Монстр олицетворял порочную смесь обыкновенного человека с горным бараном или азиатским буйволом. Этот факт ужасал Брана ничуть не меньше того, как именно существо говорило с ним, как чудовищно громогласно голос сатира эхом разлетался по темному лесу.
Мальчик, эти ядовитые ягоды майского ландыша не предназначены для трапезы. Разве это неизвестно тебе? подойдя к слегка попятившемуся в сторону Брану, произнесло существо. Его семя, плоды, корни все это яд для млекопитающих. Смерть в этом месте может подстерегать тебя всюду. Безобидная на вид ягода легко может лишить жизни, а огромное страшное, на первый взгляд, существо, может подарить надежду, продолжал говорить незнакомец с мудрым и осознанным видом, словно учитель, наставляющий на верный путь своего непутевого ученика.
Бран не мог выдавить из себя ни слова, хотелось крикнуть так громко, чтобы все птицы, мирно ночующие в своих уютных гнездах, взлетели ввысь и оповестили его друзей о пришедшей по их души беде. Но природная жажда знаний и то, что он лишил неведомого лесного монстра возможности забрать его жизнь и жизни остальных детей с помощью обыкновенной на вид жидкости и собственной хитрости, не давали страху окутать юношу, беря ситуацию под контроль этакого ученого, поселившегося в мальчишеском сознании. Сердце его билось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Кто ты? испытующе глядя на странное существо, протараторил Бран.
Мое имя Одвал. Я странник, блуждающий среди ночного мрака, как и ты, Бран. Разница лишь в том, что ты дитя человеческого порока, а я дитя порока других, более темных существ, растягивая каждое слово, подобно тому, как старые женщины растягивают шерстяные нити, собирая их в тугой клубок, проговорил сатир. Но, думаю, мы с тобой очень похожи.
Слышать от монстра здравую речь было довольно непривычно. Более того, это создание уверенно заявляло о том, что мальчик подобен ему, а он подобен мальчику. Неужели это действительно было так?
Откуда ты знаешь мое имя? трепеща от беспокойства и сомнений, спросил Бран.
Мальчик отошел от незнакомца на пару метров, но по-прежнему пытался разглядеть в его вытянутом лице человеческие черты, то, за что можно было бы считать его безобидным, не диким коварным зверем, а покровительственным духом.
Лес рассказал мне о тебе и других жертвенных детях. Я знаю все, что знает он. Но не бойся, я на вашей стороне, сказало существо, загадочно улыбнувшись. Зачем мне было спасать тебя от неминуемой смерти, которую мог принести яд вероломного растения? Просто я чувствую и понимаю тебя, Бран, намного глубже, чем твои товарищи по несчастью. Для них ты обыкновенный сорняк, который можно вырвать в любой момент, не ощутив при этом ни малейшего угрызения совести, а для меня ты венерина орхидея, редкая, удивительная культура, расцветающая лишь однажды.
Бран не совсем понимал загадочную речь, произнесенную странником, но четко улавливал его настроение. Совсем не агрессивное, скорее, снисходительное по отношению к нему, словно тот представал неким божеством или ангелом-хранителем, а юноша был всего лишь пророком, греховным человеком, на кого по воле небес снизошла спасительная благодать.
Что вам нужно от меня, от всех нас?
Ежели позволишь мне приблизиться, я поведаю обо всем, что тебя гложет. Расскажу, где искать ответы на пожирающие твой разум и душу вопросы.
Бран несколько мгновений размышлял над предложением, а затем, поддавшись острому импульсу заинтересованности, решился идти прямо к монстру, посмотреть в его ярко-желтые глаза, увидеть то, чего никогда не видел до этой роковой встречи.
Я опущусь, чтобы ты мог смотреть мне в глаза. Так ведь принято у людей?
Существо опустилось на холодную почву и скрутило мощную широкую спину так, чтобы Бран мог чувствовать себя с ним в равных условиях.
