Вот и мёрли они после: вообще-то, можно было и не умирать, да себя забывать, но до того это необычно да горько было, что уподоблялись людям славянские божества, вот и помирали. Это только в папских сказках бог нипочём умереть не может, а если и так, то непременно воскреснет. На самом деле боги и помереть могут, и снова жить начать. Об этом, кстати, до сих пор люди в Китае и Индии знают. О чем бишь я? Хирург поворошил кочергой угли, в чреве печи взметнулись искры. Стало быть, помирали наши боги. И рождались снова, не помня себя. Лишь Перун с Родом да ещё немногие уцелели. Им-то и поныне все возвращённые кланяться должны, как обычные люди. Да А у Ганоцри, скажу я тебе, просто пи-ар хороший был. Ещё бы: пострадавший бог! Да его же в первую очередь хотелось каждому дураку к груди прижать, приголубить да от врагов укрыть. А после с него же и потребовать должок вернуть: как же, мы-де тебя спасли, теперь твой черёд Ну, жалели его. Бабы первыми христианами становились. Потому что жалостливые. А у Богородицы, чтоб ты знал, рейтинг вообще всегда выше был. Ей до сих пор гораздо больше людей кланяется.
Всеслав сидел истуканом. В печи трещали поленья, дым гудел в дымоходе. От белёных стен уже расходилось мягкое тепло, легко и аккуратно, словно кошка, ластилось о ноги. Хирург в который раз повернулся к Всеславу:
Уразумел, что ли? Ты пнём-то не сиди, я тебе повторять не стану.
Всеслав кивнул: он не только понял. Он ещё, как ему показалось, всегда это знал, но как-то не задумывался. А то и забыл крепко
Хирург махнул узкой ладонью:
Ладно, гений. Может, ты и впрямь так хорош, как о тебе старшие говорят. А кто к тебе приходил-то, догадался уже?
Всеслав подумал, помотал головой:
Не очень. Хотя первый, седенький, может, и был Перун?
Был. И есть. И шутить на его счет даже мне не положено. Учти. А второй?
Всеслав помотал головой мол, не знаю.
Сварог. Бог-кузнец, мастеровой, наставник по ремёслам. Он потому и фамилию такую себе прицепил.
Молодой такой, удивлённо вставил Всеслав, на что Хирург нервно хохотнул:
Ага. Знал бы ты, сколько он лет после пробуждения живет, не говорил бы.
Тогда как же?
Да так же. Нам что дедком древним прикинуться, что мальцом зелёным это дело вкуса. Ну, как костюмчик выбрать в шкафу. Ты, вот, на меня посмотри так, как умеешь.
Всеслав подчинился, удивляясь, как это он ни его, ни прежних гостей не посмотрел.
Хирург сиял мощно, красиво как и хозяйка странного дома. И сияние это пульсировало мягко и равномерно, как дышало.
Я Чернобог, сказал Хирург. Ещё Вием иногда кличут. Но так не люблю. Гоголь, чёрт носатый, пропиарил не по-детски Уж и грозил я ему, Хирург-Чернобог о чём-то задумался, поворошил кочергой в угольях. Да ему хоть бы хны, хохлу этому. Не из пугливых был. А веки мне если только по утрам в понедельник поднимать приходиться Ладно.
Он встал с табурета и сказал:
Мне и честь пора знать. Подопечные заждались.
Вы врач? машинально спросил Всеслав первое, что металось в голове. Чернобог слазил руками до затылка, подтянул завязки своей шапочки и ответил:
Паталогоанатом. Мне там проще. И привычнее. Спроваживаю в Навь подопечных.
А как же, Всеслав запнулся, но вспомнил: Аид? Анубис?
Что как же? Братья мои. Или коллеги. Как тебе больше нравится.
Он хмуро зыркнул на Всеслава из-под бровей:
В богов веруешь?
Всеслав пожал плечами, а Чернобог строго сказал:
А следовало бы. Он помолчал и добавил: Зато еврею не достанешься, и повернулся, чтобы уходить. Всеслав вскочил с табурета:
Постойте! Но я-то Со мной-то что? Зачем это всё?
Эк, зачастил, Чернобог неодобрительно покачал головой, помедлил, решился: Ты славянин. Наш, стало быть. А остальное тебе твой проводник объяснит. Не моё это дело. Ты, знай, берегись, чтоб ко мне на подворье раньше срока не загреметь. Так-то.
И он стремительно вышел вон, унося с собой и кочергу. Лишь сейчас Всеслав заметил, что хозяйская кочерга по-прежнему стоит у печи: выходит, Чернобог притащил сюда свою кочергу. Всеслав стоял столбом и лишь погодя понял, что ждет грохота шагов Чернобога за дверью, но там было тихо. Он подошёл к двери, заглянул в комнату. Пусто Чернобог исчез так же неожиданно, как и явился.
