Антон, ты женат? спросила она и вдруг замерла, держа на вилке маслину, не поднимая глаз.
Нет, я один, и живу с родителями! А что?
Просто хотела узнать: ты занят или нет!
Знаешь, когда ты занят серьёзным делом, то, как правило, остаётся мало свободного времени на всё, что не связано с твоей работой. Но, сегодня я свободен! Для тебя. Поехали ко мне, Анна? Увидишь, как живут советские полицейские! Хочешь посмотреть?
Она прямо посмотрела в его глаза и опустила голову.
Анна! У меня завтра выходной и мы можем провести весь день вместе!
Тогда давай выпьем за нас, а потом, может быть, и поедем к тебе! она немного подумала и, тряхнув своими прекрасными пепельными волосами, продолжила с вызовом, Да, действительно, я хочу посмотреть, как живут советские полицейские!
Через десять минут после этого тоста, когда от криков сидевшей недалеко компании, музыки, шампанского и водки у них уже кружилась голова, они решили выйти на улицу и подышать свежим воздухом, решение пришло тут же. Они быстро вернулись, где у их столика стоял официант и менял столовые приборы.
Сколько с меня? весело глядя на него, спросил Антон.
Двадцать пять рублей.
Сумма была явно завышенной, но Шелестов торговаться не стал.
Ещё посчитай бутылку шампанского, что мы пили, мы возьмём её с собой.
Сделаем!
Он отдал официанту деньги.
Сдачи не надо.
И через полчаса такси уже подвозило их на Ленинский проспект, к его дому.
Дома родителей не было, потому что они уехали к родной сестре матери с ночёвкой.
Роскошная шуба легко скользнула с плеч Анны на пол. Ещё в прихожей, не включая света, они слились в долгом страстном поцелуе. Молодые здоровые тела требовали выхода наружи эмоций и желаний. Одежда мешала. Постепенно избавляясь от неё, они, как бы вальсируя, и не отрываясь друг от друга, очутились в комнате Антона, а затем просто рухнули на его большую двуспальную кровать.
Через зашторенное окно в их комнате просачивались неяркие всполохи огней от большой новогодней ёлки, что стояла прямо напротив дома на площади Гагарина. Казалось, что это цветомузыка неназойливо помогала им снимать с друг друга одежду в темноте, потому что руки постоянно запутывались в ней, а пуговицы, молнии и ремни, стали настоящей проблемой, и где ничего не было слышно, кроме прерывистого дыхания двух людей, отчаянно желающих во что бы то ни стало, соединиться друг с другом.
Девушка сладострастно застонала, когда ладони Антона нежно скользнули по ее бархатной коже тела, а его сильные пальцы легко справились с застежкой шёлкового бюстгальтера. Немного приподняв бёдра, Анна помогла снять с неё трусики.
Ну, скорее же!
Губы Антона жадно впились в ее губы, его язык коснулся ее неба, она задрожала и запрокинула голову,
Чёрт! выдохнула Анна, когда, как назло, молнию на брюках Шелестова заело.
Подожди, я сама!
Давай.
Она отстранилась от него, и вскочила с постели, обнажённая прекрасная в своём гневе, а затем, схватив руками за штанины брюк, одним рывком сдёрнула их с Антона.
Моя девчонка! весело подумал Шелестов.
Не теряя ни секунды, за брюками полетели на пол плавки, и вот уже она вскочила на Антона.
Ах! она слегка откинулась назад, давая возможность чужой пока плоти войти в неё.
Подождав немного, видимо устраивалась по удобнее, начала двигать тазом, всё быстрее и быстрее, а он, обхватив руками её роскошные ягодицы, стал ей помогать, двигаясь навстречу
Когда Анна выдыхалась, Антон переворачивал её под себя и наслаждение друг другом продолжалось.
Наконец, доведя ее до умопомрачительного состояния, он разрядился в неё: мужское ядрёное семя тугой струёй ударило в матку, вызвав её сокращение. Потрясающее по своей силе ощущение сексуального наслаждения накрыло ее теплой обволакивающей волной, она вскрикнула и протяжно застонала.
Оба тяжело дышали, их молодые тела были покрыты испариной и оба были счастливы, и их дыхание ещё долго было шумным и прерывистым.
