Товарищ капитан
Можно просто Кирилл, приветливо улыбнулся Носилевич.
Десятого ноября в гостях у Смелянских было десять взрослых человек. Плюс двое подростков и сами Смелянские, итого четырнадцать. Нам предстоит опросить двенадцать душ. Сотрудники с «земли» работают по первой и второй версиям, по направлению Смелянских будем работать только мы с майором Телегиным из службы БХСС. Поскольку направления у нас с Телегиным разные, мы не должны вести опрос в одиночку, стало быть, всех двенадцать человек будем опрашивать вместе. Мы с ним не можем разделиться.
Понимаю, кивнул капитан КГБ. И что из этого следует?
Гордеев пожал широкими округлыми плечами.
Вам придется высидеть двенадцать бесед. Потратите очень много времени. Если бы вы сказали, кто именно представляет для вас наибольший интерес, мы бы с них и начали. Вам же проще.
«И мы быстрее отделаемся от тебя», добавил он мысленно.
А мы не ищем легких путей, весело рассмеялся Кирилл. И я никуда не тороплюсь.
«Ну, я хотя бы попытался, подумал Виктор. Ясное дело, ни один опер не раскроет истинное поле своего интереса. Будет напускать туману и отделываться общими словами. Все мы такие».
Пойдемте, я познакомлю вас с Телегиным, и поедем к Смелянским. Начнем с них, а там посмотрим.
* * *
Гогу Телегина совершенно не озаботило подключение представителя «старшего брата» к розыску пропавших детей. Его поле спекулянты и расхитители, а спекулянты почти всегда связаны либо с подпольными фабрикантами, либо с теми, кто привозит товары из-за границы, то есть с выездными персонажами. Понятно, что с сотрудниками соответствующих служб КГБ майор Телегин сталкивался куда чаще, чем тот же Виктор Гордеев, он к ним привык, приладился, приспособился и не испытывал ни малейшего дискомфорта от необходимости совместной деятельности. Усевшись на переднее пассажирское сиденье рядом с капитаном Носилевичем, Гога завел веселую ни к чему не обязывающую трепотню о проблемах обслуживания новой модели «Жигулей», о том, где лучше менять резину, а где масло и сколько стоит перебрать движок. Носилевич отвечал охотно и подробно, а Гордеев сидел сзади и тихо злился. На Гогу за то, что ему легко и не противно общаться с комитетчиком, на себя за то, что не может преодолеть неприязнь к симпатичному капитану. А ведь это непрофессионально! Сыщик должен уметь быть приятным человеком и располагать к себе любого, от кого можно получить информацию, независимо от того, нравится собеседник или вызывает отторжение. И Носилевич, считающий милиционеров низшей кастой, и Гога играют свои роли, притворяются добродушными, открытыми и готовыми к сотрудничеству. Оба все делают правильно.
Дом, в котором жили Смелянские, Виктор знал только по внешнему виду, бывать в квартирах ему не доводилось.
Кто-нибудь из вас уже встречался с родителями мальчика? спросил Носилевич, оглядывая фасад, вдоль которого тянулись длинные лоджии. Как они вообще?
С ними разговаривали ребята из местного РУВД, отозвался Гордеев. Но по опыту могу сразу предупредить: родители «потеряшек» это совсем не то же самое, что родители погибших. Там не шок и горе, а тревога и страх. Механизм другой, поэтому и поведение другое.
Капитан понимающе покивал головой.
То есть от Смелянских можно ожидать всего, чего угодно?
И даже такого, чего не ожидаешь. Так что приготовьтесь, товарищ капитан.
Слушай, может, перейдем уже на «ты»? неожиданно предложил Кирилл.
Давай, тут же согласился Гога.
Можно, отозвался Виктор без энтузиазма.
* * *
В отличие от Татьяны Муляр, матери пропавшей девочки, Елена Андреевна Смелянская находилась в квартире не одна. Далеко не одна. Дверь оперативникам открыла строгая пожилая женщина в темном трикотажном костюме и с высоким шиньоном на голове, в глубине коридора мелькнула еще одна женская фигура.
