Но стоит это так дорого, что я сама не потяну. По крайне мере в нынешней ситуации, когда зависима от Димы и у меня вообще никакой работы нет.
А теперь, шкильда-селедка, лови ушами моих слов. Сейчас я тебе буду делать еврейский комплимент. Знаешь, что это? Соломоновна захрустела свежим огурцом.
Я отрицательно покачала головой.
Ну это вроде: у вас такое красивое зеленое платье! Оно так подходит к вашему цвету лица!
Я знаю, что плохо выгляжу, Соломоновна. Не добивай. Настроения нет. Командир, брось меня.
Так оно и не появится, решительно возразила Соломоновна. Нет, я понимаю, что лечение ребенка очень дорогое. Но у Димы же вроде преуспевающая компания по перевозкам? Или все плохо?
Да нет, дела идут хорошо. Просто я
Просто ты расслабилась. Эту куртку я помню, когда ты только в ателье устроилась. Я в такой на даче в огороде копошусь. И джинсы застиранные. И косметики ни капли. Как глиста в обмороке. Мне даже Диму немножко жалко, хоть он и босяк. Потому что он имеет то еще удовольствие на такое смотреть. Я бы на его месте уже добежала до канадской границы! Ты же похожа на мои неприятности, а не на жену порядочного бизнесмена. А против тебя эта никейва, то есть, подстилка, вся из себя расфуфыренная, как ребе перед бар-мицвой. А ты, как бездомная собака чтоб я до этого не дожила валяешься в кустах.
Я люблю эти вещи, я встала со стула и подтянула сползшие с бедер джинсы. Они мне успокаивают нервы. Они из тех времен, кода у нас с Димой ничего не было. Но мы были друг у друга. Не хочется мне ничего, понимаешь? Настроения нет. Плохо мне очень, Виолочка.
У нее депрессия, Соломоновна, авторитетно заявила Килька. Ей нужен коуч. Ну в смысле: тренер для личного роста и одновременно психолог, пояснила она, видя глубокое непонимание в глазах Соломоновны.
Ой, я тебя умоляю! закатила глаза Соломоновна. Мне таки нравится, когда яйца учат курвицу. Коуч-шмоуч! Ей нужен хороший мущинка и немножко мазла. Удачи, то есть. Так это нужно всем. Я не знаю, шкильда, шо у вас там было, но у меня сейчас будет инфаркт от твоих шмоток. Клянусь тебе всем святым: здоровьем моей дочки, внучки шоб она мне была здорова там, где она сейчас сидит и заначкой под полом кухни, что если еще раз увижу тебя в этом, то своими руками все эти одежки порэжу! Причем я буду рвать, метать и показывать тебе жёлтую жизнь! Запомни основное правило обманутой жены: если у твоего мужа любовница, ты обязана держать удар и форму. Так выглядеть, как никогда! Чтобы комар обрезание не подточил!
Носа не подточил, хихикнула Килька. Носа!
Я и говорю: обрезания, Соломоновна метнула на Кильку грозный взгляд и та юркнула за гору вещей и затаилась там. Ты меня поняла, шкильда?
Я молча кивнула.
Не слышу! Таки открой рот с этой стороны! она грозно уперла руки в бока.
Ну все-все, поняла, поспешно ответила я. Правда, выброшу их.
Айфон, наконец, зарядился. И сразу же зазвонил.
Кто вы? раздался на том конце линии требовательный мужской голос.
Надя. Мы с вам были там, за машиной. Помните?
Это вы так подрабатываете? ледяным тоном осведомился он. Таскаете из карманов телефоны и продаете владельцам? И сколько мне будет стоить возврат телефона?
Да вы. Да я у меня аж голос сел от его наглости, пришлось срочно брать себя в руки, чтобы не нахамить. Я верну ваш телефон абсолютно бесплатно.
Благодарю! Могу подъехать к вашему дому.
Лучше встретимся где-нибудь на нейтральной территории.
Кофейня «Ван Гог» на Патриарших в три. Вас устраивает? Такси я оплачу.
Не нужно. Я на машине. Буду ровно в три.
Платон
Надя опаздывала. Платон, который не терпел опозданий, тихо скрипел зубами. Он открыл ноутбук и начал просматривать эскизы неоконченного портрета бывшей жены и ее фотографии. Как ухватить этот нерв? Эту буйную натуру? Удержать в браке так и не смог, так хоть запечатлеть на холсте навсегда. Но как она может спать с этим неандертальцем?
