Тишину нарушил вошедший Джон Робинсон.
Привет-привет! Что вкусного подают?
Леонард встал и направился к выходу.
Мистер Робинсон крикнул ему вслед:
С нами гулять пойдёшь?
Леонард буркнул что-то вроде: «Делать мне больше нечего».
Джон Робинсон сел на его место возле Вероники Бёрч и заказал себе завтрак. Вероника вновь отметила сходство отца и сына. Перед ней будто всё ещё сидел Леонард, только взбодрившийся и резко повзрослевший.
Мистер Робинсон завёл разговор об издательствах, расхваливая американские и ругая британские. Его агентство, рассказал он, совсем молодое, занимается связями с общественностью и существует благодаря плану Маршалла[11].
То есть благодаря вам, американцам, мистер Робинсон с улыбкой посмотрел на девушку.
После омлета и чашки кофе мисс Бёрч для себя решила, что Джон был самый позитивный в семье Робинсон. Возможно, то же в нём видела Мэри, и это притягивало её к нему.
Вероника сказала:
Удивительно, как похожи на вас ваши дети.
Джон Робинсон вытянул лицо.
Разве?
Чисто внешне.
А, ну так возможно.
Коннор копия миссис Робинсон, а Леонард ваша.
Я никогда не замечал. Ну, они, в общем-то, славные. Только к жизни неприспособленные. Бесхарактерные.
Я бы не сказала. Особенно насчёт Леонарда
Леонард раздражительный. Его всё бесит.
Вероника мягко сказала:
Ведь со всеми нами такое бывает.
Но не каждый день. Говорить с ним невозможно. Впрочем, может, с возрастом пройдёт.
Может, и пройдёт. Но разве упрямство не признак характера?
Не в его случае, убеждённо сказал Джон Робинсон. Есть такое ремесло, называется оно «портить себе жизнь». Если Леонард и преуспел в чём, то только в этом. У Коннора другая проблема. Коннор очень добрый, но он и наивный. У него чистая душа. Редкий человек. Скромный. Ни разу ни на кого не повысил голоса. Ему будет тяжело в жизни.
«Ему уже нелегко», подумала мисс Бёрч.
А вот Мэри, кажется, не похожа ни на кого.
Верно, сказал мистер Робинсон. Мэри приёмный ребёнок.
Он проглотил кусок жареной колбаски и запил чаем с молоком.
Вероника наблюдала за ним.
Минуту или две спустя Джон Робинсон добавил:
Я Тамаре сразу сказал: мне нужна девочка. Потому что к мальчику я буду ревновать. Я себя хорошо знаю.
Он уткнул взгляд в тарелку.
Вероника ждала продолжения.
Родился Коннор. Потом Леонард. Эгоистично или нет, но я хотел девочку. Вы как представитель самой свободной нации должны меня понять. Хотеть чего-то от жизни естественно.
Представитель самой свободной нации кивнула.
А лет через пять, когда наши финансовые дела пошли в гору, мы смогли удочерить Мэри. Хотите ещё кофе? Я бы выпил.
Джон бодро подозвал официанта.
И всё-таки было что-то неуловимо тяжёлое в его взгляде. Что-то мрачное, пропитавшее его мысли и словно мешавшее ему получить то, чего он хотел от жизни.
После завтрака Вероника поднялась в номер за фотоаппаратом, а мистер Робинсон остался курить на террасе. Вместе они вышли к озеру и взяли коньки напрокат. Так было проще и интереснее добираться до острова. Тамара с Мэри и Эмили отправились туда ранее.
Весёлое приключение сопровождалось падениями, смехом и снятием на камеру видов, от которых захватывало дух. Вокруг катались люди всех возрастов. В какой-то момент колокол на острове ожил и принялся разносить свою песнь. Вероника замерла, чтобы сфотографировать церковную башню, возвышавшуюся над обледенелыми ветвями деревьев, но вдруг кто-то сбил её с ног. Она упала на бок, чудом не выпустив из рук камеру.
В спину ей было брошено:
Извините.
Кажется, в голосе даже не пытались скрыть удовольствия от содеянного.
Подкатился мистер Робинсон и протянул мисс Бёрч руки.
Мэри, тебе мало места на озере? возмущённо бросил он.
Мэри, стоявшая у Вероники за спиной, выпалила:
Я сюда первая, вообще-то, пришла.
И унеслась прочь.
Колокол замолчал. Джон помог Веронике встать.
Не понимаю, что на неё нашло.
