Ну? Так ведь что в деревне, что на фабрике есть и дураки, и лентяи и неумехи Думаешь, у меня в Стальграде все жируют? Хренушки! Как поработаешь так и полопаешь
Ай, молодец! Экономист! Правда, сейчас я его теорию слегка подкорректирую:
Этот хлеб испечён в семье, у которой четыре рабочих лошади! Четыре понял?!!
Димка непонимающе пялится на меня:
А зачем же они тогда такое говно жрут?
А затем, что по-другому не выживут! Понял, ты, экономист хренов? Забыл, с чего я сегодняшний разговор начал? Кстати, всех касается, господа министры: вспоминайте!
С налога на землю, Ваше Величество! мгновенно выдаёт Бунге.
Ошибаетесь! Я потребовал справедливости!
Наконец через два часа обсуждения мы разрабатываем проект императорского указа: вводится прогрессивный налог на пахотную землю, монастырские владения облагаются налогом на общих основаниях. Бунге за неделю должен разработать схему создания крестьянских комитетов, в обязанность которых вменяется отслеживание взаимоотношений в части оплаты и продолжительности рабочего дня в сельском хозяйстве. Вышнеградский должен представить обсчёт прибыли государства от всего этого и рассчитать: какую долю прибыли мы можем потратить на помощь крестьянам без ущерба для себя
Благодарю вас, господа! Я пожимаю руки всем присутствующим и провожаю их до дверей.
У самой двери я чуть-чуть придерживаю Васильчикова. Понимающе кивнув, тот замедляет шаг:
Государь?..
Вот что, Сергей Предупреди своих сотрудников, что после крупных землевладельцев очень скоро наступит очередь оптовых хлеботорговцев, спекулянтов-перекупщиков и деревенских кулаков. Будем потрошить. Скорее всего всех. Пусть твои парни подготовятся.
Вроде бы ушедший вперёд Димыч, явно услышав мою последнюю фразу, резко разворачивается и подходит ко мне.
Ваше императорское величество, прошу о немедленной приватной аудиенции! максимально официальным тоном говорит граф Рукавишников.
Прошу вас, светлейший граф! тоже официально отвечаю я, пропуская Димыча в кабинет. Серж, больше не задерживаю! Ступай! Помни, что я тебе сказал!
Когда мы остаёмся вдвоём, Димыч буквально взрывается:
Да ты соображаешь, что творишь, твоё велико?!! Кулак ведь основа фермерских хозяйств! Это ж готовый фермер! Ты крепких хозяев в Сибирь погонишь?!! прямо-таки кипит праведным негодованием Димка. Нечего сказать, хорошо ты к крестьянам относишься
Правда? переспрашиваю я елейным голосом. Можно узнать, откуда ты почерпнул столь мудрые сведения?
Какие?!!
Ну, про то, что кулак крепкий хозяин, что он готовый фермер
Как это «откуда»?!! Да все знают!!!
М-да? Ну, в таком случае позволь тебя познакомить с двумя людьми, которые этого не знают.
Я слегка кланяюсь:
Это вот первый. А вот, швыряю в него томиком словаря Даля, вот и второй. Почитай-ка, кто такой кулак. Вслух, твоё сиятельство, вслух!
Димыч недоверчиво открывает словарь, находит нужное место:
Кулак перекупщик, переторговщик, маклак, прасол, сводчик, особенно в хлебной торговле на базарах и пристанях Так ты что в этом смысле?
А других смыслов в настоящий момент нет! Так-то вот, граф
Рукавишников озадаченно чешет в затылке:
Да, Олегыч Звиняй погорячился. Слушай, а чего ты так рьяно за земельную реформу взялся? У нас дел и так невпроворот, а ты ещё и этот хомут на себя взвалил
Дел, говоришь, невпроворот? Я вытаскиваю из стола свои «путевые заметки». Глянь вот на эту цифру!
Что это? недоумевает Димыч.
Один земский доктор, настоящий энтузиаст-бессребреник, передал мне статистические данные, которые почти десять лет собирал в своём уезде. Вот эта цифра детская смертность!
Девяносто процентов? На светлейшего графа Рукавишникова больно смотреть. Это точные данные?
Точнее не бывает!
Но это же по одному уезду пытается хоть как-то смягчить свой шок Димыч.
В других уездах ситуация аналогичная, не сомневайся! Плюс-минус пара процентов. Это истинная правда, братишка: из десяти младенцев до четырёх-пяти лет доживает только один![8]
Твою мать! выдыхает Димыч. С этим надо что-то делать!
