Прости меня, Яна, вдруг сказал он.
За, что? удивилась я.
За то, что когда-то тебе пришлось из-за меня обрезать свои длинные волосы. Я виноват перед тобой. И мне очень стыдно.
А тебе не нравиться, что у меня теперь нет таких длинных волос, как в первом классе? спросила я и нахмурила брови, делая вид, что обиделась.
Но на самом деле, мне было смешно. Я давно простила Антона. Иначе и не могло быть. Простила, но не забыла. Как можно было забыть этого противного, но такого любимого мальчишку? К тому же, Антон никогда не позволял мне этого сделать, постоянно устраивая различные пакости и тем самым привлекая к себе еще больше моего внимания.
Что ты, Яна?! испугался парень. Мне очень нравиться. Ты даже не представляешь себе, как мне все в тебе нравиться.
Ну, тогда и ты меня прости Синий, за те чернила, сказала я, и мы оба дружно захохотали.
Видел бы ты тогда себя со стороны! продолжала хохотать я, и на глазах от смеха выступили слезы.
Это были слезы счастья. Счастья от того, что любимый человек находиться сейчас рядом со мной, и не нужно больше притворяться, делая вид, что он мне безразличен.
А ты думаешь, я не смотрелся в зеркало? сказал Антон и прижал меня за плечи к себе.
Я замолчала. А сердце заколотилось так громко, что мне показалось, его стук разносится по всему первому этажу и сейчас доберется до второго, разбудив своим стуком всех мирно спящих одноклассников.
Прости, сказал Антон и убрал руку. Я просто подумал, что тебе холодно. Вот и решил согреть тебя.
А мне и, правда, холодно, соврала я и прижалась к Антону, положив правую руку ему на грудь. Туда, где бешено колотилось его сердце.
Щеки у меня пылали от непонятного чувства, которое нахлынуло на меня. Мне скорее было жарко. И этот жар исходил не от камина, а изнутри.
Обними меня, Антон, сказала я и сама не узнала своего голоса.
Антон накинул свое покрывало поверх моего и прижал меня к своей теплой груди. Мне казалось, что я чувствовала каждую напряженную мышцу на его теле, а наши сердца стучали быстро в унисон друг другу. Мы молча смотрели на догорающие угли в камине, боясь пошевелиться, и со временем стук наших сердец стал спокойным и равномерным. Но тут Антон взял мое лицо за подбородок свободной рукой и заглянул мне в глаза.
Яна, я люблю тебя, прошептали его губы.
И я тебя, также шепотом ответила я.
Антон прижал свои губы к моим, и я, закрыв глаза, провалилась в мягкую и нежную темноту. Губы у Антона были сухими и мягкими, а еще очень нежными. Я не знала, что мне делать. Это был мой первый поцелуй. Зато Антон хорошо знал, что делать. Его поцелуй был нежный и настойчивый. Язык требовательный. Очередная волна возбуждения прокатилась по моему телу и заставила меня застонать.
Но в этот момент мы с Антоном услышали, что кто-то не спеша спускается со второго этажа. Антон быстро убрал свои руки с моих плеч, а я перестала его обнимать и тупо уставилась на камин, боясь пошевелиться.
А что это здесь происходит? спросил знакомый голос, и я увидела Алексея, который стоял в дверях с бутылкой вина в одной руке и с парой бокалов в другой.
Мы с Антоном как мышки резко отодвинулись друг от друга в разные стороны. За Алексеем в комнату вошла улыбающаяся Светлана Николаевна. Увидев нас, улыбка моментально слетела с ее губ, и она строго спросила:
Соболев, Родина, что вы здесь делаете? А ну-ка быстро по комнатам разбежались!
И мы с Антоном подскочив как ошпаренные, и правда разбежались по своим комнатам, громко хохоча.
Забежав к себе в комнату, я разбудила Лерку, тряся ее за плечи.
Просыпайся, соня, шептала я ей на ухо.
Затем я запрыгнула в свою постель и укрылась одеялом с головой, продолжая нервно хихикать. Мне казалось, что маленькие бабочки щекотят мое тело изнутри. Чувство безграничного счастья переполняло меня. И только одна мысль крутилась у меня в голове: «Антон меня любит! Он меня любит! Любит!»
Янка, ты чего не спишь? спросила подруга спросонья, усаживаясь поудобнее в кровати и пытаясь рассмотреть меня в темноте.
Он меня поцеловал, прошептала я, стягивая одеяло с головы. И моя улыбка, как мне показалась, осветила нашу с подругой комнату.
Кто? удивилась Лерка.
Он, мечтательно ответила я.
Да кто он? допытывалась подруга хриплым ото сна голосом. Говори нормально.
