Нина заплакала и стала просить мать не бить меня. Мама отвернулась всего на секунду, я открыла дверь и выбежала в подъезд. Спускаясь по ступенькам, я слышала, как мама что-то кричала, но я не могла разобрать ее слов. Оказавшись на улице, я сразу помчалась к Веронике.
Подруга открыла не сразу. Я уже начала думать, что идти мне больше некуда.
О, какие люди и без охраны, Вероника показалась с полотенцем на голове.
Я у тебя пересижу? Мать просто в бешенстве. Убьет еще ненароком.
Посиди, подруга достала сигарету, подошла к открытому окну и закурила.
Вероника была единственной, кто никогда не лез в чужие дела. Она никогда не спрашивала, что случилось или почему ты повела себя так, а не иначе. Она всегда говорила: человек захочет, сам расскажет. Чем она мне и нравилась, в этом мы с ней были похожи. Я в принципе не любила расспросы, а навязчивость вообще могла обрубить дружбу на корню.
Налей мне того вина, я лежала на мягкой и очень просторной кровати. «Вот бы у меня была такая».
Вероника молча достала бутылку из шкафа.
Ты куда? Я приподнялась на локтях, заметив, что она собирается выйти из комнаты.
Так принесу бокалы.
Ой, не надо, я открутила крышку и сделала несколько больших глотков прямо из бутылки.
Ого! Ну ладно, так еще веселее, Вероника потерла ладошки. Взяв у меня бутылку, она так же, как и я, отпила несколько глотков.
Курить будешь? протянув мне уже вторую свою сигарету, спросила подруга.
Фу, убери это.
Я периодически курила, но чаще всего дым сигарет меня раздражал.
Попивая вино, мы включили музыку и, передавая друг другу бутылку, орали знакомые песни, доносившиеся из динамика. Я прыгала по кровати и использовала бутылку в качестве микрофона, чем вызывала смех у Вероники.
Выпив первую бутылку, подруга распечатала другую. Мы убавили музыку и принялись перемывать косточки своим подругам.
Катька такая заносчивая, заплетающимся языком сказала я.
Точно!
Полежать хочется, зевнув, я свернулась калачиком на кровати, как только мы допили вторую бутылку.
И я полежу.
Комната начала вертеться. «Какое гадкое состояние, никогда больше не буду пить».
Мне так плохо, все кружится, пожаловалась я Веронике.
Повернись на другой бок.
По совету подруги, я перевернулась на левый бок. Комната тут же перестала двигаться и, закрыв глаза, я уснула.
***
Яркое солнце светило прямо в лицо. Прикрывая глаза ладошкой, я осмотрелась. «Черт! Теперь меня точно грохнут». Я присела, Вероники рядом не было.
Пап, ну не злись, послышалось из глубины квартиры.
«Мне еще встречи с ее отцом не хватало! Еще и в таком виде!». Подойдя к трельяжу, я расчесала волосы и протерла лицо ватным диском, предварительно смоченным тоником. «Грязная, как поросенок», я разглядывала использованный ватный диск.
Отец недоволен, вошедшая в комнату Вероника развела руками.
Да, я понимаю. Мне все равно пора.
Мы вышли из комнаты. Отца подруги нигде не было видно. Я решила этим воспользоваться и ускользнула из квартиры.
Возвращаться домой не хотелось. Я боялась реакции матери, сегодня был выходной, и я знала, что она дома. Поднявшись на свой этаж, я подошла к двери, и она тотчас открылась. На пороге стояла мама. Она была полностью одетой, и явно куда-то собралась. Но ее вид!.. Я никогда прежде не видела ее в подобном состоянии. Первое, что бросилось мне в глаза, ее лицо. Осунувшееся и постаревшее. Ну не может так измениться человек за полтора дня!
Мама подняла глаза и уставилась на меня.
Т. т. ты где была? выдавила она.
У Вероники, едва слышно ответила я.
Да ты знаешь, я чуть с ума не сошла, заплакала мама.
Я молча смотрела на нее, не зная, что ответить. Никогда бы не подумала, что она может так переживать из-за меня.
Мама, вернись в дом, прошептала ей я, проходя в квартиру.
Я всю ночь тебя искала.
Мама, я не могу больше жить в таком стрессе, и, помолчав, добавила, ну прости меня.
