В данный момент эти приготовления куда важнее для тебя, нежели для меня. — Однако его улыбка вышла резковатой. — Но если ты не потрудишься сообщить мне о своих действиях, тогда я действительно почувствую себя оскорбленным.
— Если сейчас у тебя есть время, можем взглянуть на карту, — предложил Люцивар.
— Быстро учишься, щенок, — одобрительно кивнул Андульвар, обняв его за плечи и направляясь к двери. — Быстро учишься.
Деймон не пошел за ними, и Сэйтан небрежно прислонился к столу из черного дерева.
— Вас что-то гнетет, Князь?
— Мне плевать, какие там семейные узы связывают тебя и Люцивара с Джанелль! Я ей не брат! — очень тихо произнес Деймон.
— Никто и не утверждает иного. Тот факт, что я — ее приемный отец, а ты — мой сын, не имеет никакого значения. Ты никогда не считал ее сестрой, а она никогда не думала о тебе как о еще одном брате. Это обстоятельство не изменилось.
Холод, которым были наполнены глаза Деймона, смягчился и превратился в опустошенность.
— Возможно, Джанелль и не думает обо мне как о своем брате, но при этом не хочет, чтобы я стал для нее кем-то иным.
Сэйтан тут же превратился в слух.
— Это неверное утверждение.
Мягкий смех Деймона прозвучал с нотками горечи и печали.
— Обычно мне требуется час, чтобы соблазнить женщину, если я прикладываю к этому усилия. И как правило, не больше двух, если я ничего не делаю. Однако большую часть времени я не могу даже приблизиться к Джанелль, чтобы поговорить.
Сэйтан похолодел, услышав откровенное признание способности Деймона совращать. Поскольку большинство даже не подозревало, что говорят о сыне Повелителя, он услышал достаточно рассказов о Садисте, чтобы испытывать вполне закономерное беспокойство. Умения и способности опытного любовника, как и человек, обладавший ими, были обоюдоострым мечом.
Если Деймон прибегнет к своим навыкам преждевременно…
Сэйтан скрестил руки на груди, чтобы скрыть невольную дрожь пальцев.
— Мальчики находят ваши с Джанелль игры в догонялки весьма забавными.
— Вот как? — с опасной мягкостью произнес Деймон.
— И честно признаться, я тоже. — «Точнее, находил бы, если бы был уверен, что ты не попытаешься перерезать мне горло, прежде чем я закончу свою мысль».
В золотистых глазах Деймона появилось скучающее, почти сонное выражение, которое Сэйтан знал слишком хорошо — слишком часто он видел этот взгляд в зеркале.
— Вот как? — еще тише повторил его сын.
— Пару дней назад Джанелль попросила моего совета насчет платья, которое она решила надеть на ужин.
— Я помню его. Прелестный наряд.
— Я очень рад, что ты оценил его по достоинству. — Сэйтан помолчал немного и чуть мягче продолжил: — Надеюсь, ты сможешь оценить и тот факт, что за все те тринадцать лет, что Джанелль провела здесь, она никогда не испытывала беспокойства насчет своей одежды и не спрашивала моего мнения о том или ином наряде. И надеюсь, ты можешь оценить, что она спрашивала моего мнения не как Советника или отца, но как мужчины. И признаюсь, учитывая, как это платье обтягивало ее фигуру, мое мнение о нем как отца весьма отличалось бы от такового как мужчины.
Деймон чуть улыбнулся.
— Она видит в тебе прежде всего мужчину, Деймон. Мужчину, а не еще одного друга противоположного пола. Впервые за всю свою недолгую жизнь Джанелль пытается справиться с собственной вспыхнувшей страстью. Поэтому она и убегает.
— Она не единственная, кто пытается с этим справиться, — пробормотал Деймон, однако сонное выражение сменилось на заинтересованное.