Так вас интересуют услуги переводчика? облегчённо вздохнула она.
Ну, естественно нет. Разве это стоит сто тысяч? Я хотел бы с вами встретиться и обсудить условия договора аренды содержимого вашей головы сегодня вечером.
Надолго? А то у меня свободного времени только до конца лета. Я ещё учусь.
Если вы та, кого мне порекомендовали, вы справитесь с переводом книги за пару месяцев.
Давайте на Набережной! обрадовалась та. Ровно в восемь. Предупреждаю сразу, я буду не одна. А то мало ли что взбредёт вам в голову? снова покраснела она за своё прозвище. За такие деньги.
Я вас понимаю. Прекрасно понимаю! снова надавил он на её болевую точку.
Но как я узнаю вас на Набережной?
Я сам вас найду. По фотографии. Ваше досье лежит у меня на столе наряду с другими вариантами. Так что не опаздывайте, я очень педантичен. Не портьте первое впечатление, хорошо?
Хорошо, я постараюсь, смутилась Елена. Можно, я возьму с собой подружку?
Она тоже владеет языком? Или вы хотите пригласить её на встречу в качестве секс-юрити?
Сосу-рити! усмехнулась Елена и положила трубку. Наконец-то поняв по его крылатой фразе, кто ей позвонил.
Тут же обнаружив в Елене по энтузиазму, с которым она произнесла это словосочетание, прообраз Татьяны Лариной, которой можно будет бесконечно признаваться в любви и откровенно морочить голову, так никогда и не женившись. Как и завещал Пушкин!
Которого убили фанаты романа «Евгений Онегин», наняв наёмного убийцу, именно за то, что Пушкин предал собственные идеалы и женился!
На невесте Арсеньева. Который, с горя, тут же отправился в круиз по стране. Сделав вид, что, выходя из столь низкого положения, не успел пригнуться от произошедшего с ним косяка и ударился головой в исследования. И пока крутятся в глазах звёздочки, очарован неизвестным. Чтобы ему оплатили «экспедицию». Как назвал он свой турпоход по тайге отчаяния в обнимку с Дерсу Узала.
Спровоцировав открытием Дальнего Востока Русско-японскую войну.
После поражения в которой Временное Правительство и заставило Николая-второго, как никудышного вояку, отречься от престола.
Что, в свою очередь, дало понять Ленину и Троцкому, что это именно их шанс!
Вот так вот Пушкин, по глупости, развалил империю.
За что и был убит. Когда до всех масонов в Петербурге наконец-то стало доходить то, чем его свадьба обернётся для России. Погадав на картах Таро.
Именно поэтому Ганеша и воспринял тогда Елену, как откровение небес, данное ему лично в руки. Пока в глазах крутятся звездочки после удара об косяк с Ситой. То есть как гораздо более мягкую игрушку.
Глава3Набка
И в один из вечеров на Набережной, где вся молодёжь возбуждённо толкалась тогда, вдыхая пьянящий воздух свободы, Ганеша уловил ноздрями интригующий запашок похотливой самочки и пошёл на «зов джунглей». Увидел и подозвал к себе ту, кого он затем официально называл Креусой Креонтовной. Являвшей себя прекрасным воплощением образа страдания, радости которой, казалось, были «от противного» бесконечности своего страдания и, подобно розовым цветам лотоса, как бы всплывали на поверхности его океана. С её чуть менее выразительной подружкой. Мол, так уж и быть, пошли.
Те подошли к компании, состоявшей из его младшего брата Сканды и их лучшего друга Ганимеда. И стали вилять хвостами. Но так как те у них уже отсутствовали, отпав со временем в результате эволюции, девушки вынужденно виляли своими не менее дерзкими и выразительными языками, заставив и этих трёх самцов ответить им ровно тем же. Напором интеллекта.
А ты где работаешь? спросила Креуса у Сканды.
Я из Трои, гордо ответил Сканда. Так как работал там на нелегальной автостоянке. И приехал в Дельфы по делам всего на пару дней.
Что было абсолютной правдой.
Я это уже поняла, согласилась Креуса. По его деловому виду. А где именно?
