Я ехал по проспекту, по которому уже торопились машины, спеша образовать пробки на нечищеных от снега дорогах. До вечера дел не было. Воскресенье. Если здесь в будни работа стоит, то в выходные и подавно, а потому я поехал домой досыпать. К ночи нужно освежить голову и набраться сил.
Я спокойно жил и работал в Москве. Не знал горя. Гулял до рассвета, работал до заката. В своем убойном отделе, чувствовал себя как рыба в воде, окруженный высококлассными спецами. Меня даже ценили и уважали, но. Всегда есть какое-то «но». И это «но» произошло и со мной.
Все пошло наперекосяк несколько месяцев назад. После ужасной смерти дочери. Вся жизнь под откос и на самое дно. Глухонск по-другому и не назовешь. Единственное радовало, что, кажется, следователь, сам того не подозревая, привел ко мне золотую рыбку. Ту, которую я искал. В обмен на которую, я верну дочь. Если можно верить Кощею. Кто бы другой мне это рассказал несколько месяцев назад рассмеялся бы ему в лицо. Но теперь это моя реальная жизнь.
С женой я развелся еще до того, как узнал, что она беременна, но в дочери души не чаял, хотя и был плохим папашей выходного дня. В те дни я много работал, уделяя свободное время больше себе, чем другим, из-за чего жена от меня и ушла.
Когда я узнал, что они попали в автомобильную аварию, когда я сидел у дверей детской реанимации рядом с совершенно непострадавшей женой, моя жизнь изменилась. Я молил Бога, я клялся быть хорошим отцом, я обещал бросить работу и пьянки. Но вышедший из дверей реанимации, врач
После его слов: «Мы сделали все, что могли.», я проклял всех богов, я проклял себя, я проклял жизнь. И тогда пришел он. В один из смытых алкоголем вечеров, или дней, или ночей. Просто появился в табачном смоге моей комнаты, среди бычков и пустых бутылок. Высокий тощий старик с отталкивающей внешностью, с впалыми слепыми глазами, излучающими холодный потусторонний свет.
Он дал мне надежду, он дал мне веру. Заключив договор с ним, я должен был согласиться на все, что предложит мне мое начальство, и найти желтоглазую девушку. Пару недель назад меня сослали добровольно-принудительно в Глухонск. В город прошлого. В отдел сверхъестественных случаев. У меня не было выбора. Я должен был вернуть дочь. Радовало одно все произойдет еще в этом году. Мне просто нужно немного потерпеть. Меньше двух недель. И я спокойно вернусь домой, со своей девочкой.
Проснувшись вечером и перекусив пресными бутербродами, я поехал в отдел. Я был уверен, что девчонка уйдет. Испугается кладбища или просто не дождется. Не важно. Тягаться с ней совершенно не хотелось. Я бы и без этого нашел ее и выполнил все указания Кощея, хоть втереться в доверие лишним и не будет. Лишь бы она не мешала работе.
Я нашел ее в кабинете следователя, одиноко лежащую на продавленном диване, закутавшись в неснимаемую шубу. Нарочно громко захлопнув дверь, я пошел обратно к машине. Пусть догоняет. Не догонит ее проблемы.
Осторожно! уже выйдя из отдела и подходя к машине, услышал я крик.
Обернувшись на звук, я увидел эту несносную девчонку. Ясина стояла на крыльце участка, указывая мне пальцем куда-то под ноги. Не понимая ее, я опустил голову, но ничего не увидел. Что за розыгрыши? Разозлившись еще больше я резко развернулся и сделал еще один шаг по направлению к машине, желая уехать без нее, и тут же ощутил резкую боль. Ногу чуть выше щиколотки как будто проткнули раскаленной иглой. Я чертыхнулся. Попытался поднять ногу посмотреть, что с ней, как такая же игла прошила вторую ногу. Я матерился, вертелся и крутился вокруг себя, пытаясь сбить эту напасть. А иглы продолжали впиваться в мои ноги, пока, окончательно запутавшись в длинной шинели, я не упал. Прямо в грязь. Превосходное начало ночной охоты.
Ясина подбежала ко мне, шикая кому-то невидимому, топая ногами, пытаясь кого-то отогнать.