Поцеловав её в полуоткрытые губы, Антон встал и нетвёрдым шагом двинулся в ванную, а она лежала не шевелясь, совершенно обессиленная, чувствуя необыкновенную легкость во всём своём теле, и только вспыхивающие за шторами огни новогодней ёлки, напротив их дома, такие спокойно убаюкивающие, слегка отражались на потолке и стенах комнаты.
Они лежали в постели, обнявшись, в комнате Антона. Часы, стоявшие на крышке секретера рядом с хрустальным бокалом с недопитым шампанским, показывали 5 утра, но Анне и Антону спать не хотелось. Они были молоды и счастливы, и им было хорошо. Антон, будучи по характеру человеком сдержанным, после часа бешеной страсти, внезапно охватившей его, совершенно раскрепостился. Он видел, что девушке было хорошо с ним, и от этого он чувствовал огромный прилив энергии, к тому же, Шелестов заметил, что он испытывает к ней не только сексуальное влечение, нет, а что-то неизмеримо большее. После первой вспышки страсти, побывав в ванной и немного передохнув, они занялись любовью уже обстоятельно, со вкусом, не спеша. К тому же, в холодильнике ещё нашлась бутылка полусладкого, советского шампанского, которая незамедлительно была открыта с громким хлопком. Ближе к рассвету, они решили, что надо немного поумерить пыл. Во первых, наступило утро выходного дня, во вторых, за ними никто не гнался, в третьих, они были свободны. Поэтому, они решили поспать и набраться сил для дальнейших подвигов, попрощавшись на время сна длительным поцелуем.
Сколько он проспал, Антон не знал. Навалившаяся, было, дрема прошла, как только он начал обстоятельно анализировать события прошедшего дня. Это помогало, когда он пытался заснуть, но не сегодня. Не открывая глаз, Шелестов осторожно повернулся к Анне, стараясь ее не потревожить, и услышал легкий смех. Открыл один глаз: девушка улыбалась и разглядывала его, опершись на локоть. Открыл второй она коснулась кончиками пальцев длинного шрама на его левом боку.
Что это?
Память о Балтийском море.
Ты что, был моряком?
Ну, в каком-то смысле был!
И что?
И все! Антону не хотелось говорить об этом. Он старался избегать воспоминаний о своем боевом прошлом, потому что было нельзя, и потому, что не хотел. К тому же, девушка была журналисткой ведущей американской телекомпании.
Фу! Какой колючий! Анна быстро убрала руку от его тела и отвернулась.
Ну вот, обиделась! он ласково повернул ее красивое лицо к себе и заглянул в ее глаза.
Пойми меня правильно, просто есть темы, о которых я не хочу говорить, хочу забыть и никогда не вспоминать. У тебя есть, такие?
Девушка на секунду задумалась.
Есть, конечно, но они не серьезные! уже с игривой интонацией в голосе произнесла она.
Вот видишь! Антон приподнял голову с подушки и посмотрел на часы. Ого, уже 10 утра!
Очень хорошо! Тогда я еще немножко посплю, а ты меня охраняй! И никуда без меня не уходи! девушка пододвинулась к нему и доверчиво прижалась, положив голову на его грудь. Через несколько минут она уже спала.
Шелестов прикрыл глаза. Внезапно целый калейдоскоп лиц девушек, которых он любил, промелькнул перед глазами, как в кино. Суровая вещь память! Вы не находите? Хочешь ты того или не хочешь, а память всегда вернёт тебя в прошлое, каким бы оно не было для тебя, хорошим или плохим. Особенно, если эта память связана с женщинами.
Антон улыбнулся. В его жизни было несколько серьёзных сердечных потрясений, которые ранили очень сильно. Некоторые скрасили его существование, некоторые создали сложности в личной жизни. Если выстроить эти памятные потрясения в хронологическом порядке, то картина получается довольно забавная. Итак! Её звали Света Коробова. Боже мой, как это было давно! Вспомните, какими вы были в шестом классе средней школы? То-то! А Света была в 7 «Б» 192 й школы Октябрьского района Москвы самой красивой в своём классе. Шелестов учился в параллельном 7 «А». Она была королевой. Великолепные чуть вьющиеся белокурые волосы (девочки школьницы тогда не красили волосы: нельзя было), комсомолка, отличница, прелестница и плутовка из «хорошей семьи» (бытовало такое классическое понятие: учила английский язык с репетитором и играла на фортепьяно).