Тогда, Белецкий, поезжай домой, велел Дмитрий Николаевич, игнорируя встревоженный взгляд друга. Отказаться от предложения госпожи Флоры было бы неучтиво с моей стороны.
Золотцев провел Руднева во внутренние покои особняка и остановился перед высокой двустворчатой дверью, расписанной яркими тропическими цветами и диковинными райскими птицами.
Фамильяр критически осмотрел Дмитрия Николаевича с ног до головы, смахнул с его рукава несуществующую пылинку и удовлетворенно прихлопнул в ладоши. Церемония эта была Рудневу неприятна, поскольку заставила почувствовать себя едва ли не именинным подарком.
У вас есть какие-то замечания к моему внешнему виду? спросил он натянуто.
Нет, что вы! Вы великолепно выглядите, Дмитрий Николаевич! не уловив сарказма, ответил Иннокентий Федорович и с поклоном распахнул дверь. Входите! Вас ожидают!
Руднев вошел и замер, пораженный необыкновенной обстановкой комнаты.
Это была круглая зала с куполообразным потолком в форме раковины, выложенным мозаикой из перламутра. Стены имели светлый золотисто-охровый оттенок и были украшены расписным фризом в тех же мотивах, что и орнамент на двери. Этот же рисунок повторяла мозаика на полу. По периметру располагались двенадцать дорических колон из черного мрамора. В центре на высоте четырех ступеней, также выложенных черным мрамором, возвышался подиум с двумя золочеными фонтанами в форме цветков лилии и пятью золочеными же напольными светильниками в виде обнаженных женских фигур в полный рост с огненными чашами в руках.
Между фонтанами на подиуме находился лектус, покрытый леопардовой шкурой, а перед ним инкрустированный золотом и слоновой костью стол, изысканно сервированный и украшенный живыми цветами. Подле стола стоял обитый черным бархатом клисмос.
Сколь ни впечатляющим был интерьер залы, произведенный им эффект не мог и близко сравниться с тем, что испытал Руднев при виде ожидавшей его последней дельфийской пифии.
Флора возлежала на лектусе, небрежно облокотившись о подушки. На ней была лишь подпоясанная золотой цепочкой туника из белоснежной тончайшей ткани, едва доходившая женщине до середины бедра. Мягкие складки легкой материи ни в коей мере не скрывали, а лишь подчеркивали каждый изгиб ее прекрасного тела. Пышные волосы, подхваченные алой лентой, темным водопадом рассыпались по плечам и ниспадали на полуобнаженную грудь. Флора задумчиво перебирала тяжелые золотые браслеты, унизавшие ее тонкую точеную руку. Лицо прорицательницы было почти таким же отрешенным и бесстрастным, как во время сеанса.
Внезапно Флора будто очнулась от своих мистических грез, подняла глаза на гостя, улыбнулась и тихо произнесла:
Что же вы стоите, Дмитрий Николаевич? Присаживайтесь, она кивнула на клисмос. Составьте мне компанию. Я не люблю ужинать в одиночестве.
Стряхнув с себя оцепенение, Руднев поднялся на подиум и сел напротив пифии, даже не пытаясь заставить себя отвести взгляд от прекрасных очертаний изящного и гибкого тела.
Вы так и будете молчать, Дмитрий Николаевич? продолжая улыбаться, спросила Флора. Хотите вина?
Благодарю вас, сударыня, я и без того чувствую себя опьяненным, ответил Руднев и налил вина в протянутую пифией чашу античной формы.
Напрасно, сказала она, пригубив напиток. Это вино присылает мне один испанский гранд. Ему более ста лет. Вину, разумеется
Что же такое вы предсказали этому гранту, что он так щедр?
Поверьте, это скучная история Флора повела плечами, и ее колыхнувшаяся грудь вновь приковала к себе взгляд Дмитрия Николаевича. О чем вы так напряженно думаете, господин Руднев?
Я не осмелюсь озвучить всех своих мыслей, признался он, принудив себя поднять глаза и уж смотреть ей в лицо. Но, если вы позволите, сударыня, я спрошу. Кто тот счастливчик, которому вы делаете часть, позволяя скрашивать ваше одиночество за ужином?