Что за чертовщина? рявкнул я, задирая штанину и не обнаруживая ни единого следа в горящих местах уколов.
Шуликуны. Почему-то они на вас напали, глупо хлопая ресницами, сказала она. Но вы не бойтесь, они ушли.
Что за дебильные розыгрыши?
Так это же бесы. так же бесхитростно смотря на меня, прояснила она.
Какие еще к черту бесы!? Хватит пудрить мне мозги! я снова выходил из себя. Садись и поехали, нечего время терять.
Убитые дети превращаются в шуликунов. Шуликуны это бесы, маленькие такие, с кулачок. для наглядности продемонстрировав мне свой кулак, продолжила Ясина, сев в машину. Они в пестрых одежках и в остроконечных шляпах. В глазах у них огонь горит. У шуликунов очень вредный характер. Они раскаленными кочергами цепляют людей и, путаясь под ногами, толкают их в грязь. Только странно, что они уже появились. Что-то не то происходит.
Бред, отреагировал я.
Да все знают шуликунов! Вы посмотрите она махнула рукой в окно, Посмотрите, как ходят люди.
Я промолчал. В голове не укладывалось, что такое возможно. О шуликунах я не слышал. И уж тем более не думал, что другие люди о них знают. Из любопытства, я краем глаза все же посмотрел на пешеходов. Они и вправду шли, внимательно глядя себе под ноги, огибая лужи, даже самые маленькие, шли, не сходя с тротуаров, перепрыгивая особо грязные участки. Огромное отличие от Москвы или других крупных городов, в которых люди не замечали ничего кроме экранов своих телефонов.
Что же это за город такой? Где самый простой обыватель знает больше о бесах, чем столичные охотники. Нет. Наверняка все это выдумки этой надоедливой девчонки, у которой снова светились желтым глаза. А люди просто беспокоятся о своей обуви. Когда нет денег на новое, лучше бережешь старое.
***
Ночная мгла сменялась утренним сумраком, луна и звезды, скрывающиеся за пеленой туч, уступали место далекому холодному солнцу, которое, не выходя из-за горизонта, уже раскрашивало окружающий пейзаж в светлые тона. Мы заканчивали осмотр Отроженского кладбища, второго из ныне действующих в Глухонске, обходя захоронения последних лет и проверяя могилы с застылой землей, покрытые свежим снегом, без следов пребывания ни людей, ни зверей, ни нечисти. Северное, самое большое, мы уже проверили не найдя там никаких признаков вставания упыря.
Отроженское тоже белело девственным снегом, который упорно топтал Марк Всеволодович, продираясь сквозь лысые колючие кустарники, которые так и норовили его задержать, утащить, отхлестать и поцарапать.
Я ехидно радовалась, когда в очередной раз сухая ветка, похожая на скрюченную трехпалую старушечью руку, вдруг кидалась ему под ноги и хватала за длинный подол шинели, заставляя спотыкаться, вертеться на месте и чертыхаться. Я же, недовольная и заледенелая, плотно закутавшись в давно промерзшую шубу, усердно стуча зубами, старательно ступала по следам Марка Всеволодовича, стараясь не набрать в невысокие сапоги еще больше снега. Пальцев на ногах я давно уже не чувствовала, ощущая лишь неприятное хлюпанье внутри обуви, свидетельствующие не только о предстоящей ангине, но и, вероятно, цистите.
Этот бесчувственный и упрямый тип не нравился мне все больше и больше. Я все яснее представляла себе, как куст дергает его сильнее, он оступается и со сдавленным рыком падает на дно свежеразрытой могилы, прямо в объятия упыря. Того самого, которого он, как преданный возлюбленный, решил отыскать, не сдаваясь ни перед чем: ни перед погодой, ни перед фактами, говорящими, что упырь к делу не относится, ни даже перед тем, что упыря, собственно говоря, и вовсе нет. Еще и меня припряг, гоняет по ночным кладбищам как не знаю кого. Я, может, и любитель кладбищ, но исключительно летних. Когда нет снега, грязи, слякоти, дождя, холода. Я вообще люблю комфорт. А не вот это все.