Так не пойдет!
– Не сказал бы, что очень сильно желаю, однако… Запросто могу пройти мимо, это верно. В отличие от тебя.
– И тебе нравится?
– Проходить мимо?
Хель укоризненно качнула головой:
– Жить чужими жизнями.
Позволяю и своему недовольству выглянуть наружу:
– Почему ты так настаиваешь на ответе?
– Я… Мне…
Женщина осекается, мучительно подбирая подходящий ответ. Который мне прекрасно известен, стоило только сделать вдох и задуматься. Одно неосторожное движение, и на чужом сердце может появиться новый шрам, а потому срочно исправляю ошибку:
– Извини. Ты просто хочешь знать, каково это, потому что сама не можешь даже вообразить. Все правильно?
Голубые глаза благодарно светлеют.
– Хорошо, попробую объяснить. Сознание словно делится пополам, и одна его часть по-прежнему остается в полном моем распоряжении, а вторая отдается во власть чужих чувств и переживаний. Правда, нередко бывает так, что невозможно провести границу между этими частями… На каждом вдохе и выдохе я испытываю чужие желания, занимаю ум чужими мыслями, страдаю от невозможности исполнения чужой мечты, а потом полностью возвращаюсь к себе. То есть в себя. Прожив не только свою, но и чью-то еще жизнь. Тебе проще: ты хранишь только обрывки воспоминаний, а мне иногда случается пройти в мыслях весь путь – от рождения и до гибели.
– Целую жизнь… – повторяет Хель. – За несколько вдохов… Сколько же раз ты делился своим временем с другими?
А и верно, сколько?
– Я не вел подсчета. Зачем?
– Но ведь ты тоже теряешь!
Улыбаюсь, широко-широко:
– Давай взглянем с другой стороны. Вместо одной я успеваю проживать много разных жизней, и если сложить все их вместе, получится, что живу почти вечно! Стоит ли горевать?
Женщина вздохнула:
– Ты помнишь, это совсем другое.
– Согласен. Поэтому и спросил, слышала ли ты о «коконе мечты».
– Думаешь, он мог бы мне помочь?
– Люди верят.
– А ты?
Вопрос не в бровь, а в глаз. Да, не особенно верю, но чем фрэлл не шутит? Вдруг у нее получится? А я смогу честно сказать Ксаррону, что использовал его посылку для благого дела, заодно обрету возможность действовать в полную силу, безо всяких ограничений, мной же самим и придуманных. Потому что, признаться, полотняный мешочек на груди при всей его невесомости ощутимо оттягивает шею тяжким грузом обещаний.
– Не знаю. Но почему бы не попробовать?
– Сначала его еще нужно достать, и кроме того… – В голосе Хель впервые за все время беседы проскочили нотки неуверенности.
– Есть трудности?
Женщина провела ладонью по сукну тюка, на котором сидела:
– Если я сейчас избавлюсь от своего Дара, то… Стану никому не нужной. У меня совсем не было времени научиться жить своей жизнью: я всегда в разъездах, всегда в пути, от одного заказчика до другого, от одних лиц и слов к другим, и чтобы сохранить память свободной, мне нельзя часто видеть посторонних людей и разговаривать с ними, иначе слишком рано потеряю свою ценность.