Прошу, дама в костюме сделала церемонный жест рукой. Елена Андреевна в гостиной.
Смелянская сидела за столом, перед ней какие-то бумаги и телефон, шнур от которого тянулся из коридора. «Директор у себя в кабинете. Собранная, жесткая, будто готовая к прыжку», подумал Гордеев. Женщина подняла голову, во взгляде нетерпение и как будто даже вызов.
Вы что-нибудь узнали? Вы выяснили, где дети? спросила она, даже не поздоровавшись.
«Лицо-то каменное, а голос выдает», отметил про себя Виктор.
Елена Андреевна, нам нужно еще раз побеседовать, сказал он.
Теперь уже с вами? А где тот молоденький, который в прошлый раз приходил?
Старший лейтенант Разин ищет вашего сына.
А вы тогда что делаете? Вместо того чтобы искать детей, вы ходите по домам и ведете разговоры? Какие еще у вас могут быть вопросы? Мой сын не мог сбежать из дома, я вам, кажется, ясно это объяснила. Он спокойный умный мальчик, очень послушный, прекрасно учится, его любят и уважают товарищи, у него нет и не может быть причин сбегать.
Гордеев удовлетворенно кивнул. Смелянская, сама того не подозревая, уже сделала за него половину работы.
Если у подростка нет причин сбегать из дома, значит, его вынудили, заставили. Вот об этом нам и нужно поговорить.
Да кто же мог его заставить? Смелянская возмущенно всплеснула руками. Сережа не водится с плохими компаниями, все его друзья из очень хороших семей.
Гордеев оглянулся. За его спиной в проеме раздвижной стеклянной двери стоят две женщины: строгая пожилая и еще одна, лет тридцати пяти, крашеная блондинка с крупными серьгами в ушах, у обеих на лицах напряженное внимание, ловят каждое слово. Рядом с ним молча стоит Гога, чуть позади Носилевич. Гога ждет, когда можно будет вступить, а Носилевич вряд ли скажет хоть что-нибудь, его дело слушать и запоминать, если вдруг будет произнесено что-нибудь важное для него.
Попрошу посторонних удалиться, с грубоватой строгостью бросил Виктор. И дверь закройте, пожалуйста.
Пожилая дама и блондинка с серьгами нехотя отступили в коридор и задвинули дверь. Гордеев бесцеремонно уселся за стол, как можно ближе к Смелянской, чтобы разговаривать, не повышая голоса: уверен был, что женщины постараются подслушивать.
Елена Андреевна, у вас есть недоброжелатели?
Смелянская удивленно приподняла брови, потом недовольно сдвинула их.
Я занимаю ответственную должность. Совершенно естественно, что есть люди, которые хотели бы сами эту должность занять, они вряд ли любят меня и желают мне добра. Я не понимаю
А враги? спокойно продолжал Гордеев, нимало не беспокоясь о том, что невежливо оборвал человека, «занимающего ответственную должность». Враги у вас есть? Может быть, люди, которые должны вам большие суммы денег и не отдают, а вы настаиваете? Или люди, которые хотели бы вам отомстить за что-нибудь?
По сценарию предполагалось, что этот вопрос станет последним вопросом майора Гордеева, и как только на него будет получен ответ, причем любой, на сцену выйдет майор Телегин. Однако же, как зачастую и бывает, сценарий потерпел неудачу, чтобы не сказать крушение. Елена Андреевна из болезненно-бледной превратилась в пепельно-серую.
Как вы смеете? начала она негромко, но тут же сорвалась на визг. Почему вы не ищете моего сына, а задаете мне вопросы, которые не имеют никакого отношения к Сереже? Вы должны бегать, задрав хвосты, землю носом рыть, у меня пропал ребенок, а вы чем занимаетесь? Изображаете видимость деятельности, чтобы было чем отчитаться перед вашим руководством? Вы, трое офицеров, тратите время на пустые разговоры, вместо того чтобы искать детей! Значит, так: разговаривать я буду только со следователем, пусть он занимается бумажной работой, пусть задает мне любые вопросы и тратит на это время, а вы отправляйтесь делать свою работу и искать Сережу и Алену. Можете считать, что ваш визит окончен!