.
— Филип и Леланд тоже не слишком невинны.
— Нет, разумеется, нет. Однако они лишь следуют за Александрой, как за своей Королевой и матриархом семьи. Она обвинила меня в том, что я лживыми речами заманил Джанелль в ловушку, но сколько же лжи они скормили ей, задрапировав ее в одежды истины и придав ей такую же убедительность? — Повелитель горько рассмеялся. — Я могу сказать тебе сколько. У нас было много лет, чтобы подметить все душевные шрамы, которые остались на месте не до конца заживших ран, причиненных их словами.
— А что будет, когда она узнает, что ее родственники здесь?
— Будем решать эту проблему, когда возникнет истинная необходимость в этом.
Деймон наклонился поближе и слегка коснулся губами шеи Сэйтана.
— Я могу сделать могилу, которую никто никогда не найдет.
Последовавший за этим заявлением поцелуй заставил Повелителя вздрогнуть и вспомнить о том, что с его сыном необходимо обращаться очень и очень осторожно. Он и сам мог время от времени погрузиться в приятные мечты о создании глубоких могил, чтобы выместить свой гнев, однако Деймон мог сейчас же исполнить свою угрозу, не колеблясь.
Он снова вздрогнул, ощутив легчайшее прикосновение темной, женской силы к самому краешку своих внутренних барьеров.
— Сэйтан? — с обманчивой мягкостью протянул Деймон.
Ночь наполнилась волчьей песней.
— Нет, — мягко, но твердо произнес Повелитель, отстранившись от сына. — Уже слишком поздно для подобных шагов.
— Почему?
— Потому что хор, который ты сейчас слышишь, поет приветственную песнь. Джанелль вернулась.
Деймон побледнел, и Сэйтан бережно провел ладонью по руке сына.
— Пойдем-ка в мой кабинет и немного выпьем. И прихватим с собой Люцивара, поскольку он, скорее всего, к этому времени успел здорово разозлить Мэриан своей чрезмерной заботой.
— А как же Джанелль?
Сэйтан только улыбнулся:
— Мальчик мой, после одной из подобных поездок приветствия мужчин, кем бы они ни были, стоят в лучшем случае на третьем месте в списке приоритетов. На первом — горячая ванна, на втором — плотный ужин. Поскольку мы при всем своем желании не можем состязаться с ними, можно расслабиться и подождать в приятной компании момента, когда Леди пожелает видеть нас.
Сюрреаль мчалась по коридорам. Каждый раз, когда она оказывалась на распутье, один из чопорных, молчаливых лакеев жестом указывал ей нужное направление. Возможно, первый предупредил остальных, после того как она зарычала на него:
— Где кабинет Повелителя?!
Сюрреаль показалось очень странным, что слуги, по всей видимости, были ни капли не удивлены тем, что она мчится по коридорам в одной ночной рубашке. Впрочем, учитывая, с какими мужчинами бедным ведьмам этого двора приходилось иметь дело, это, возможно, было не так уж и диковинно.
Добравшись до лестницы, которая вела в семейную гостиную для неофициальных приемов, девушка подобрала подол ночной рубашки до колен, чтобы не наступить случайно, и бросилась вниз по ступенькам в большой Зал. Все это время Сюрреаль ругалась сквозь зубы, потому что мраморный пол показался ее босым ногам холодным как лед. Вместо того чтобы вежливо постучать, она один раз как следует треснула по двери кабинета кулаком, а затем вихрем промчалась к столу из черного дерева, за которым сидел, наблюдая за ней, Сэйтан, так и не успевший донести бокал с бренди до рта.
Деймон и Люцивар, с удобством устроившиеся в двух креслах напротив отца, уставились на незваную гостью.
Оказавшись непосредственно пред очами Повелителя, Сюрреаль уже не была так уверена, что хочет обратиться по этому вопросу именно к нему, поэтому она полуобернулась к Деймону и Люцивару и выпалила:
— Неужели у меня нет права решать, нужен ли мне самец в постели?!
Воздух за столом мгновенно заледенел, но тут же вернулся в норму, когда Люцивар тупо уточнил:
— Сероклык?
Насмешка, ясно прозвучавшая в его голосе, заставила Сюрреаль посмотреть на него.