в жесткий брезент.
Раздался хлопок, похожий на сильный удар ладоней друг о друга. Десантники пошатнулись, но удержались на ногах. Тело парашютиста попало прямо в центр брезентового круга, как и планировал Лавров.
Как снег на голову, рассматривая неподвижно лежавшего на «столе» парашютиста, произнес кто-то из курсантов.
Батяня коротко кивнул молодые бойцы аккуратно опустили брезентовое полотнище на землю. Теперь парашютист находился в полной безопасности, если, конечно, остался жив.
Где я? подозревая, что он уже на небесах, прохрипел офицер-неудачник.
На земле. Все в порядке. Я не ангел, а майор, подмигнул парашютисту Лавров. И угораздило же тебя, брат!
Офицер поморщился от боли, перевернулся на спину. Он уже хотел было приподняться на локтях, как майор Лавров отрицательно покачал головой. В таких случаях лучше пребывать в неподвижности, ведь сломанным может оказаться все что угодно начиная от шейных позвонков и заканчивая лодыжкой. То, что ничего не болит, еще не показатель. В первые секунды боли можно и не почувствовать.
Не дергайся, браток, Батяня осторожно опустил руку на плечо парашютиста.
Курсанты стояли в стороне, с изумлением наблюдая за коренастым мужчиной с монголоидными чертами лица, распластавшимся на брезентовом полотнище, упасть с высоты в девятьсот метров и при этом выжить дано не каждому.
Спасибо, что помогли, бросил курсантам майор. А теперь вызовите санитарный фургон, ему срочно нужна медицинская помощь.
Пустяки! отмахнулся парашютист и осторожно пошевелил ступней. Спинной мозг не поврежден.
Боль ниже пояса чувствуешь?
Еще как!
Тогда все будет хорошо.
Офицер прищурился, по его загорелому лицу пробежала чуть заметная дрожь.
Холодно, еле слышно проговорил он, сигаретой не угостишь?
Батяня понимающе кивнул и достал из нагрудного кармана камуфляжной куртки пачку, прикурил, сунул сигарету в пальцы лежавшему.
Что стряслось в небе? спросил Лавров, хотя понимал, что вряд ли пострадавший способен сейчас анализировать, но надо было его отвлечь до прибытия медиков.
Парашютист глубоко затянулся табачным дымом и тут же зашелся кашлем.
Со мной такое впервые, вымолвил он, даже не пойму, что именно произошло. Память отшибло. Помню, как пошел, а дальше
Не забивай себе этим голову. Вспомнишь. Главное, что все обошлось, произнес Батяня, поглядывая в сторону трибуны, от которой уже катил санитарный фургон. Сам-то ты откуда?
Дальневосточный округ, незамедлительно ответил офицер.
Зовут как? спросил Батяня, проверяя парашютиста на сохранность памяти.
Майор Бутусов, тяжело задышал офицер.
Майор Лавров, назвался комбат. Где-то мы виделись и раньше.
Но продолжить расспросы парашютиста не пришлось, тот потерял сознание. Лавров вынул дымящуюся сигарету из его губ. Двое санитаров бережно погрузили на носилки неподвижное тело парашютиста и захлопнули дверцы машины. На просьбу майора взять его с собой медики ответили категорическим отказом, сославшись на нехватку места в машине. Но Лавров знал, что обязательно навестит пострадавшего парашютиста. Уж очень знакомым показалось ему лицо майора Бутусова.
Батяня раскрошил недокуренную сигарету и зашагал по летному полю, на ходу пытаясь вспомнить, где же он мог раньше видеть этого человека с неславянским разрезом глаз.
* * *
Тускло освещенный коридор госпиталя казался унылым и заброшенным. Стенки с волдырями отслоившейся краски, отваливающейся штукатуркой. Мерцающие, гудящие, словно мухи, лампы дневного света. Свисающие с пропитанного водой потолка провода. Кресла-каталки, брошенные прямо у дверей палат. Новое здание госпиталя обещали сдать вот уже три года подряд, потому в старом и не делали основательного ремонта. Отовсюду пахло медикаментами и хлоркой.
Майор Лавров мягко шагал по бесцветному линолеуму в непривычном для него, накинутом на плечи зеленоватом халате. Майор знал здесь каждый уголок время от времени он навещал своих курсантов, получивших травмы во время учений или сдачи сложных нормативов.
Здравствуйте, товарищ майор! игриво заулыбалась дежурная медсестра.
Привет, Маринка, Батяня одарил девушку сдержанной улыбкой.
Не припомню, кто из ваших ребят сейчас у нас?
На этот раз моих здесь нет, улыбнулся майор, опустив на стол коробку шоколадных конфет, мне бы к майору Бутусову попасть.
Это тот, у которого вчера парашют не раскрылся?
Именно, подтвердил Лавров. Кстати, как он?
Нога сломана, а в целом состояние удовлетворительное, медсестра продолжала мило улыбаться, дольше, чем этого требовала простая вежливость. Вам в двадцать первую.
Батяня не удержался и подмигнул девушке.
«Хороша, но, кажется, думает, что я на ней жениться собрался», подумал Лавров и уже хотел было зайти в палату, как за его спиной раздался взволнованный голос медсестры.
Может, завтра в кино сходим, товарищ майор? Мы с подругой собирались. Она не может. Жалко, если билет пропадет.
Батяня обернулся и не нашел в себе сил отказаться:
Вообще-то
Тогда завтра в восемь у южного КПП, девушка покраснела и тут же отвела взгляд.
Палата, в которую определили майора Бутусова, разительно отличалась от тех, в которых находились курсанты и сержанты. Здесь было все необходимое для больного человека умывальник, отдельный туалет и даже небольшой телевизор, который разрешалось смотреть до полуночи. Да и место у дальневосточного гостя было самым лучшим, как принято говорить в больницах и госпиталях, «козырное» у окна. Тут тебе и свет, и прохлада, особенно летом, когда в помещении стоит невыносимая духота, как сейчас. Вторая кровать пустовала. Майор оказался единственным старшим офицером, угодившим в госпиталь.
Подфартило тебе, майор! произнес Лавров, присаживаясь на угол койки.
Бутусов раскрыл глаза, отвернулся от стены и посмотрел в лицо десантника. На его губах заиграла улыбка, узнал:
Думал, вновь медсестра со шприцем. Искололи задницу не знаю, как сидеть потом буду.
Как здоровье? Батяня скосил глаза на загипсованную ногу офицера.
Ерунда, врачи сказали, что через неделю смогу стать на костыли, а потом все срастется в лучшем виде.
Лавров с любопытством всматривался в лицо Бутусову. Вчера он так и не вспомнил, где встречал этого человека, даже начал сомневаться, мало ли бывает просто похожих. Теперь же, при тусклом освещении, он точно припомнил, что знал его раньше. Правда, где он с ним пересекался, оставалось пока для Лаврова загадкой.
Ты чего так в лице изменился? сказал Бутусов, ощущая на себе придирчивый взгляд Лаврова.