В городской администрации, таинственно произнёс он. Всю эту ересь.
А ты? переключилась Креуса на Ганешу.
А я здесь.
Тоже в администрации? удивилась та.
Тебе-то это зачем? не понял Ганеша.
Что Креуса почему-то расценила как то, что она слишком уж мелко плавает, чтобы лезть в его большие дела.
Просто, смутилась она, год назад у меня уже были любовники из администрации в Коринфе. Они были такими могущественными сатирами, что когда утром я захотела от одного из них уйти на работу, он спросил меня: «Кто твой начальник, давай я ему позвоню и всё улажу». Я подумала, что он шутит и ответила: «Давай!» Но он реально позвонил, назвал моего начальника по имени-отчеству и всё устроил. На работе в журнале мне поставили в тот день восьмёрку, как будто бы я весь день тогда работала! И о чём бы я с ними тогда ни говорила, любой из них заявлял: «Давай, я всё устрою. Я могу!» И реально происходило то, о чём бы я их тогда не попросила. Первое, что взбредёт в голову! И я ощущала с ними в себе такую власть, словно бы я была в нашем городке настоящей Королевой с большой буквы, от слова которой зависело тогда состояние многих сатиров, с которыми я общалась.
И что же тебя заставило с ними, вдруг, расстаться? усмехнулся Сканда.
Они постоянно говорили мне, продолжила Креуса, не замечая от возбуждения его иронии, «вот будет тебе лет двадцать, и ты станешь тогда уже никому не интересна. Пользуйся тем, что тебе всё ещё восемнадцать, пока весь мир лежит у твоих ног! И мы здесь только лишь для того, чтобы тебе это наглядно показать. Радуйся, что тобой, пока ты ещё молода и красива, интересуются такие большие сатиры». А мне уже девятнадцать! заломила она руки. Ещё год, и я буду уже никому не интересна!
А сколько их было? не понял Ганимед.
Трое.
И что, они все вместе тобою интересовались? оживился Сканда. Не меньше их. Решив, что она снова желает «сообразить на троих».
Нет, возразила Креуса, обломав леса, которые Сканда уже начал вокруг неё возводить, желая продолжить реконструкцию её сексуальных отношений. Конечно, нет. Я им ничего такого не позволяла. Строго по очереди! По одному на каждый день. Поэтому-то они и не хотели отпускать меня даже на работу. И я около трёх месяцев там не появлялась, получая деньги просто так. А когда они постепенно разъехались по командировкам, я снова вернулась к своей работе секретаршей мэра, где всё начальство стало меня за это уважать. И называть с тех пор по имени отчеству: Креуса Креонтовна. Хотя до этого считали, что отец устроил меня к себе «по блату», и ни в грош не ставили!
А кому вы, Креуса Креонтовна, хотели бы, чтобы я сейчас позвонил? усмехнулся Ганеша. Достал телефон и стал читать ей фамилии чиновников из «комитета по делам молодёжи» и из местной администрации, с которыми он вынужденно сталкивался, пока работал в рок-группе Ганимеда арт-директором, устраивая выступления ребят на «День города» на площади возле Дворца Культуры и в других местах. Так как их группа пользовалась тогда просто бешеной популярностью. И чиновники из администрации охотно шли ему навстречу, пожимая руку так, как будто бы это он их создал, а не просто помогал с концертами, отвозя ребят для выступлений на своей машине в Трою и в соседние города. Называя теперь Креусе фамилии тех, с кем он тогда сотрудничал, указывая их должности.
И Креуса стала смотреть на него другими, более волнующими глазами: Креусы Креонтовной. Даже не став читать ещё сохранившиеся номера этих чиновников у него в телефоне. Полностью поверив в собственный же миф, в который она и Ганешу тут же вписала как своего нового властелина.
А ты кем работаешь? спросила она у Ганимеда.
Ганимед является моим помощником, строго ответил за него Ганеша. Чтобы тот его не выдал.
Так ты что, депутат? опешила она.
Законодательного собрания, выпалил Ганеша первое, что пришло в голову. Показать тебе свой манд-ат? усмехнулся он, расстегивая ширинку. Начав слегка манд-ражировать манд-атом.