Так а про что я битых три часа талдычил? Нет времени ждать, пока ты промышленность поднимешь на достаточную высоту! Население России вымирает, спасать надо немедленно!!!
Что ты предлагаешь? Вот прямо сейчас? вдруг твёрдо сказал Димыч, глядя мне в глаза. Уже понятно, что Земельная реформа мероприятие не на один год. Да и принесёт ли она сразу всем счастье и процветание большой вопрос. Недаром при советской власти сельское хозяйство «чёрной дырой» называли туда можно миллиарды вбухать, а оттуда шиш! Как спасать? Раздать крестьянам все наши наличные запасы продовольствия? Чтобы они наконец досыта поели? Один раз
Не сыпь мне соль на раны, Димыч! Я устало рухнул в кресло. Сам знаю, что всех голодных не накормить. Или, вернее, накормить можно, но ты правильно сказал всего один раз. На большее наших стратегических запасов не хватит. А ведь у нас ещё и война на носу Эх!
Реально можно накормить САМЫХ голодных! после долгой паузы, явно что-то посчитав в уме, сказал светлейший граф. Устроить эдакую продразвёрстку наоборот! Но тут один тонкий момент: кто будет составлять списки этих самых-самых голодных? Доверить это местным кадрам? Так передерутся в попытках раздать господдержку своим родственникам и друзьям, а не «самым голодным». Скажешь, не так?
Учредить институт государственных комиссаров! подумав, предложил я. Набрать молодых офицеров из «конторы» Васильчикова! Пусть они прямо сейчас, зимой, прокатятся по стране, составят списки нуждающихся. А то ведь, боюсь, не одна сотня тысяч людей не доживёт до весны, причём в основном это будут маленькие дети.
Слушай-ка, Олегыч, а ведь можно совместить полезное с Рукавишников глядел куда-то сквозь меня, прокручивая в голове какие-то варианты. Раз поедут твои «опричники», можно будет возложить на них ещё пару ответственных функций. В том числе сделать так, что данное мероприятие станет самоокупаемым!
Это как? оторопел я, представив, что взамен выдаваемого государством хлеба, офицеры КГБ будут что-то забирать. К примеру, детей для работы на заводах и фабриках. Но нет вряд ли Димка предложит такое, наверняка он нечто более хитрое придумал. Давай колись, капиталист, чем ты нас осчастливишь!
Предлагаю назвать операцию «Зимняя гроза». А поступим мы, стало быть, так медленно произнёс светлейший граф.
Глава 5. Интерлюдия. Где-то в Пензенской губернии
Платон Николаевич Чегодаев помещик средней руки Сердобского уезда Пензенской губернии изволил завтракать. Он не торопясь намазывал свежайшее сливочное масло с собственной маслобойки на кусок ещё тёплого кипейно-белого, пышного каравая, укладывал сверху добрый кусок прозрачно-розовой ветчины, с удовлетворением озирал получившееся истинное произведение искусства и со смаком откусывал. Наполовину прожевав, шумно отхлёбывал из громадной чашки чай с сахаром, ромом и сливками и жмурился от удовольствия. Покончив с одним куском, он отрезал новый и всё повторялось.
Его супруга, Анна Петровна Чегодаева, сидела напротив него и любовалась мужем. Сама Анна Петровна полагала ветчину с утра пищей тяжеловатой, а потому ограничилась лишь яичницей из пяти яиц, тёртой редькой, холодной телятиной, малиновым вареньем и несколькими «бутербродами», как она именовала хлеб с маслом на заграничный манер. Чай Анна Петровна не любила и потому маленькими глоточками отхлебывала ароматный «мокко», который был также изрядно сдобрен сливками и сахаром.
Приехавший к Чегодаевым на рождественскую вакацию племянник-студент, учившийся в Казанском университете на юридическом факультете, ещё спал. Вчера он гулял допоздна по деревне и, по рассказам прислуги, вернулся домой только под утро. Платон Николаевич догадывался, что побудило Митеньку так звали племянника столь припоздниться. Наверняка мальчишка подыскал себе какую-нибудь деревенскую Сильфиду или Психею. Правда, сейчас деревенские наяды стали менее сговорчивы: за подобные услуги возьмут никак не меньше двух рублей. Впрочем, Митеньке грех жаловаться: в самый день приезда, Платон Николаевич презентовал Митеньке двадцать пять рубликов. Дело-то молодое. Раньше, лет пятнадцать назад, ещё до знакомства с Анной Петровной Эх, бывало