Вечер и чай успокаивают меня, милая пушистая Китти трётся о мой бок, тихо мурлыча, и я почти готова забыть обо всех проблемах, как тут тренькает телефон, и я читаю сообщение от Ланского: «Мы ждём тебя в субботу». Вернувшись обратно в свою жизнь и малюсенькую комнатку, которую я едва могу себе позволить снимать, достаю из рюкзака всё заработанное на сегодня и начинаю пересчитывать. Ну что же. Я очень надеюсь, что этого хватит до следующего раза
Смотрю на часы: уже три ночи, и мне остаётся спать всего четыре часа. Стоя под обжигающе горячим душем, я стараюсь смыть с себя все сегодняшние липкие, мерзкие взгляды, отвратительные прикосновения Бошана и приторное дыхание Артура. Моё тело становится розовым и невинным, и я снова представляю себя беззаботным подростком, укутанным в кокон любви и внимания. Растираюсь жёстким полотенцем и вижу, как порез на бедре снова начинает кровоточить, напоминая о событиях минувшего вечера. С досадой ищу в шкафчике пластырь и заклеиваю тонкую ранку несколькими кусочками липкой ленты. Надеюсь, до утра пройдёт, хотя шрам может и остаться.
Укрывшись пушистым пледом и обняв урчащую тёплую Китти, я наконец-то засыпаю.
Открываю глаза от яркого, слепящего света и первые минуты не могу сообразить, где я оказалась, пока не привыкаю к жару софитов и не понимаю, что стою посреди сцены в своём клубе «Нью-Йорк 56». Только сегодня я не слышу обычного пьяного гула голосов и музыки на заднем фоне. Ресторан пуст, и я вглядываюсь в холодную тишину зала, пытаясь вспомнить, как здесь очутилась. Мне становится очень холодно, я обнимаю себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться, и тут с ужасом осознаю, что стою абсолютно голая посреди огромного клуба! Страх и ледяная тьма крепко держат меня, я вижу свой обнажённый живот, опускаю руки, чтобы ладонями прикрыть пушок в самом низу, а за разметавшимися на груди волосами стараюсь спрятать испуганные и затвердевшие от холода соски. Пытаюсь сделать шаг, но ноги не слушаются, и я вижу, что мои лодыжки обвиты толстой верёвкой, конец которой тянется к краю сцены, и её крепко держит в одной руке Арчи, а во второй микрофон. Сегодня хозяин одет в чёрный смокинг и цилиндр, а глаза его смотрят сквозь меня пустыми глазницами.
Лот номер один, господа! раздаётся гулкий и безжизненный голос Арчи, эхом бьющийся о пустые стены клуба. Невинная и порочная Аиша! Вы только посмотрите на её атласно-медовую кожу, друзья! Шёлк и бархат! Стартовая цена тысяча долларов, кто даст больше? громко объявляет он ставку, и я хочу закричать, но слова ватным комом застревают в горле.
Две тысячи, раздаётся знакомый скрипучий голос, и свет софита резко выхватывает из мрака жирную волосатую руку с табличкой «2 000», и я уже вижу влажный рот Бошана, растекающийся по лицу в плотоядной улыбке.
Две тысячи, господа, кто больше? продолжает свой аукцион Артур. Никто? Две тысячи раз, начинает он отсчёт, и я мысленно молю Бога, чтобы кто-то купил меня по более высокой цене: лишь бы не достаться этому трясущемуся от сладострастия чудовищу. А эта прелестная попка, господа, вы её видели?! продолжает Арчи и резко дёргает за бечёвку, из-за чего я вынужденно разворачиваюсь к залу спиной. Соблазнительный персик: знатоки поймут! причмокивает он, и я слышу новый голос из зала:
Десять, десять тысяч! и, обернувшись, упираюсь взглядом в элегантного мужчину, который держит в дрожащих руках табличку с надписью «10 000».
Это просто отличная цена за такой лот, у вас отменный вкус, громко восклицает на весь клуб Артур, итак, десять тысяч раз, господа! Никто не надумал дать больше? Вы можете потрогать товар руками: у нас всё по-честному, не стесняйтесь! Подходите! звучно приглашает он и с такой силой дёргает за спутавшую мои ноги верёвку, что я, не удержавшись, падаю на пол прямо у края сцены, больно ударившись затылком.