Извинилась я искренне, у меня внутри как будто что-то щелкнуло. Пусть таким способом, но мать выразила свою любовь, впервые в жизни я поняла, что любима.
Мы разделись и разошлись по своим комнатам.
Сестра что-то рисовала, сидя за маленьким столиком. Когда я вошла, она молча подняла на меня глаза и снова принялась за рисование. Ее растрепанные волосы были собраны резинкой, я взяла расческу и принялась их расчесывать. Сестра никак не отреагировала на мои прикосновения.
Нина, тебя никогда не били, ты не понимаешь, как мне тяжело, начала объясняться я. Но сестра продолжала молча рисовать, я поняла, что никому не важны мои слова. Я тоже замолчала, и как только заплела ей косу, взяла чистую одежду и пошла в ванную комнату.
Набрав полную ванну горячей воды, я погрузилась в нее и пролежала там больше часа. В голову лезли разные мысли, которые изрядно портили настроение. На какую-то долю секунды жизнь показалась мне такой бессмысленной, скучной и ненужной. На глаза навернулись слезы. Я окунулась с головой и тут же вынырнула, прогоняя жалость к себе. Одевшись, я вышла из ванной. Проходя мимо кухни в свою комнату, я заметила мамину подругу. Они с мамой очень тихо, о чем-то беседовали и, заметив меня, тут же замолчали.
Здравствуйте, кивнув, я поспешила в спальню.
Здравствуй, сухо поздоровалась со мной женщина.
Я знала, что на кухне обсуждают меня, а потому приготовилась к лекциям со стороны постороннего человека. Взяв расческу в руки, я принялась за волосы. Расчесывая прядь за прядью, я вновь погрузилась в свои мысли. Внезапно открылась дверь, и мамина подруга, войдя без стука, спросила.
Тебе не стыдно? Ты что матери нервы сворачиваешь?
Я, смотря в зеркало, продолжала возиться с волосами.
Ты бы хоть ради уважения на меня посмотрела. Перед тобой взрослый человек!
Я бросила расческу на кровать и, повернувшись лицом к тете Анжеле, скрестила руки на груди.
Ты посмотри на себя! Надменная! Ни капли уважения ни к кому!
Я молчала.
Бессовестная. Тьфу на тебя!
Женщина развернулась и вышла из комнаты. Я, закатив глаза, снова взяла расческу в руки
***
Вероника стала моей лучшей подругой, мы виделись каждый день. Вечерами напивались так, что я еле находила дорогу домой. Бывало, мы напивались трижды за день. Рано утром я уже была у нее, мы пили и засыпали, к обеду трезвели и пили снова, к вечеру трезвели, и все повторялось заново. Мама избивала регулярно, но к ее избиениям у меня выработался стойкий иммунитет. И спустя три месяца регулярных попоек со мной стали происходить странные вещи. Все началось с того, что я сидела в подъезде у двери, так как дома никого не было, а ключ я с собой не взяла. И вот я слышу, как сзади кто-то тихо меня зовет. По имени. Красивым голосом. Я обернулась. Никого Лишь голая стена
Лика, позвал голос снова.
Я встала, понимая, что нахожусь в подъезде одна. Я уставилась на голую стену и в этот момент услышала, как слева от меня кто-то скребет по плитке пола. Очень медленно я стала поворачивать голову в сторону скрежета: увиденное заставило меня зажмуриться. Коричневая плитка, уложенная по всему полу подъезда, начала ходить волнами, а в одном месте образовалась трещина, и из нее показались грязные и костлявые руки ужасного чудовища. Я обошла их стороной и, добравшись до ступенек, побежала вниз. Спустившись на второй этаж, я увидела Алену. На подруге была надета ярко-синяя ветровка, а через плечо свисал коричневый рюкзак. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, я побежала к ней навстречу. Но добежав до двери, я никого не встретила. «Как же так? Я ее видела и слышала, как она вошла в подъезд».
Я схватилась за голову: «Этого не может быть! Что происходит?» Я выскочила из подъезда и побежала к Веронике. Поднявшись на ее этаж, я застучала кулаками по двери.
Что тебе? зло спросил отец подруги.
Здравствуйте, запыхавшись сказала я, мне Вероника нужна.