А где ты была? Лиля?
Гуляла.
Всю ночь? Одна?
Мам, пожалуйста. Да, всю ночь, да, одна. Мне это было нужно.
Мама зависает после моих слов. Смотрит удивленно, будто ожидала каких угодно объяснений, но не того, что услышала. Трет переносицу растерянно.
Я не не понимаю. Зачем надо было? Что случилось? Лиля, что ты от меня скрываешь? Мне, маме, ты же можешь сказать? Я ведь тебе не чужой человек. Зачем ты так
Ее тон, ее растрепанный вид болезненно задевают что-то внутри. Снова будят чувство вины. Если бы не мама, я бы и не вернулась домой. Плюнула бы на все и начала жить самостоятельно.
Мам, прости, но я не могу так. Я не выйду замуж за того, кого нашел мне Тимур. Я не вещь. И на дворе не средние века, чтобы выходить замуж по договоренности. Меня никто не спросил, хочу ли я этого, что я чувствую и как к этому отношусь. От жалости к самой себе на глаза наворачиваются слезы. Я живая! Я тоже хочу иметь право на свою жизнь, а выходит, что
Лиля, солнышко! совсем как ребенка успокаивает меня мама. Обнимает, прижимая к груди. Ты чего себя накрутила? Это все из-за этой дурацкой свадьбы? А я уже себе что только не надумала, боялась, что не увижу тебя живой. Бог с ней, с этой свадьбой, скажу Тимуру, чтобы не давил. Он зациклился, что тебе так лучше будет, что парень перспективный и не за кого попало пойдешь. Что будешь обеспечена всю жизнь. Обещал познакомить на днях.
Я не хочу, мам. Шмыгаю носом, чувствуя, что еще чуть-чуть и совсем расклеюсь. Напряжение начинает отпускать, а следом накатывает слабость. Я так не хочу.
Не хочешь значит, не будет ничего. Почему не пришла сразу? Не сказала? Я бы поговорила с Тимом, он бы понял. Я уверена. Мама с облегчением выдыхает и немного отстраняется, внимательно рассматривая меня. Словно не веря до конца, что это правда. Ты, наверное, голодная? Пойдем, я тебя покормлю.
Есть тоже не хочу, качаю головой.
Тогда чаю с шарлоткой. Я вчера вечером пекла. Пойдем, пойдем, хоть успокоишься. И я тоже.
Мама тянет меня на кухню, ставит чайник, достает кружки. Посреди стола красуется домашний пирог. Отрезаю себе кусочек, кладу на блюдце и жду, когда будет готов чай.
Хочется верить, что все будет так, как она обещает, что Тимур действительно осознает ошибку и отступит. Но что-то подсказывает, что расслабляться рано. Отчим так просто не откажется от своих целей. Особенно если там замешаны деньги.
И уже спустя пять минут я в этом убеждаюсь.
Поела? заходит он на кухню с хмурым видом.
Последний кусочек шарлотки застревает в горле, и я невольно давлюсь.
Тимур, делает шаг к нему навстречу мама, но останавливается, замечая недобрый взгляд.
Поговорила с ней?
Поговорила.
Отлично. А теперь мой черед. Допивай чай, и жду тебя у себя в кабинете. Одну, обращается уже ко мне отчим. Проясним пару моментов.
Тимур, подожди!
Я вам не мешал общаться? осаждает жену. Вот и ты дай мне возможность провести воспитательную беседу с дочерью. Не переживай, я ее не трону. Ты знаешь, женщин я не бью. Но кое-что выяснить не помешает. А после разворачивается ко мне: Не заставляй себя ждать. У меня мало времени.
И тяжелым шагом покидает кухню.
Машинально дожевываю остатки пирога, не чувствуя вкуса. Запиваю последним глотком чая. Никто не обещал, что будет легко, а посему держись, Лилька, держись.
Ты не зли его сейчас, дочка, цепляет меня за рукав мама, когда я решительно встаю из-за стола. Он на взводе. Начнешь доказывать что-то только еще больше разозлишь. Ты же знаешь, что Тимур у нас старых закостенелых взглядов. Я потом сама с ним поговорю, объясню, донесу помягче. Он ведь тоже переживает, поверь, просто выражает это топорно, по-мужски, отсюда и такая реакция.
Усмехаюсь грустно в ответ. Конечно, он переживает, ага. До седых волос.
