И здесь мы сталкиваемся с еще одним существенным отличием человека от животного с его качественно иной агрессивностью.
Агрессивность человека значительно превосходит то, что нам известно о животном мире. Животные одного вида практически никогда не убивают и не калечат себе подобных. Если такое происходит, например, лев в новом прайде убивает чужих детенышей-самцов, то это происходит в силу обеспечения устойчивости развития стаи (стада, прайда) и продолжения своей родословной (естественный отбор). И лишь человек может убивать себе подобных из корыстных побуждений, для решения межличностных противоречий, из национальных или религиозных убеждений, как каннибал или маньяк. В то же время человеческая агрессия становится одним из основных факторов общественного развития. Идеи, превращаясь в политику, обретают концентрированный уровень агрессии. Все войны и революции основаны на возбуждении человеческой агрессии. Без агрессии не было бы революционеров, героев и вождей (вспомним хотя бы В. Высоцкого: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!»).
Нейтрализация агрессии достигается тремя способами: либо ответной агрессией (на короткий промежуток времени), либо воспитанием в народе морали и нравственности (на длительную перспективу), либо соответствующей организацией общества, позволяющей разрешать социальные и межличностные противоречия ненасильственно, путем договоренностей (на всю перспективу бытия общества).
Чувства, эмоции, способность к самооценке, выработка самих критериев оценки свойства сугубо человеческие, недоступные в своей совокупности животному миру.
Со временем человек вырабатывает в себе, в общественном сознании понимание гуманизма. Но здесь его подстерегает другая беда. Гуманизм, безудержно педалируемый правозащитниками и политиками, легко перерастает в ложный гуманизм, под которым мы понимаем приоритет гуманных действий в отношении отдельных личностей в ущерб гуманности относительно общества в целом.
Увлекаясь с юношеских лет романами об исторических личностях, в одной из книг об Александре Васильевиче Суворове меня поразил параграф о его гуманизме. Гуманизм генералиссимуса, выигравшего сто кровавых сражений? Одним из веских аргументов которого в этих сражениях была безжалостная штыковая атака?
Но вот что пишет об этом в книге «Суворов» А. Богданов: «Для Александра Васильевича потеря в самом жестком бою больше одного процента личного состава катастрофа, причина страшных разносов ответственным командирам, повод для основательного разбора причин такого человекогубительства. Но и потери противника свыше пяти процентов его войск жестокость, которую можно оправдать только в самом крайнем случае. Победы не измеряются у него масштабом убийств»[13]
И в другом месте: «Нельзя убивать врага иначе, чем в бою. Нельзя оскорблять врага, особенно безоружного. Категорически нельзя обижать мирное население, не важно свое или чужое. Невозможно нарушить слово. Нельзя атаковать противника с целью его уничтожения: надо лишить врага способности к сопротивлению максимально бескровными методами, сведя число жертв войны к самому малому. Кровожадность, жестокость, террор немыслимы, они лежат за пределами суворовского сознания. Нельзя воевать, руководствуясь ненавистью, а не стремлением, сразив противника вначале оружием, а потом милосердием, установить с ним добрый, и справедливый, и прочный мир»[14].
Квинтэссенция суворовского гуманизма умение быстро прекращать войны.
Иное мы наблюдаем сегодня. Постоянное использование двойных стандартов, справедливые, а зачастую и не очень, вопли о чрезмерном, непропорциональном применении силы, о жертвах среди мирного населения растягивают войны на десятилетия. Вместо того чтобы быстро уничтожить агрессора, спасти население от политиков, развязавших войну, ограничившись десятками или сотнями жертв, в этих войнах гибнут тысячи, а то и миллионы ни в чем не повинных людей.
Но прежде всего, войны современности продиктованы нежеланием и неумением сверхдержав договариваться между собой. Борьба против «плохого парня» (диктатора какой-нибудь периферийной страны) становится борьбой с народом целого государства. При этом другая сторона знает, что этот парень «сукин сын». Но поскольку он «свой сукин сын», она готова финансировать его, поставлять ему оружие, защищать своими солдатами. Кроме того, уничтожение страны сопровождается призывами к гуманизму с обеих противоборствующих сторон. Согласованные же действия сверхдержав могли бы превратить отстранение диктаторов от власти в чисто техническую проблему при соблюдении экономических и политических интересов договаривающихся сторон.
Интересно в этом отношении привести наблюдения известного эксперта в вопросах войны и мира Эдварда Н. Люттвака: «У постоянных членов Совета безопасности ООН вошло в привычку резко обрывать сражения малых государств, навязывая им прекращение огня. Если за ним не следует прямое дипломатическое вмешательство с целью провести мирные переговоры (выделено мною. При этом можно вести бессмысленные и бесконечные переговоры типа Минских соглашений по Донбассу. Ю. Г.), оно лишь позволяет избавиться от истощения, вызванного войной, способствуя перестройке и перевооружению воюющих сторон, тем самым раздувая и продлевая войну после того, как срок прекращения огня закончится»[15]. Так было в 19481949 годах во время арабо-израильского конфликта, в Югославии после ее распада, на Украине в 2014 году. Люттвак приводит также примеры, когда деятельность Агентства ООН по оказанию помощи беженцам (United Nations Relief and Works Agency, UNRWA), а также неправительственных благотворительных организаций (НПО) под прикрытием гуманной заботы о беженцах десятилетиями искусственно поддерживает состояние военной напряженности в различных точках мира. В результате войны растягиваются на десятилетия, принося большие бедствия, в том числе и благодаря самим этим бедствиям.
В целом агрессия чрезвычайно важный элемент человеческой природы. Со временем она перерождается в дерзновения, в способность к самопожертвованию. Люди, открывшие Америку, покорившие Северный и Южный полюса, освоившие космос и побывавшие на Луне, никогда не достигли бы своих побед, не имея в себе таких качеств.
В противовес агрессии человек наделен также чувством любви. Не любви между мужчиной и женщиной, хотя и ею тоже, а любви в понимании служения другим. Это чувство сложнее чувства агрессии. Последнее часто самопроизвольно, неуправляемо. Сдерживание агрессии требует работы над собой. И эта работа, как правило, в значительной степени сопряжена с воспитанием в себе чувства любви, подавляющего, через осознание бесперспективности, чувство гнева.
Рассматривая человека исторически, но без привязки к какой-либо хронологии, следует отметить еще одну его важную особенность: веру в Бога или в более могущественные силы, стоящие над ним.
Атеисты зачастую пытаются трактовать веру в Бога как попытку профанного сознания объяснить чем-то сверхъестественным то, что этому сознанию непонятно. Однако если внимательно присмотреться к основным вероучениям, то выясняется, что эта проблема данные учения безусловно интересует, но не занимает в них главного места.
Главное в них заключается в том, что человек признает себя существом далеко не совершенным, и прежде всего несовершенным нравственно (греховным). Но тогда должны существовать нормы нравственности и законы морали. И они прописаны в этих вероучениях. Богу же отводится роль Всевидящего Ока и Судьи поведения людей.