Пробуждение
Пришёл к Кришне человек и жалуется:
Я не знаю, ради чего мне жить, Кришна! Весь мир дерьмо, я никому не нужен, кругом эгоисты и сволочи. Как с этим жить?
А почему ты обращаешься с этим ко мне? спрашивает Кришна. Человек отвечает:
Ты весельчак и любимец девушек. К кому же ещё обращаться, если не к тебе? Так можешь ты мне помочь?
Кришна спрятал свою флейту и сказал:
Помочь тебе я не могу. Но могу кое-что показать.
И увидел человек другого человека, своего соотечественника, живущего неподалёку. Человек был молод, но он был калекой. У него не было обеих ног, и одной руки. Но он улыбался и, кажется, не был удручён.
Взгляни на этого человека, говорит Кришна. Он калека. Он передвигается на коляске, но ещё не разочаровался в этом мире. Ты можешь не поверить, но он работает, любит путешествовать и у него много друзей. А ещё в свободное время он пишет книги и ведёт блог в интернете.
Смотрит человек на калеку и не верит. А Кришна говорит ещё:
Этот человек любит жизнь, хотя ему никогда не покинуть своё инвалидное кресло. А ты разве болен?
Человек сказал:
Нет, я здоров.
Ты тоже молод и к тому же здоров, говорит Кришна. И жалуешься мне на жизнь. И считаешь себя никому не нужным изгоем. Не стыдно тебе?
Стыдно, согласился человек. Спасибо тебе за урок, Кришна. Теперь я знаю, что делать.
Я рад за тебя, ответил Кришна. И ещё я скажу: когда-то давно этот калека был совершенно целым, с двумя руками и на ногах, но таким же ничтожным дураком, как и ты. Но только став инвалидом, он начал по-настоящему жить: радоваться каждому дню, познавать мир и помогать другим.
Это ты сделал его калекой? удивился человек. Кришна сказал:
Я позволил ему стать им. Тогда это был единственный способ ему помочь. И человек изменил себя, став сильнее. А теперь ступай, пока с тобой твои ноги и сделай что-нибудь, пока с тобой твои руки.
И ушёл человек восвояси.
А Кришна достал свою флейту и заиграл весёлую мелодию.
Кришна и неудачник
Обычно каждое утро Всеслав находил на столе в кухне еду, аккуратно накрытую белым рушником не полотенцем, но именно рушником, с вышивкой красными нитями по белому. По обыкновению там была простая деревенская еда: отварная картошка в чугунке, посыпанная укропом и сдобренная маслом, ломоть чёрного мягчайшего хлеба, варёные яйца, сочные помидоры, молоко в крынке, масло, сметана. После полудня на столе появлялся обед: неприметная хозяйка потчевала Всеслава то борщом, то куриным супом, то щами. В первый раз, припомнил он, была окрошка. Да, кормили Всеслава без изысков, но сытно жаловаться было грех. Но на этот раз стол был пуст. Всеславу не верилось, что про него забыли.
Пока он размышлял о возможных причинах отсутствия завтрака, в кухню вошла белая кошка, юркнув в лаз у двери, ведущей из задней части избы. Подошла, вспрыгнула на табурет, где давеча сидел Чернобог, посмотрела на Всеслава своими чудесными разными глазами. Он подмигнул ей:
А где твои друзья?
Кошка принялась умываться.
Что, опять гостей ждать? сказал Всеслав и вздохнул. Сел на другой табурет, тяжко облокотился о стол. События несли его в неведомое будущее, вокруг творились невероятные вещи и ни в чём нельзя было быть уверенным.
В кухню проникли ещё три кошки (или кота) и уселись то тут, то там.
А вот и твои соплеменники, рассеянно произнёс Всеслав. Он протянул было руку к чёрному мохнатому коту, сидевшему неподалёку, но тот деликатно уклонился, поднявшись и перейдя ближе к печи, от которой шли волны тёплого воздуха.
Экие вы недотроги, вздохнул Всеслав. Белая кошка тем временем уже дремала, свернувшись клубком на табурете. Всеслав посмотрел в окно: там по-прежнему моросил нудный дождь, нагоняя ещё большую тоску. Всеслав почувствовал давно забытое чувство из детства. На лето он часто отправлялся в подмосковную деревню к прабабке по отцовской линии. Всё там было замечательно река, лес, вполне дружелюбные деревенские ребятишки. Однако стоило погоде испортиться, сразу приходила тоска: сидеть дома было ужасно скучно, и в такие моменты Всеславу хотелось очутиться дома, в Москве, где были игрушки и телевизор. У бабушки телевизор тоже был, но чёрно-белый, старенький и смотреть по нему даже мультики было неинтересно. Точно такую же тоску Всеслав испытал сейчас, глядя на унылую серую улицу за забором.