Так то ж теоретически!
Так я теоретически и покажу.
Ааа Ну тогда ладно. Я тоже.
Кофе будем пить?
Ой, я так писать хочу, что не дотерплю! Давай уже на кухне?
Ну давай.
***
Михаил Дуридомов жил в этой квартире вместе с Бэлой уже несколько лет. Она работала главной медсестрой в Мухосранской райбольнице, а он продавал на своём сайте разные электронные и секс-гаджеты. Бизнес шёл неплохо, Михаил сделал в квартире ремонт и поменял всю мебель: в спальне стоял барочный гарнитур, а ванная была выдержана в современном ключе: сталь, хром и стекло.
Они с Белкой большую часть времени проводили в спальне; для Михаила это был полигон для испытания секс-игрушек с его сайта. Белка прошла долгий путь от угловатой стеснительной пацанки, давней дворовой подружки Михаила, до раскрепощенной рыжеволосой красавицы, которая вводила мужчин в ступор одним движением бедра при ходьбе или руки, поправляющей волосы. Она любила внимание и собирала знаки его проявления, как коллекционер редкие античные монеты, хотя никогда бы не призналась в этом Михаилу: она всегда яростно отрицала своё упоение флиртом, но, сказать по правде, Михаила она любила и никогда ему не изменяла, а его ревность пила как божественный нектар.
***
Михаил включил на кухне кофеварку, поставил на поднос кофейник, молочник, сахарницу, чашку и положил на блюдце пару круассанов, через пять минут плеснул себе кофе, сёрбнул и закурил. Вот это утро нравственное, я понимаю, без всяких там листочков. Экая дурня тебе наснилась, Майкл. Зачем тебе эти звезды Плейбоя, когда у тебя есть такая девчонка. Красавица раз, сосёт как два, а котлеты какие жарит! Ну что тебе ещё надо. А ничего мне больше и не надо, только бы она у тебя всегда была. Нууу Можно ещё денег там чтоб было на что Белку побаловать, ну да это мы и сами заработаем. Давай нашу девочку накормим. Михаил загасил сигарету, взял поднос и отправился в спальню.
Мишка! Ну ты блин даёшь! Голый и с подносом!
Ах прастите, маркиза! Сливок в кофей добавить?
Это ты на что намекаешь?!
Да ни на что. На сливки.
А я подумала
Что?
Как тогда, на море Кофе. С твоими.
Классно было. У тебя ещё фото такое есть в фейсбуке.
Ты что, правда?!
Ну да.
И что там?
Ну что кофе пьешь на террасе.
Со сливками?
Угу.
Госпади, ну какая я у тебя развратница! Тебе за меня не стыдно?
Да ни грамма! Ты вот потом голой художнику позировала, так вот это было
Ну это же было искусство!
Ага. А потом твоя задница была на обложке его каталога.
Ну а в Париже же все хвалили!
Попу?
Картину.
Ну я думаю. Я и сам хвалил. Только все равно чайник ему начистить хотелось. Аж руки чесались.
Мишка. Ну вот ты мне всегда рассказываешь про древних греков про Афродиту А сам
Так это амбивалентность такая: умом я понимаю а руки чешутся.
А член стоит.
Ну и хорошо. Я люблю смотреть, как ты ешь.
Разве это сексуально?
Ещё как. Круассан Так медленно ложится тебе на язычок
Вот ты Дуридом у меня совсем!
Но ты же меня любишь.
Я тебя иногда съесть хочу так люблю.
А выпить?
А сковородкой давно получал?
Да чёрт с ним. Пошли в душ?
Только ничего там делать не будем!
Да никада!
В душе они ничего и не делали, только стояли под упругими струями, прижавшись друг к другу, потом поливали кожу гелем, руки их сами ходили по телам, Белка слегка прижималась бедрами к Михаилу и двигала ими; член его поднялся и уткнулся ей в венерин холмик, она развернулась и уперлась руками в стекло кабины, почувствовала струю геля на своей спине, а потом палец у себя в анусе, ойкнула, повернула голову и нашла глаза Михаила.
Ну вот опять! Я так и знала! Щас и его туда Чтоб я умерла от стыда прям с утра!
Ну мы тихонько так чуть-чуть
Ага, чуть-чуть. Все равно стыдно.
Так мы же уже так делали.
Ну каждый раз и стыдно!
Ну ничего, маленькая, постыдись немножко.
