Доктор увёл рыдающую мать, и Ваня остался один. Он прикрыл тяжёлые веки и стал прислушиваться к своим внутренним ощущениям. Боли он не чувствовал, только в голове слегка шумело, как будто к уху приложили морскую раковину и она делится звуками далёкого моря. Ваня пролежал так минут пять, когда услышал неловкое покашливание, и уже знакомый голос с лёгкой хрипотцой осторожно произнёс:
Журналист, ты спишь?
Ваня мгновенно открыл глаза, обводя взглядом окружающее пространство. Над ним, виновато улыбаясь, склонялся Григорий Здравин. Соответствуя своей фамилии, он пребывал в полном здравии, и на лице его не было ни единой царапины.
Да уж, сильно тебя покорёжило, осторожно подбирая слова, говорил Здравин. Я уж думал, конец тебе, когда твою разбитую черепушку увидел. У сестрички в скорой вообще припадок случился тоже мне медичка, блин. Но главное, что жив. Правда?
Ваня снова прикрыл глаза в знак согласия, не в силах произнести ни слова. А Здравин, понимающе кивнув, продолжил:
Я вот чего пришёл. Ты прости меня. Из-за меня всё это произошло. Видать, где-то по делу Столыпко на гнилую точку надавил. Ещё бы знать, где именно Но ничего, я их вычислю, никуда не денутся, мощная челюсть нервно задвигалась, а стальной взгляд упёрся в стену. Спустя мгновение, выражение его лица вновь сменилось на виновато-участливое. Ты только выздоравливай поскорее, мне твоя помощь нужна будет.
Ваня не произнёс ни слова, но удивление, отразившееся в его глазах, донесло до Здравина суть возникшего вопроса.
Я сейчас, понимаешь ли, никому в отделе довериться не могу. Да и с тобой мы, можно сказать, кровью связаны Нам вместе быть надо, попытался объяснить Здравин внезапно возникшее доверие к представителю столь ненавистной ему профессии. Но ты сейчас голову этим не забивай. Тебе сначала восстановиться надо. А я подожду. Мне тут тоже кое с чем разобраться придётся. Так что давай, журналист, ещё увидимся!
Он по-приятельски подмигнул и исчез из поля зрения так же тихо, как и появился. Ваня вновь остался в полнейшей тишине, прокручивая в голове только что услышанный монолог и удивляясь столь резким переменам в поведении железного Григория Здравина. Вскоре Ваня вновь провалился в глубокий сон без сновидений.
Выздоровление протекало быстро. Спасибо крепкому молодому организму, не испорченному вредными привычками, а также доктору Айболиту, которого, кстати, звали Виктором Михайловичем, и был он не кем иным, как главврачом нейрохирургического отделения. Последний так проникся заботой о хрупкой и беззащитной Вере Николаевне, что решил взять её сына под личный контроль.
Первые дни Ваня много спал, мало ел и почти не разговаривал, но постепенно способность внятно и членораздельно изъясняться вернулась к нему, даже заикания не осталось. Уже через неделю он смог пройти несколько шагов по палате, а ещё через две гулял по коридорам отделения, вызывая томные вздохи со стороны молоденьких медсестёр.
Ободрённая успехами сына, Вера Николаевна обратилась к главврачу с просьбой отпустить Ванечку домой, и тот согласился с условием, что лично будет навещать больного. На том и порешили.
Глава 5. Галлюцинации?
Попав в знакомую обстановку родной комнаты, Ваня нежно провёл пальцем по клавиатуре ноутбука, бросил взгляд на стопку старых газет, в которых были напечатаны его статьи, и понял, что соскучился по работе. Его большая джинсовая сумка, та самая, с которой он ездил на своё последнее задание, висела на крючке за дверью. Он раскрыл её и извлёк рабочие инструменты: фотоаппарат, диктофон и блокнот с записями по детскому дому «Солнышко». Ваня отложил аппаратуру в сторону. Статья про новогодние ёлки в воспитательных учреждениях была уже не актуальна слишком много времени прошло с тех праздников. Надо было позвонить в редакцию, сказать, что он готов вернуться в строй, и получить очередное скучное задание про какой-нибудь юбилей.
Ваня вспомнил о Здравине с того первого дня в больнице тот больше ни разу его не навещал.