Так-то лучше. По своему происхождению я сатир, хранитель Салфура запретного для людей леса, добрый дух, что взыскивает покаяние с повинных и одаривает своей заботой ущемленных, сказал Одвал, выпустив из широких ноздрей видимую сизую дымку, что было странным, ведь в лесу было не настолько холодно. Но Брана и это не испугало, он искал ответы, а сатир был готов дать их ему.
Зачем вы следите за нами? сказал мальчик, приблизившись, подобно Гераклу, совершающему очередной фантастический подвиг, к огромной животной морде.
За вами? О нет, дитя, я слежу лишь за тобой, ответил Одвал, указав своим толстым пальцем на Брана. Твои друзья не ищут ответов. Они просто хотят сбежать. Им не нужна печальная истина бытия, они не готовы ее принять.
Почему вы решили, что я готов? отважно парировал Бран, задыхаясь от участившегося сердцебиения.
Я это чувствую, осязаю. Твоя душа, все твои помыслы направлены на изучение, исследование, анализ выпавшего тебе и твоим соратникам испытания. Разве твой пытливый ум не просит дать ему свежей пищи, как просит заблудший путник куска хлеба и стакана чистой воды? Разве не ты осматривал на поляне бездыханное тело дикого кабана? Разве не ты пытался изучить его внутренности, дотрагиваясь до еще не остывшего сердца?
Бран задумался. Одвал будто бы читал его мысли, рылся в них, подобно тому, как голодная мышь рыщет в зерновом хранилище. Это пугало и настораживало, но отступить, сбежать, разбудить друзей и показать им сатира ему вовсе не хотелось.
Но зачем тебе помогать кому-то вроде меня? Разве я не чужд лесу?
Сатир почесал редкую бородку, как бы обдумывая слова мальчика, затем заинтересованно произнес:
Хочешь знать, что произошло в доме ведьмы на отшибе леса?
Бран потупил взгляд. Одвал не хотел отвечать на его вопросы, скорее, желал сам поглубже окунуться в размышления и помыслы юноши, вывернув их наизнанку. Но то, что произошло в ту ночь, все же занимало его мысли и, если был шанс узнать ответы, то почему бы не пойти на поводу у загадочного сатира? Одна часть Брана, более рассудительная и сдержанная, умоляла его покинуть бор, вернуться на лужайку и заплакать от дикого страха, а другая, любопытная и отчаянная, настоятельно шептала, науськивала, побуждала до капли высосать правду из этого существа, показать Одвалу, что тот не имеет ни малейшего права управлять мальчиком, дергать, подобно коварному, двуличному кукловоду, за тонкие нити его души.
Хочу! неожиданно резко выпалил Бран, сам не понимая, откуда вновь взялась эта загадочная сила, это желание исследовать все и вся, не боясь при этом за собственную жизнь. Будто это был не он, а другой, более жадный, неустрашимый Бран, который отнюдь не был человеком, скорее, разумным животным, подобно сатиру.
Что ж, я поведаю тебе об этом, выдохнул Одвал и посмотрел в бездонно-серые глаза Брана, начав рассказ о том, о чем юноша вовсе не догадывался. Ава, та самая девушка с зелеными, как свежая трава, волосами и дивным обличием, которая к рассвету собирает травы, спасает выпавших из высоких гнезд маленьких ласточек и стрижей, кормит орехами белок у своего дома, к ночи перестает быть собой, задумчиво говорил Одвал, стараясь не отпугнуть мелко дрожащего от неподдельного интереса Брана. Ава правит лесным днем, Мара правит лесной ночью. Секрет в том, что на твою рыжеволосую подругу напала не Ава, а ее коварная сестра, которая сокрыта глубоко в девичьем теле до наступления призрачных сумерек. Она такой же дух леса, как и я, только вот из-за своей необузданной страсти убивать все живое Мара не может стать истинными хранителем, она способна лишь на душегубство, но не на прощение. Так что, можно сказать, Ава не повинна в этом преступлении. Тело, которое она делит со своей сестрой, искажено, обезображено, благодаря твоему желанию защитить друзей. Теперь добродушная колдунья стала выглядеть равно устрашающе, как и ее иное ночное обличье, к тому же безвозвратно ослепнув.