Но не обязательно же плыть далеко, не сдавалась Рута, можно на самую чуточку
Если на чуточку, это ничего не даст матери.
Проклятье!.. Рута не в силах сдержаться, вырывается вопль.
Вот именно.
Но откуда ты всё это знаешь? Ведь с тех пор, как переселились, вы же только здесь и жили, если ничего не путаю.
Знаю не я, знает Паранор. Просто знает.
Сказано было спокойно, но Рута чувствовала, что Тарнум еле держится, что в нём всё клокочет.
Бедненький мой прильнула, обняла крепко, за что нам всё это, за что?
Тарнум обнял в ответ, скрипнул зубами:
Если б я знал
Смерть Примулы растянулась на год, очень долгий год, всё это время Тарнум и Паранор не теряли надежды найти лекарство. Отвар семицвета, толчёный в порошок осколок от панциря кракена, плед из шерсти мамонта каких только средств не испробовали! однако ж нет, не помогло ничего. Последние месяцы, самые тяжёлые, за больной ухаживал лишь Паранор, не подпускал никого.
Боюсь я за него, сказал Тарнум после похорон Примулы, не бросился бы в Горячую следом.
А как я-то боюсь! высказалась и Рута. Но не столько за него, сколько за тебя и себя от него же чего угодно ждать можно
Опасались не зря: через месяц Паранор пропал, как в воду канул (а может, так и было?). Тарнум искал, но напрасно, и слабина в нём какая-то образовалась, будто по льду трещинка. Рута снова возможность увидела, за уговоры взялась. «Как два берега, первые уговоры и эти, подумалось, а река между ними в пару лет шириной».
Переселимся, Тарнум, прошу! Ничего же не держит теперь, совсем ничего
И отец держит, и мать, и брат, был ответ, как корни дерева держат. Потому, прости, не могу.
«А ещё лесопильня!» хотелось выкрикнуть Руте, но промолчала. Поняла, С Тарнумом ей из Лучистого да Заливного не вырваться. Никогда.
[2]
О том, что Ламанда пропала, Руте сообщил Нин. Глаза у парня горели, прокричал с порога, впустив веер снежинок:
С ночи была, говорят, утром нет, потому Баглай всех на поиски и посылает
Погоди-погоди, Рута поёжилась то ли от ворвавшегося в дом холода, то ли от плохого предчувствия. Толком расскажи, что случилось.
Нет времени, Нин помотал головой, ребят собирать надо! Мы её найдём, непременно найдём!
Ошибался, нашли не они, нашла Рута голыми руками из-под снега откопала, несмотря на сильный мороз. Казалось, мать только уснула: лицо спокойное, умиротворённое. Рута коснулась щеки камень, камень тороса. «Всё правильно, подумала она с горечью, есть люди, с которыми не поиграешь, до того крепки. Но там, где крепко, можно сломать, вот в чём беда».
Когда же ты сломалась, мамочка? спрашивала Рута, гладя ледяную кожу, В ночь поединка, или раньше? Баглай ли тебя убил, или я?
Вот ты где! голос Айрис, словно бы издалека, нашла
Рута медленно оборачивается, поднимает взгляд на сестру. Большие голубые глаза Айрис блестят, как и всегда, светлые волосы убраны под волшебную сеточку.
Это не я, говорит Рута тихо, не я её убила
Что с тобой? Айрис трясет за плечи, очнись, слышишь, очнись!..
Появляются Фаргал и Бригитта, Баглай и Пилип, Нин и Маклай, даже Киприан с новой ученицей, Мириндой.
Это не я, всё повторяет и повторяет Рута, не я её убила
Помогайте же! кричит Айрис, Что вы стоите?
Руту поднимают, осторожно несут, опускают на косматую медвежью шкуру, расстеленную на снегу.
Держите крепче, скрипит Киприан, согревающее заклятье буду читать
Слова праязыка вонзаются в тело Руты ледяными иглами, те собираются в огненный шар, шар взрывается. Руту выгибает дугой, чувствует запах горелого мяса это она, она горит заживо! Или же нет, не она, а ребёнок, которого потеряла? Тогда, четыре года назад, тоже были ледяные иголочки боли, а за ними огненный шар, выжегший чрево изнутри.
У меня больше не будет детей, так? спросила у Киприана после, оправившись от горячки.
Сложный вопрос, алхимик не ответил прямо, потребно время
Это из-за поединка? сорвалась, выкрикнула, из-за него я проклята, да?!
