Орки слушают руготню, как будто это давно привычная дежурная шутка, что-то вроде ритуала. Вероятно, так и есть.
И сам-то ты шляешься, не по-людски живёшь, продолжает матушка Дрызга.
Ой, не по-людски, подтверждает Коваль.
И новую косточку, я посмотрю, приваживаешь, качает головой хозяйка усадьбы. Ну, деточка? Тебя-то как угораздило с ними с мазуриками шастать?
Пенелопа открывает рот, но что на это отвечать не знает.
Ладно хоть Ёна рядом, тут же приобнимает за плечо:
Так это косточка орочья, наш Резак, по ушам-то сгоряча чего судить!
Пенни сегодня прямо в ударе с самого утра так здорово играет в своё «понарошку», что теперь она даже не хмурится и не спешит вывернуться из-под Ёниной руки, а сама хлопает чернявого ладонью меж лопаток:
Да чего там Уши у меня заметные, хотя и не такие видные, как твои-то, локаторы, бормочет она вполголоса.
* * *
В дом их Дрызга не зовёт, но выносит угоститься с дороги вкусного рыхлого хлеба, сметаны, печёных луковиц, а на отдарок в честь встречи получает немного завяленной оленины.
Для угощения сидят они у колодца, на травке, передают друг дружке ковшик с поразительно холодной водой. Хозяйка устраивается повыше, на чурбаке, и в руке у неё кружка с пивом.
Только, думала, наконец одна побуду, чтоб кругом тишь да душе спокойствие, и тут вас нанесло ворчит она с таким довольным видом, что никто и не думает перечить.
Оой, матушка Дрызга, великое твоё терпение, кивает Коваль. А ведь ждала нас, ни за что не поверю, что не ждала.
Шестой год об эту пору являетесь, орда, разорение, соглашается хозяйка. Кормить вас, поить
А много ли работы нынче, матушка Дрызга?
Да уж найду, чем вас занять, пока безобразничать не начали, признаётся она. Что же ты вашего хроменького не привёл, Билли-Булата? У меня трактор при последнем издыхании, да и молотилка еле-еле хрипит, а Билли небось в моторе поковыряться-то всегда в радость. Смотри, сманю вашего Билли к себе на круглый год в работники! Он не то что вы толковый, смирный, вежливый
Тут уж прости, вторым разом обязательно приведу. А Билли Булат у нас с Чабхой Булатом одним комплектом идёт. Сманивай, так обоих-двух.
Матушка Дрызга машет на Коваля руками, едва не проливая своё пиво:
Ох, зараза, да ни за гору золотую!..
Когда с угощением покончено и развеселившаяся хозяйка показывает, по её собственному выражению, «фронт работ», Пенни понимает, что пахать им тут придётся, как проклятым, а у матушки-Дрызгиных отпрысков, вероятно, намечаются хорошенькие каникулы. Пенелопу официально представили собакам страшенные лохматые сторожа, чёрные в подпалинах, днём скучают на цепи, зато после заката разгуливают вольно, неся свою собачью службу. Звать их Гарм и Муля. Муля милостиво обнюхала Пенелопину ладонь, качнула туда-сюда хвостом, разрешила немного себя погладить. Гарм, видимо, не одобряет такой фамильярности чихнул и залез обратно в будку.
Ха. Вот уж странно Пенни даже во сне не сказала бы, что Билли Булат толковый, смирный или вежливый. Скорей уж так: туповатый, как полено, весь корявый, страшный и какой-то пришибленный. Даже в толк не взять, и как это он такой снюхался с красавушкой Чабхой. А тут надо же
* * *
Дварфийка отводит Коваля в пристройку Рэмс в технике тоже кое-что понимает, пускай до Билли ему далеко, может, взглянет пока краем глаза на захворавшую молотилку?
Я уж боялась, что не увидать мне больше ваших рож, вдруг говорит матушка Дрызга, и голос у неё теперь совсем другой, серьёзный, а морщинок на лице будто вдвое прибавилось от беспокойства.