Самое ужасное, что физиономия любовника его бывшей жены была знакома Платону. Где-то он уже видел эту наглую ухмылку, которая выдавала нереальную уверенность в себе. Где же? Платон напряг память, но тщетно.
Обычно интерьер кофейни его успокаивал. Платон не терпел свет и солнце. Он мог бы, как вампир, вечно жить в темноте. Кофейня «Ван Гог» была оформлена в стиле одной картины великого мастера «Ночь в Шарли»: темно-синие стены, тяжелые шторы черного цвета, создававшие затемнение, а на потолке звездное небо и спирали галактик. Из освещения только желтые светильники на стенах в форме звезд. Официанты, одетые в желтые, светящиеся в темноте рубашки, тихо скользили между столиками.
Но сегодня Платону было недостаточно темноты и тишины. Его одолевали тревога, беспокойство. Чего-то хотелось. Чего он сам не понимал.
Извините за опоздание, пробки, Надя повесила куртку на спинку синего бархатного стула и села. Вот ваш телефон, она протянула Платону айфон. А это пальто. Зашитое. Работали профессионалы, так что ничего не будет видно, она положила на стол черный пакет.
Зачем вы? Платон растерялся. Спасибо, конечно.
Я порвала, я и зашила, пожала плечами она.
Платон был раздосадован. Черт с ним, с пальто! Ему хотелось уйти. Весь остаток дня был забит деловыми встречами. Но вежливость требовала хотя бы предложить ей кофе. Что он и сделал в надежде, что она откажется.
Но Надя неожиданно согласилась. Платон внутри вскипел. Она забирала у него драгоценное время. Он заказал ей кофе и взял телефон, просматривая многочисленные сообщения. Вежливость обязывала поддерживать беседу.
А ваш муж чем занимается? поинтересовался он, просматривая почту.
Перевозками. У него своя транспортная компания.
Понятно, машинально ответил Платон и вдруг замер.
Он вспомнил, где видел ее мужа. Платон сжал зубы и едва не застонал. Ну, конечно! Перевозки! Полгода назад в его галерее проходила выставка скандального и знаменитого на весь мир скульптора. Адель, тогда еще жена Платона, занималась всей логистикой. Именно она нанимала транспортную компанию для перевозки работ скульптора.
Платон был очень занят. Мотался по Европе с одного аукциона на другой. Но на открытие выставки прилетел в Москву. Потому что гости были один важнее другого. Упускать такой момент завести связи было нельзя. Платон и не упустил, фотографируясь с важными шишками, раздавая интервью прессе и отпуская щедрые комплименты скульптору. Вот только Адель он упустил. Гопника он видел всего один раз, за несколько часов до открытия, когда грузовики один за другим доставляли скульптуры. Платон подошел к жене, чтобы поцеловать ее и поздороваться. Адель мило беседовала с неандертальцем и едва обратила внимание на мужа. Лишь представила их друг другу.
Знакомься, Платон, это Дмитрий. Он владелец компании, которая перевозит наши скульптуры. Лично приехал, чтобы проследить за разгрузкой.
Как никак шедевры, улыбнулся гопник. Не каждый день такое возим. Вот сфоткаться хочу. Чтоб пацаны заценили, он зажал в грубой лапище телефон, прижался к Адель, которая стояла возле уже разгруженных скульптур, и щелкнул затвором камеры. Типа культура там, духовность, туда-сюда, все дела! хмыкнул он. Не все ж жратву с мебелями возить.
Платон тогда едва сдержался. Культура и типа духовность. Хорошо хоть пальцы веером не распушил.
Наслаждайтесь, Платон растянул губы в вымученной улыбке и ушел в свой кабинет.
Если бы он знал, какую роль в его жизни сыграет этот «туда-сюда культура», то, наверное, сразу бы его придушил.
Надя зябко поёжилась, вытянула рукава свитера до пальцев и взяла кофе обеими руками. Бежевый свитер натянулся на груди. Платон машинально отметил, что грудь неплохая, хоть и маленькая. Ну хоть что-то хорошее, и на том спасибо. Но этот жест поразил его. Такая серая мышка, девочка из маленького городка. Ксюша-Ксюша-Ксюша, юбочка из плюша, а жест слишком нервозный, аристократичный даже. Как-то он не вязался с общим обликом. Платон, как художник, привык подмечать такие мелочи. И руки изящной формы. Пальцы нервные. Такие бывают у музыкантов.