Михаил обнял девушку левой рукой за талию, опустил ладонь вниз, и пальцы его занялись клитором, а правой рукой он направил член к запретному отверстию, нажал, медленно вошел на длину головки, услышал вздох Белки, нашел правой рукой ее сосок, сжал его и потянул, потом другой, ощутил легкое движение попы навстречу члену, анус сжимался и разжимался, его бедра ощутили дрожание бедер девушки, она замерла, потом резко выпрямилась, застонала, заелозила руками по стеклу, дернулась пару раз, развернулась и опустилась вниз; член Михаила выстрелил, опаловые струи падали на волосы Белки, а она сидела в потоках воды, закрыв глаза и блаженно улыбаясь.
Они сидели на кухне и пили кофе, Белка грызла круассан, а Михаил курил.
Мишка. Ну что ты такое утворил со мной. Говорил же, что ничего делать не будем.
Ну поделали. Ты же кончила. Тебе хорошо?
Мне два раза уже было хорошо. И откуда оно берется?
Желание?
Да.
Это как кресало: потерлись друг о друга, и полетели искры.
Так просто?
Конечно, не просто. Тебе вот стыдно было.
Ну было. Но я же не убежала.
Нет. Потому что стыд добавил тебе возбуждения.
Странная все-таки схема. Должно бы быть наоборот.
Ты делаешь запретные вещи, и преодоление запрета тебя возбуждает, вбрасывает в кровь адреналин. А потом наступает удовлетворение. И ты помнишь, от чего оно наступило, и стремишься это повторить. Это как наркотик. Только называется эндорфин.
Гормон счастья?
Да. Он резко впрыскивается тебе в мозг, и ты испытываешь блаженство.
От того, что мне было стыдно?!
Белка. Стыд только один из стимуляторов. Есть и другие.
Какие.
У кого-то это боль. У других разные фетиши. Много всего. Воспоминания. Ассоциации. Подсознание.
А фетиш это когда ты мне туда банан засовывал?
Не обязательно банан. У кого-то это и огурец.
Огурец?! Не, ну это как-то пошло.
Ну почему. Все зависит от устойчивых ассоциаций у тебя в мозгу. Вот, к примеру, ты собирала огурцы на огороде, а была в это время голодная думала о члене
Мишка. Давай мы не будем в меня огурец засовывать.
Ну не будем. А на банан ты согласна.
Нууу банан Это какая-то экзотика Море Голубая лагуна Пальмы. Мы голые.
Вот видишь: это и есть устойчивая ассоциация.
Ты знаешь, море меня всегда возбуждает. Это как бы предчувствие
Удовольствия.
Да.
Что же тут странного. Вспомни, сколько раз ты в море кончала.
Мишка. Я с тобой и на парашюте кончала. Так мне теперь и на самолет возбуждаться?
Почему бы и нет. Самолет это не только фаллический символ. Он несет тебя к морю, а море это всегда счастье. Всеобъемлющее. Не только секс. Отпуск, солнце, соленая вода, вкусная еда. И воспоминание о том, что когда-то мы жили в море. И не было ни войн, ни политики, ни инфляции, ни голода и нищеты. И до 1984-го были еще миллионы лет.
Так я раньше была русалкой?
Ты была золотой рыбкой.
Ты думаешь?
Конечно. И сейчас по старой памяти исполняешь мои желания.
А ты? Кем ты был?
А я был осьминогом.
Ну он же некрасивый!
Ну и некрасивый. Зато у него восемь рук чтоб тебя трогать за разные места.
И ты эти руки в меня засовывал?
Ну да.
И в попу.
И в попу.
Вот подлец ты осьминожий! Миллионы лет надо мной надругался!
Ну тебе же было приятно. Признайся.
Ну было. Получается, что я тебя за миллионы лет не разлюбила?
Получается так.
А ты этим и пользуешься! Вгоняешь девочку в краску! Прям с утра. Два раза.
Белка. Ты, когда стыдишься, ты становишься такой красивой, такой возбудительной
Правда?
Конечно.
А помнишь, ты меня на балконе имел. А внизу кто-то шел.
Так это public sex. Очень мощный возбудитель.
У тебя куда ни плюнь одни возбудители кругом.
Так и есть. Все зависит от нашего сознания.
Так это твое сознание виновато, что ты меня в попу?
Ну да.
А зачем это ему?
То же самое преодоление запрета. Запретный плод
А мне сладкого захотелось
Скушай, маленькая, еще круассан. С шоколадом. Он, кстати, тоже приток эндорфинов вызывает.
Нельзя! В платья не буду влазить.
Да ерунда. Сожжешь потом калории. И через «нельзя» это будет вдвойне вкусно.
Белка долила в чашки кофе и взяла второй круассан.