Мама всегда выступала эдаким миротворцем в наших конфликтах с Тимуром. Защищала его передо мной, меня перед ним, находила нужные аргументы, остужала горячие головы. Раньше я прислушивалась к ее словам. Соглашалась, уступала. Но не сейчас, когда мое молчание наверняка будет расценено как признание неправоты.
Я все понимаю, мам.
А вот о том, что молчать в этот раз не собираюсь, я не распространяюсь.
Вот и отлично. Я знаю, что ты у меня молодец, кивает она ободряюще. Главное, не спорь с ним, ладно?
Я неопределенно веду головой, оставляя ее последнюю просьбу без ответа, и иду в сторону кабинета отчима. За дверью тихо. Не слышно ни мата, ни звуков бьющихся предметов. Вхожу, застывая на пороге. Тимур стоит у окна, спиной ко мне. Руки спрятаны в карманы, плечи напряжены.
Присаживайся, бросает, не оборачиваясь.
Ровно, спокойно, будто и не метал молнии несколько минут назад, не пытался крушить все подряд и не рвался стереть меня в порошок. Внутри все подбирается от нехорошего предчувствия. Я готовилась к разносу. К крикам, гневным высказываниям, угрозам, оскорблениям в общем, к двенадцатибалльному шторму. А нынешнее спокойствие Тимура никак не тянет на ураган. Скорее на затишье перед бурей, и это пугает сильнее. Пробирает до кончиков пальцев.
Отчим холерик по складу характера. Он не умеет держать себя в руках, когда зол. А он зол. Поэтому такие проявления выдержки ему не свойственны. Не к добру все это, ой, не к добру.
Я прохожу в середину комнаты и сажусь на диван рядом с журнальным столиком. Складываю руки в замок перед собой.
Ну что, поговорим? разворачивается, наконец, он в мою сторону.
Я тебя слушаю.
Тимур удивленно вскидывает бровь.
Ты? Меня? издевательски кривит губы. Мне казалось, должно быть наоборот.
А что ты хочешь от меня услышать?
Например, где ты была всю ночь и чем занималась? С кем? Какова цель этой выходки? Чего ты этим пыталась добиться?
Расцепляю пальцы и обхватываю сама себя за плечи. Несмотря на внешне спокойный тон, от Тимура разит негативом. Я чувствую это на подсознательном уровне. И мне жутко неуютно здесь, в его рабочем кабинете, на его территории, где все: стены, мебель, каждая вещь пропитано грубой мужской энергетикой.
Я была с мужчиной, не отвожу взгляда. И да, это то, о чем ты подумал. Цель? Это моя жизнь, и я распоряжаюсь, с кем мне спать, кого любить и за кого выходить замуж.
С каждым моим словом складка между бровей Тимура залегает все глубже, а глаза темнеют от ярости. Но внешне он продолжает держать себя в руках. Обдумывает несколько секунд услышанное, а после спрашивает:
Хорошо. Ты взрослый человек, способный отвечать за свои поступки и определять для себя цели, я правильно уловил?
Да, соглашаюсь осторожно, все еще не понимая, куда он клонит.
Следовательно, ты понимаешь, что несешь ответственность за свои поступки, констатирует будничным тоном, который абсолютно не вяжется с его зловещим взглядом.
Понимаю.
Тогда давай поговорим как взрослые люди. Без всяких скидок на возраст, без поблажек и с реальным взглядом на жизнь. Ты ведь этого хотела?
Я внимательно смотрю на отчима, все еще не совсем понимая, куда он клонит, а самое главное каким козырем собирается ходить. В том, что он у него припрятан, я не сомневаюсь.
Тимур шумно втягивает носом воздух и резко дергает ящик письменного стола. Достает небольшую папку, перекидывая ее мне на колени.
Ознакомься, цедит сквозь зубы.
И растягивает губы в ядовито-торжествующей улыбке.
Холодок ползет по спине.
Что это? уточняю, глядя на папку, как на ядовитую змею.
Начнем с самого простого.
То есть это еще не все? догадываюсь с первого раза, указывая на бумаги.
Нет, моя хорошая. Это начало. Привыкай. Во взрослой жизни все взаимосвязано, и сегодня, раз ты решила, что готова к трудностям, я покажу тебе, что значит быть взрослой и нести ответственность за свои поступки. Читай!
Глава 7
Прошедшие сутки оказались слишком насыщенными в плане событий за последний год. Большей частью проблемными, но были и приятные моменты. Как, например, встреча с Воробышком. Странная, неожиданная и чертовски приятная.