«Может, он передумал брать меня в помощники? пришла в голову унылая мысль. Телефона не оставил, сам исчез. Хоть бы записку какую написал».
Немного поразмыслив, Ваня порылся в телефонной книжке и набрал номер своего старшего и более успешного коллеги.
Журналист Степан Бубликов на проводе! Слушаю вас! послышался из телефонной трубки самодовольный голос.
Степан, приветствую! Это Ваня Стрельцов.
Ой, Ванятко, здоровеньки булы! Только что тебя вспоминал, долго жить будешь! Всё хотел тебя в больнице навестить, а меня, представляешь, не пустили! Хорошо, что сам позвонил. Ну, как ты? Как себя чувствуешь? Авария-то какая жуткая! Я машину видел на ней живого места нет!
Да я вроде в порядке, прерывая болтливого коллегу, вклинился Ваня в его словесный поток. Я, Степа, к тебе по делу. Ты ведь криминальную колонку у нас ведёшь? Григорий Здравин твой главный герой. Может, знаешь его телефон? Или телефон отдела, где он работает? В общем, как его найти можно?
А тебе зачем? вкрадчиво спросил Бубликов.
Просто хотел узнать, как он, попытался скрыть свои истинные намерения Ваня. Он меня навестил один раз в больнице, а потом пропал. Вот думаю, всё ли с ним в порядке.
В смысле навестил? осторожно выведывал информацию ушлый коллега.
Ну, в каком смысле навещают?! Пришёл в палату после того, как меня прооперировали, спросил, как здоровье, сказал быть на связи. Всё!
Через день после операции? никак не унимался Бубликов.
Да! Так ты дашь его телефон?
Вань, понимаешь ли Здравин погиб в той аварии. У тебя, наверное, после наркоза галлюцинации были такое случается
В трубке повисла тишина, Ваня недоверчиво улыбнулся своему отражению в зеркале стенного шкафа.
Бублик, ты сейчас шутишь? Не смешно.
Нет, Ванятко. Тут не до шуток! Я сам лично труп видел. Он ведь непристёгнутый ехал, и сразу на месте ещё до приезда скорой! Я ведь чего к тебе в больницу и ходил. Ты мне скажи, он что в твоей машине делал-то?! Вы о чём говорили? Он что-нибудь про Столыпко рассказывал?
Нет, ничего, глухо отозвался Ваня, всё ещё не веря услышанному. А кто сейчас его дело ведёт?
Дело Столыпко? Следователь Рябинин взял.
Нет, я говорю о деле Здравина. Кто расследует его гибель?
Так ведь там у вас вроде несчастный Гаишники сказали, на повороте занесло, ты с управлением не справился, вот и выкинуло. Там же такое раз в месяц случается. Или или что-то другое было?
Нет-нет, поспешно ответил Ваня. Слушай, что-то мне нехорошо сейчас. Ты не возражаешь, если я позже перезвоню?
Да, конечно, Ванятко! Звони, когда будет удобно! Может, встретимся как-нибудь? Кофе попьем по-приятельски? Бубликов явно чувствовал, что Ваня чего-то недоговаривает, и хотел поживиться информацией за счёт молодого коллеги.
Созвонимся, Стёп, кивнул Ваня и положил трубку.
Ваня действительно почувствовал себя нехорошо голова кружилась, ноги предательски подкашивались. Он опёрся руками о стол и ещё раз взглянул на своё отражение.
Неужели галлюцинации? И в больнице, и в машине скорой помощи? задал сам себе вопрос Ваня и сам же ответил: Нет, не может быть Бублик прикололся! Развёл меня, а я и поверил!
Ваня выглянул в гостиную, она же была и спальней Веры Николаевны. Матери в комнате не было. Ваня прошёл на маленькую кухоньку и застал её за подготовкой сладкого сюрприза. Вера Николаевна нарезала аппетитный черёмуховый торт, Ванин любимый, кстати.
А вот и ты, Ванечка! обрадовалась она. Как раз собиралась тебя звать. Та-дам! Твой любимый тортик! С возвращением домой, сынок!
Спасибо, мам.
Кауровы хотели вечером прийти, продолжала довольная Вера Николаевна, разливая чай. Но я сказала, что не сегодня. Тебе отдохнуть надо, расслабиться, да и Виктор Михайлович настоятельно рекомендовал покой и тишину, так что обойдёмся без гостей. Правда?