Да что же это такое! Дадут мне сегодня уехать или нет?! воскликнул в сердцах Костя и нажал на газ.
Старый автобус, словно человек, которого трудно вывести из себя, недовольно взревел и, скрипя всеми суставами, резко рванул вперёд. Встречные машины едва успели отскочить в разные стороны.
На последний паром Костя успел.
На реке было прохладно. Город постепенно начал таять в вечерней дымке, а прибрежные огоньки растянулись, словно разноцветные бусинки. Они напоминали Косте нескончаемую вереницу светофоров с красными «глазами».
Вскоре исчезли и они.
К восходу солнца Костя и Старик выбрались на свою дорогу. Вскоре перед их взором предстал небольшой алаас с глубоким круглым озерцом посередине и симпатичной берёзовой рощицей. Сочная трава уже была скошена, просушена и смётана в аккуратные стога. Милая сердцу картинка прикрыта лёгким флёром утренней дымки, вьющейся сизой лентой от края до края алааса. Салон чуть притормозившего автобуса тут же наполнился свежим воздухом и головокружительными запахами разнотравья.
«Прямо как прохладное молоко», подумал Костя и, вдохнув полной грудью, ускорил ход. Белый автобус вспугнул дремавший посреди дороги косяк кобыл, они встали и рысью побежали прямо по дороге.
Костя пронзительно посигналил, озорно засмеялся и бодро помчался вслед за белыми лошадьми.
День истребления собак
Байбал, выпрыгнув из постели, внимательно посмотрел на будильник на столе, поёжился и, торопливо одевшись, вышел в прихожую.
На улице взвизгнули тормоза подъехавшей машины, хлопнула её дверь. Как только Байбал откинул крючок, в дом ввалился шофёр Бёккя и махом оказался в середине комнаты.
Товарища командира! К истреблению врагов народа гаркнул было он во всю мощь глотки, но Байбал прижал указательный палец к губам и, сердито зыркнув на него, прошипел:
Тсс! Все же спят. Опять орёшь Охламон!
Бёккя затих с приставленной к виску ладонью и испуганно поглядел по сторонам.
Зайдя в комнату, Байбал вынес двустволку 16-го калибра и патронташ, наполненный патронами до отказа. Хлебнув из чашки холодного чаю, скомандовал:
Пошли!
Первым убили Нялбика. Бедолага Нялбик, переночевав на чьём-то крыльце, деловито бежал по пустынной утренней улице, быстро перебирая короткими мохнатыми лапками, легко перепрыгивая через небольшие лужицы.
Нялбик! Нялбик! Поди сюда! позвал его Бёккя.
Пёс живо оглянулся, замер, затем посеменил к машине, откуда его окликнули.
Нялбик! Нялбик! Нялбик!
Подбегая к людям, приветливо позвавшим его, Нялбик, счастливый человеческим вниманием, виляя задом, со всей мочи замолотил хвостом.
Нялбик! Нялбик!..
Байбал в это время, прицеливаясь, пошёл навстречу. Грохнул выстрел. От чудовищного удара Нялбика швырнуло далеко в сторону. Он даже не пискнул. Подойдя поближе, парни увидели, что голова собачонки превратилась в кровавое месиво. Вид глаз, выскочивших из орбит и повисших на тонких ниточках нервов, был неописуем.
Взяв собаку за лапы с двух сторон, ребята закинули в кузов грузовика.
Пала первая жертва революции, проговорил Бёккя, забираясь в кабину. Давай, поехали дальше.
Но Байбал не спешил. Он достал из кармана папиросу и пытался её прикурить. Но каждый раз, когда чиркал спичкой по коробку, та почему-то ломалась. Отбросив её, он шуршал коробком, пытаясь грубыми пальцами подцепить другую палочку. Наконец он всё же прикурил и выдохнул изо рта сизый дым.
Несчастный Нялбик! Он был само добродушие. Поэтому все в деревне охотно потчевали его: кто обглоданной костью, кто прокисшим супом. Так что он, как нищий былых времён, кочевал из двора во двор, ночуя там, где кормили.
В благодарность за еду пёс приволакивал одинокий старый сапог или найденный на помойке коровий хвост, отчего не раз схлопотал ругань хозяев. Особенно любили его малыши: когда мальчишки пяти-шести лет теребили его шерсть или пытались сесть на него верхом, он безропотно замирал, прижав уши и зажмурив глаза.