Вы, должно быть, забыли, что такое юность, покачала головой Вероника.
С юмором у вас в порядке. Как всё остальное?
Мисс Бёрч потёрла лодыжку.
Кажется, растяжение.
Она взглянула на каменные ступени длинной широкой лестницы, с которой буквально начинался остров.
Боюсь, мне этого не осилить.
Тогда остаётся только такой вариант.
Мистер Робинсон переобулся и взял Веронику на руки. Молодая женщина взвизгнула.
Мы упадём! Здесь же скользко! возмущалась она с проступавшей наигранностью.
Джон смеялся вместе с ней. Он нёс её вверх на небольшую площадку, где ютилась церковь Успения Девы Марии.
Мистер Робинсон! Прекратите! Я насчитала уже пятьдесят ступеней!
А по ощущениям, больше сотни!
Хотите сказать, что я тяжёлая?
Нет, но ваши коньки
Пожилой мужчина, стоявший посреди лестницы, драматично воздел руки.
Nevesta mora biti tiho![12]
Что он говорит? спросил мистер Робинсон.
Какой ужас! Он решил, что я ваша невеста! Опустите меня скорее!
Спросите у него почему?
Опустите меня, Джон!
Сначала спросите.
Веронике пришлось уступить.
Старец объяснил, что по этим ступеням женихи поднимают на руках невест и что брак будет счастливым, только если невеста будет молчать весь подъём.
Американка перевела дух и с облегчением добавила:
У нас и не могло ничего выйти. Я наболтала себе несчастий на годы вперёд!
Там, с другой стороны острова, поделился ещё один турист на пути, другая лестница, с неё спускают бывших жён в угоду новым!
Наверху вдоль продолговатой площадки стояли скамейки. Мистер Робинсон усадил Веронику на одну из них и поглядел на лавку мороженщика.
Принесу вам лёд.
Он удалился, а к мисс Бёрч подлетела Эмили Нортон.
Я видела, как Джон вас принёс! С вами что-то случилось?
Небольшое растяжение, не стоит волноваться.
Вы упали?
Да. Сама не пойму, о чём думала, беря коньки. У меня ведь беда с равновесием.
Прибежал Джон Робинсон с пакетом льда и двумя рожками мороженого, один рожок достался Веронике, второй остался у Джона.
Спасибо, мистер Робинсон.
Просто Джон. Вам нужно какое-то время посидеть.
Не волнуйтесь. Со мной всё в порядке.
Я побуду с вами, сказала Эмили, усаживаясь рядом. Только взгляните, какой вид! Волшебство!
Их внимание приковали снежные дали.
А внутри церкви можно позвонить в колокол и загадать желание, сообщила мисс Нортон. Я уже загадала. Вы слышали, как я звонила?
Слышали, сказал мистер Робинсон, в его голосе проскочило раздражение.
Только подумать: все эти горы, все люди вокруг слышали звон моего колокола! Это было, пожалуй, самое волнующее событие в моей жизни!
Несомненно.
Минуту-две они молчали, пока в колокол не забили вновь.
Эмили просияла:
Это Тамара! Джон, сходи к ней, она тебя всё утро ждала.
Мистер Робинсон молча доел рожок и с тоской во взгляде (так, во всяком случае, показалось Веронике) отправился в церковь.
В небольшом зале, побелённом известью, прямо в центре висел длинный трос. И в самом деле звонила Тамара Робинсон. При появлении мужа она расцвела.
Джон! Это так необычно! Я загадала желание, и Ты уже придумал, что будешь загадывать?
Мистер Робинсон посмотрел вверх.
У меня не осталось желаний. У меня всё есть, сказал он тихо.
Тогда загадай, чтобы и впредь было всё как есть!
Прикинув что-то в уме, Джон Робинсон подошёл и несколько раз дёрнул за верёвку.
Тамара обняла его.
Джон, какие же мы с тобой счастливые! Нам так повезло
Глава 3
К моменту, когда мисс Нортон прервала свои восторженные рассуждения о жизни и отлучилась в уборную, Веронике Бёрч порядочно надоело изображать из себя больную. Она переобулась и оторвалась от скамьи, пока никто не видел, и двинулась вглубь острова. Миновав церковь (Вероника всегда предпочитала внутренним убранствам просторы улиц и площадей), сделав несколько кадров, она подошла к ступеням с противоположной стороны острова. Это была менее парадная лестница, но всё же прекрасная, как и все старинные каменные лестницы. Она вела вниз к земле, где у кромки озера росли деревья.