Антон.
Соболев?! удивилась она. Он, что тебе опять приснился.
Нет, Янка, ответила я, а сама вспоминала вкус губ Антона, сладкие и нежные, как взбитые сливки. Он меня только что поцеловал по-настоящему. Представляешь? И еще, нас застукали Алексей с класснухой, захихикала я еще громче.
Янка, ты бредишь? окончательно проснувшись, спросила меня подруга. Как это возможно?
А меньше спать нужно, Иванова! шутливо огрызнулась я. А то все счастье вот так и проспишь.
Потом я рассказала Лерке во всех подробностях, как пришел Антон, как пригласил меня на свидание, как мы сидели возле камина и любовались на тлеющие огоньки, и как он поцеловал меня.
***
Нет, я все-таки должна позвонить Степану.
Глава 3
Степан взял трубку быстро, после первых двух гудков. Казалось, он ждал телефонного звонка. Но явно не моего.
Алло. Кто это? недовольно проговорил парень.
Это я, ответила я почему-то шепотом.
Кто это я? удивленно переспросил Степан, но немного помолчав, разочарованно протянул. А, Кудряха, это ты? Чего надо?
Я хотела спросить у тебя про Антона начала было я.
А что это ты интересуешься Соболевым? как-то грубо ответил мне одноклассник.
Вообще-то Степка всегда был приветлив со мной и никогда не позволял себе грубости в отношении меня, да и в отношении других людей, я за ним такого не замечала. Он по натуре был очень мягким и добрым человеком. Поэтому его тон очень удивил меня. «С чего бы это Степке сердиться на меня? подумала я. Я, вроде, не сделала ему ничего плохого. Тогда почему он решил со мной разговаривать в таком тоне?»
А почему это я не могу интересоваться Соболевым? во мне стал закипать гнев.
А потому, дорогая, что ты не достойна такого парня как Антон! повысил голос Степан.
Что это значит?! я практически кричала, не понимая, что происходит. Что значит не достойна?!
А то и значит, шлюха! сказал Степан и бросил трубку телефона. Раздались противные короткие гудки.
Все то, что копилось во мне целый день, прорвало горячим потоком слез обиды. «За, что он обо мне так? думала я. Я ведь ничего такого не сделала? Я не заслужила такого обращения с собой». Я проревела остаток дня, расстроив родителей своими неожиданными переменами в настроении. В моей голове постоянно звучали последние слова Степана, которые он кинул так зло: «Шлюха! Шлюха!»
«У девочки стресс, констатировал папа. Ей нужно срочно отдохнуть. Я завтра же возьму отпуск на работе за свой счет, и мы летим в Турцию на море, к солнцу».
Мне было все равно, что происходит вокруг меня. Я постоянно лежала на кровати и мне не хотелось ничего делать. Я видела сборы родителей, как сквозь пелену тумана, безучастно наблюдала за тем, как Тоня отдавала распоряжение старшей сестре о том, как и чем надо кормить Малыша. Таня на отдых с нами не полетела на это лето у нее были другие планы, чему младшая сестра была очень рада.
Смотри, говорила она Тане, за Малыша головой отвечаешь.
Езжай уже, малявка, смеялась Таня, справлюсь я с твоим котом, не переживай.
Все вокруг меня крутилось и вертелось, но мне до этого не было никакого дела. Мама спросила меня, что я собираюсь взять с собой из вещей на море, но я, ничего не ответив, повернулась лицом к стене и закрыла глаза. Мама вздохнула и заставила Лешку, как специалиста по женской одежде, собрать мой чемодан и уложить в него все, что может пригодиться девушке на отдыхе.
И вот, наконец-то, мы вчетвером: мама, папа, Тоня и я уселись в желтое такси, которое увезла нас в шумный аэропорт, чьи звуки с первой минуты слились у меня в голове в одну сплошную какофонию, от чего стала невыносимо болеть голова. В этот день на улице шел сильный, проливной дождь и небо было пасмурным. Казалось, что сама природа грустит вместе со мной. Потом было длительное ожидание вылета, длинная очередь на посадку. В самолете мне удалось немного поспать. Голова, кажется, перестала болеть. Трансфер доставил нас в пятизвездный отель, где нас достаточно быстро заселили в большой номер, который состоял из двух спален и общей гостиной. В одной из комнат поселились мы с Тоней, а в другой родители. Номер находился на пятом этаже, и из него открывался прекрасный вид на море, которое своей синевой сливалось с небом, отделяясь от него еле заметной тонкой полоской горизонта. Солнце играло яркими искрами по воденной гладе, от чего приходилось щуриться и улыбаться. После ненастной погоды у нас в городе, здесь, казалось, был рай.