В ограду Титовых, что была изнутри обложена ровной, без единой щели поленницей колотых дров, они вошли, отворив решётчатую калитку, укреплённую стальной пружиной. Глава семейства в майке, туго натянутой на крепкий торс, чинил сети. Тоненькая молодая девушка в светлом платье, стоя перед террасой, покрытой свежей голубой краской, занималась стиркой, взбивая в тазу клубы мыльной пены и поправляя мокрым запястьем растрёпанные волосы.
Ого, Байбал собственной персоной! воскликнул Уйбан Титов, удивлённый вооружёнными гостями. С кем это вы с утра пораньше воевать собрались?
Услыхав эти слова, Байбал растерялся и затоптался на месте. Порывшись в кармане, достал измятую бумагу.
Уйбан, вот постановление сельсовета. В городе началось бешенство собак так что депутаты решили ликвидировать в деревне всех собак и кошек.
А-а, слышал, спокойно ответил Уйбан. Что поделать, убивайте Шкуру-то хоть оставите?
Нет, велено сжечь.
Прекрасная шкура, я думал, получилась бы справная шапка.
Титовская собака и в самом деле оказалась редкостной масти. Шерсть была иссиня-чёрной и блестящей, словно кожа лакированного сапога. Когда хозяин привёл пса из-за коровника, крупный кобель-полукровка, хрипло лая на незнакомцев, начал рваться вперёд. Его большие клыки клацали, стуча друг об друга. Байбал взял на мушку голову привязанного к столбу пса и спустил курок.
Двор внезапно огласился отчаянным визгом и воем. Раненый пёс сперва упал, потом из последних сил дёрнулся к ним, но, будучи на привязи, не достал и забегал вокруг столба. Байбал щёлкнул вторым курком. В этот раз дробь попала жертве в круп. Пёс осел и, волоча задние ноги, визжа от боли, все равно тянулся вперёд. Сцена стала душераздирающей. Байбал в ужасе переломил ствол, достал из патронташа новые патроны и сделал третий выстрел. И только тогда собака умолкла.
Эх ты, стрелять путём не умеешь!.. Уйбан презрительно сплюнул.
Идя к калитке с подхваченной за лапы убитой собакой, они увидели дочку Уйбана: красивое лицо её было искажено судорогой отвращения, а с мокрого белья, зажатого в её руке, на землю лилась мыльная вода.
Затем настал черед сторожевых псов Аянитовых и Сидоровых, а также кота бабки Марыйи.
После обеда парни добрались до центра деревни. Когда пришли в дом дальнобойщика Игната, его семья, похоже, уже знала, зачем явились эти люди. Пухлощёкий мальчик лет семи-восьми, трёх-четырёхлетняя девочка, непричёсанная и неумытая с самого утра, сидели за столом и ложками ели из большой миски взбитые сливки. Их мать, ловкая и говорливая молодуха со светлыми волосами, гремела посудой в шкафу.
Когда Байбал перешагнул порог, дети перестали есть и впились в него чёрными глазёнками. Мальчик смотрел упрямо, а девочка со страхом.
Сынок, ну-ка отдай дяде Мохсогола, сказала мать, заглядывая в комнаты. Спрятали щенка, ищу-ищу, не могу найти, продолжила она, подходя к гостю.
Байбал взял стул и уселся.
Детки, отдайте Мохсогола. Не то он заразится болезнью и покусает всех Р-рр
Уйди отсюда! Пахой дядя! выкрикнула девочка и сердито взмахнула ложкой.
В тот же миг из спальни раздался звонкий лай щенка, услышавшего голос маленькой хозяйки. Мальчуган спрыгнул со стула и ринулся в комнату. Но мать опередила. Она вбежала туда, быстро вытянула из-под кровати чёрно-белого пёсика и привела на кухню. Мальчик вцепился в ошейник, пытаясь отнять друга у мамы, и громко заревел. Мать подняла щенка и бросила Байбалу:
Хватай и беги отсюда!
Под дружный детский крик, плач и визг Байбал захлопнул дверь дома Игната.
Когда пришли к старухе Джебдей, та встретила их на крыльце крохотной избушки, глядя из-под приставленной ко лбу ладони.