Вы ревнуете?
У меня нет на это никакого права Но я ему завидую.
Мадмуазель Флора провела тонким пальцем по краешку своего бокала.
Выбор не за мной. За оракулом, произнесла она.
Ваш оракул безжалостен к своим соперникам!
Почему вы так говорите?
Потому, что всякому мужчине мучительно одновременно столь безнадежное и столь отчаянное вожделение.
Отчего же безнадежное?
Руднев удивленно поднял брови.
Ваш фамильяр давеча уверял, что пифия, чтобы не потерять свой дар, обязана хранить целомудрие и верность оракулу.
Иннокентий Федорович слишком буквально воспринимает некоторые вещи
Вот как?.. произнес Дмитрий Николаевич, неотрывно глядя ей в глаза. Сударыня, мое естество принуждает меня толковать ваши слова слишком уж однозначно. И если у вас нет намерения, которое бы было для меня невыразимо желанным и крайне лестным, не искушайте меня. Ваш олимпийский образ и без того будоражит меня сверх всякой меры.
В глазах пифии пробежала тень тщеславного удовольствия, но тут же лицо ее сделалось невинным и удивленным.
Неужели мой облик смущает вас, Дмитрий Николаевич? На ваших картинах случаются куда как более откровенные женские образы.
Я не сказал «смущает». Но вы не моя натурщица, и оставаться равнодушным к вашим чарам мне сложно Зачем вы так откровенно дразните меня, мадмуазель?
Последние слова Руднев произнес уже абсолютно ровно и холодно.
Пифия остро сверкнула на своего собеседника глазами, а потом неожиданно зло рассмеялась.
Затем, чтобы отомстить вам за ваше бессердечие.
О чем вы?
О вашем вопросе!
Сожалею, если причинил вам страдание.
Ничего вы не сожалеете! гневно воскликнула пифия. Не лгите! Ни тогда, ни сейчас вам дела нет до моих чувств! Вы явились лишь за тем, чтобы получить ответы на свои вопросы.
Не стану спорить с вами, сударыня. Но у меня есть оправдание. Моя цель найти убийцу вашей сестры. И потому позвольте мне продолжить расспросы. Что вам известно о случившемся? Где, по-вашему, может находиться няня вашей сестры? Что означает ваш ответ мне сегодня? И зачем вы придумали историю про перчатку?
Флора опустила глаза и снова принялась играть браслетами. Руднев терпеливо ждал. Наконец она вскинула голову и посмотрела на Дмитрия Николаевича с вызовом.
Вы ведь не верите в оракула? Так? спросила она.
Нет, сударыня, ровно ответил Руднев. И более того, уверен, что и вы в него не верите. Вы умная женщина, прекрасно разбирающаяся в человеческой натуре, а кроме того, талантливая актриса. Этих качеств более чем достаточно, чтобы создать вполне убедительный образ пифии и разыгрывать сеансы предсказаний перед теми, кто сам желает быть обманутым. Я прав?
Лишь отчасти, качнула своей очаровательной головой Флора, и Дмитрию Николаевичу снова пришлось собирать волю в кулак, чтобы не сосредотачиваться на изящном изгибе ее шеи и не прослеживать взглядом легкое движение темного локона, соскользнувшего с плеча во впадину между высокими тугими грудями ворожеи.
Сударыня, не пытайтесь морочить мне голову! Мне нужна правда!
Флора прикрыла глаза и насмешливым тоном произнесла:
Я просто-таки представляю вас, Дмитрий Николаевич, рыцарем в белых доспехах, на щите которого начертано: «Je veux la vérité!» (фр. Мне нужна правда!)
У вас богатое воображение, сударыня! парировал Руднев. Но я прошу вас отвлечься от ваших фантазий и ответить.
Мне нечего вам ответить, Дмитрий Николаевич! Я не знаю ответа ни на один из ваших вопросов, пифия устало откинулась на подушки и смотрела на Руднева из-под густых темных ресниц.
Мадмуазель, математическая статистика решительно возражает против подобных совпадений!