Нет на тебе проклятья, и не будет, был ответ, если сама на себя не нашлёшь
По жилам бежит не кровь раскалённая плазма, Рута приходит в себя, снова чувствует холод.
Вот и всё, Айрис накрывает ещё одной шкурой, вот и всё
Поединок жара и холода изменил старшую сестру много больше, чем саму Руту: на смену девушке пришла взрослая женщина, на смену ветрености рассудительность. К Руте после поединка, чего уж там, относились прохладно, даже Фаргал с Сабриной, и уж от сестры она ожидала самого худшего. «Вот сейчас, когда Казарнаку определено изгнанье, думала Рута, Айрис воспылает к нему любовью, ко мне ненавистью, ведь из-за меня же всё». Однако нет, ничего подобного: Казарнака Айрис даже провожать не вышла, за младшую же сестру вступалась везде, где только можно. Дальше, как говорится, больше. Баандару Айрис дала от ворот поворот, с Маклаем стала ходить кто бы мог подумать, с увальнем Маклаем! Хотя никакой он теперь не увалень, по правде сказать Кончилось тем, что сыграли две свадьбы в один день, и Лучистый гулял, и Заливной.
Рута, ты спишь?
Шёпот сестры, лёгкое прикосновение, и Рута вздрагивает, просыпается. Какое-то время пытается сообразить, где находится, затем понимает на печи, в родительском доме. На глаза наворачиваются слёзы, ибо на миг показалось, будто они с Айрис снова девчонки и сейчас та позовет смотреть баржи, или ещё какая причуда, а она, Рута, будет упираться и злиться, ведь отвлекает же, вредина, от самого интересного отвлекает!
Почему она так, Айрис, зачем?
Не знаю, красивые глаза сестры туманятся, смахивает слезинку, устала, наверное
А если из-за меня всё, а?
Последний вопрос был лишним, был опрометчивым Айрис меняется в лице, хватает за руку, шипит рассерженной кошкой:
Сколько раз я тебе повторяла? Не ты убила Ратму, а Бамут, не ты убила Бамута, а пантеон, потому перестань, перестань быстро!
Хорошо, я не буду, Рута шмыгает носом, просто
И никаких «просто»! Прекрати!..
Что вы шепчетесь там? в среднюю комнату заглядывает Баглай, приступайте уже!
Пошёл второй год, как он не работает в остроге, сильно за два этих года сдал. И исхудал, и ссутулился, и кашель его донимает. Как-то отразится на нём смерть Ламанды, не сломает ли окончательно?
Да, сейчас начинаем, говорит отцу Айрис, отпустив руку Руты.
Как тисками жалуется та, потирая запястье.
Спускайся, бросает ей Айрис, и правда пора начинать.
Так ты поведёшь, не Бригитта? удивляется Рута.
Попробую, и голос, и взгляд сестры говорят об одном: сможет, у неё и правда получится.
Особой ритуальной кисточкой Рута нанесла Айрис на лоб знак Игнифера круг с точкой в центре; Айрис нанесла руте знак Акахада овал, но вокруг рта, и точка на губе. Знак Страфедона был у Бригитты на правой щеке квадрат с точкой, у Сабрины знак Хакраша, и на левой пятиконечная звезда с точкой в центре.
Не скуёт её холод, не сожжет пламя расставив лампадки, затеплив, Айрис повела песнь.
О душе поём, о душе!.. подхватили Бригитта, Сабрина и Рута.
Тело Ламанды омыли, нанесли необходимые знаки, а когда краска подсохла, завернули в саван. И всё это, конечно, продолжая ритуальную песнь.
Игнифер!.. Акахад!.. Хакраш!.. Страфедон!.. закончила её Айрис, выкрикнув имена богов пантеона.
«Такая уверенная, думала Рута, такая взрослая. Стану ли когда-нибудь, как она, или же, как была мягким льдом для лепки, так навсегда им и останусь?..»
[3]
Облокотясь на перила балкончика, Рута смотрит в ночной лес; свет Салмы окрашивает листву в серебро, играет на обнажённой коже. Черту она переступила, пути назад больше нет, потому что человек за спиной не Тарнум. Так ужасно, но так пьянит. Тем, что привела в их сокровенное с Тарнумом место другого, Рута разрушила прежний мир, уничтожила. Зачем она так, почему? Просто не хватило тепла чуточку, самую чуточку. Думала, их дом из дерева, а он оказался ледяным. Почему в мире так много холода, так мало тепла?