Что так, хозяюшка? Мы же в прошлом году обещались
Нынче тут повадились шляться такие трое, кого не знаю, на квадриках. Мутные Дважды сама их видела, и это в нашей-то глуши. Внук старший тоже как-то встречал Правильным людям здесь делать нечего, не прими на свой счёт, а позавчера эдакими скромницами подъезжали у меня пожрать купить в запас. Только что-то они мне в край не понравились, Рэмс. Я им, конечно, продала пирожков, а сама и спрашиваю: «Видно, далеко от дома забрались, ребятки, и чего это вас ветер носит по нашим-то кущам?» Который из них самый молоденький, тот возьми да скажи: «Да на озёра порыбачить приехали». А другой, кто поближе был, ему подзатыльник зарядил, у молоденького аж зубы лязгнули. Ну мне-то что, говорю, порыбачить так порыбачить, ни плавничка вам, стало быть, ни хвостика. А никаких гожих снастей-то при них и не видно было, смекаешь, о чём говорю?
Коваль смекает, и ох как ему от этого нехорошо.
Может, и не «Анчар», произносит он. Страх и вспомнить, что он знает про ту орочью погибель, полувековые шашки АЧР-9, проклятый морок, от которого стерегут его маленький клан чуткие к «Анчару» кошки. Может, они рыбу глушат браконьерствуют.
Всё может быть, говорит матушка Дрызга. А ты бы, сынок, послал бы кого из своих Штырю в клан весточку передать, чтобы особо не полошились, да ушки вострей держали. Кто там у вас самый быстроногий?..
* * *
Скучно.
Скучно, скучно, скучно, и так всю жизнь.
Если бы можно было податься, например, в охотницы. Недавно, когда удалось погулять немного без присмотра, то очень неплохо вышло поймать небольшую щуку. Это было весело! Правда, щука изловчилась цапнуть за пальцы. Сам-то укус был не такой уж страшный, хотя и неприятно, конечно; да вот Старейшая Мать заметила, ох, как была недовольна. Наказали-то, конечно, других сестёр-хранительниц, но они же не виноваты. Нет, охотницей таким манером не станешь.
Жили бы в море или хоть к сухим людям поближе так здорово было бы пойти в артель вольных мусорщиц: интересная жизнь, лихая, опасная! Страшновато, но хоть помечтать. О таком разве в книжках прочтёшь. Всё лучше, чем эта скучища. Сёстры-хранительницы не понимают. Думают, это так уж здорово, когда тебя только и берегут, будто великую драгоценность, и не дают делать ничего по-настоящему занятного. Живи себе, жди своей четырнадцатой линьки, пока настанет пора смотрин, а там и свадеб. Бр-р-р-р. Думать даже тошно.
Вот бы взяться и выучиться хоть книги изготавливать. Книжные мастерицы всегда при деле, да и на сухое дно часто выходят: варят крепкий клей, делают крепчайшие чернила, готовят особым образом рыбьи шкуры. Хорошее, знаменитое ремесло. Но и тут не выйдет. «Ах, нет, от солнца кожа облупится, от клея болячку схватишь, от чернил год не отмоешься, от работы ручки испортишь, не твоё это дело, не выдумывай, что за позор».
После того случая, когда страшно напугал тот лохматый сухоногий на берегу, ох и пошумела Старейшая Мать! Грозилась до самых смотрин запереть в дальних покоях, в едва доделанных. Но обошлось-то даже очень благополучно: теперь им меняют на рыбку вкусное суходонное мясо, и Старейшая Мать сама плавает довольнёхонька таким оборотом дел.
До первых смотрин ещё полных две линьки.
Нужно успеть хотя бы вдоволь погулять, навостриться по-настоящему охотиться, переделать столько интересных дел, которые потом уже будут и вовсе не по чину и попросту неприличны. Налюбоваться верхним миром с его удивительными существами. Тот сухоногий, которого пришлось ударить криком, ведь он же, наверное, и не хотел ничего дурного, просто испугал от непонятливости.
Да.
При первой хорошей возможности надо будет снова ускользнуть погулять.
В одиночку.
Только так и узнаешь, что ты можешь сам.
Игра
Мясная луна у Штырь-Ковалей идёт богатая и сытая, хотя после вестей о каких-то «мутных людях» в клане держатся несколько настороже.
Тех, кто отходит на два-три дня поработать у матушки Дрызги, величают земляными наёмниками. Возвращаясь, орки тащат всякий овощ, который не сгодился бы на продажу из-за мелкой порчи или простой неказистости, румяные «прижорки» хлеб и пироги, а ради Билли за его подвиги при починке сельскохозяйственной техники дварфийская хозяйка расщедривается ещё на молоко и на сыр.