С трудом поворачиваю лицо в сторону тёмного зала и вижу, как из жирной, точно кисель, темноты ко мне приближается незнакомая фигура.
Я проверю товар, слышу низкий уверенный голос, и две загорелые мускулистые руки будто выныривают из сумрака зала. Сильные и сухие ладони медленно проводят по моей шее, затылку, гладят по шёлковому ковру расстелившихся по полу волос, но я по-прежнему ничего не могу разглядеть во тьме.
Затем они спускаются ниже, исследуя каждую родинку и ямочку, и останавливаются на моей груди, сильно и одновременно осторожно сжимая торчащие соски, отчего вдруг горячее тепло парным молоком разливается у меня внизу живота.
Так вы берёте товар? визжит где-то вдалеке Артур, пока властный незнакомец так же бесстрастно и безмолвно продолжает своё путешествие по карте моего тела. Его руки крепко держат круглые чаши моих грудей, словно собираясь налить в них французское шампанское и пригубить его, но потом, как бы передумав, плавно скользят по гладкому животику, чтобы сделать небольшую остановку у крошечной ямки пупка.
Моё обнажённое тело уже давно пылает под его ладонями, и незнакомые до этого момента ощущения сладким мёдом растекаются по венам, превращая бёдра в горячий, бурлящий котёл и заставляя тело выгибаться навстречу этим властным рукам
Десять тысяч два, раздаётся где-то в зале напоминание Артура, а всё моё существо застыло в ожидании, когда же он всё-таки захочет. Захочет купить меня.
Купи меня, беззвучно шепчу я ему потрескавшимися от жара губами, пока его рука уверенно не спускается ниже, и я почти чувствую его пальцы там, у самого подножия моего маленького холмика, как вдруг он, резко схватив меня за подбородок и приподняв его, восклицает:
Так это же ведьма! На ней дьявольская метка! Два разных глаза! Следующий лот! кричит он, и я вижу, как на сцене в свете софитов стоит он, моя точная копия: мы ведь всё делим пополам, верно?
Ведьма! Ведьма! Ведьма! слышу безумный нарастающий гул из зала и с ужасом чувствую, как десятки чужих мужских рук тянутся ко мне со всех сторон, трогая нежное беззащитное тело. Мой взгляд только успевает выхватить из темноты кусочек лица. И я узнаю Его перед тем, как свора потных и липких рук набрасывается на меня
Просыпаюсь в холодном поту, почти физически ощущая мерзкие щупальца чудовищного спрута на своём животе и между ног, но вот моя Китти мягко урчит под боком. Вот моё одеяло сбилось где-то внизу кровати, и от этого утренний лёгкий холод залез под пижаму. Вот море. Где-то рядом за окном слизывает следы ночных снов и кошмаров со сладкого прибрежного песка
Сегодня я немного опоздала и захожу на лекцию уже после звонка. Пробиваюсь к заднему ряду большой, в виде амфитеатра, аудитории: я всегда стараюсь не привлекать лишнего внимания. В моей жизни его было слишком много, и теперь я мечтаю стать невидимкой, чтобы очередные беды не смогли разглядеть меня, прошли мимо, если вновь захотят наказать нашу семью. Поэтому мой обычный наряд это синие джинсы, кроссовки и футболки без выреза, чтобы скрыть от любопытных глаз фигуру. Волосы собраны в пучок на затылке, рюкзак набит тетрадями с лекциями: обычная городская студентка, серая мышка среди ярких, модно одетых одногруппниц. Но сегодня мне не удаётся избежать недовольного шиканья однокурсников, пока я поднимаюсь на самый верх «галёрки», откуда мне машет рукой моя лучшая подруга Юля. И тут я спотыкаюсь о чью-то выставленную в проход ножку и, конечно же, под громкий смех аудитории со всей высоты валюсь на пол, роняя лекции, рюкзак и расплёскивая на чьи-то брюки свой утренний кофе. К счастью, уже успевший изрядно подостыть.
Чёрт, прости, пожалуйста, я сейчас всё вытру, вяло лепечу я, у меня есть влажные салфетки, стараюсь быстрее отыскать их в недрах своей сумки, всё ещё не поднимая от стыда и смущения глаз. Быстро достаю одну и начинаю неуклюже тереть испачканную моим капучино штанину.