На другом конце вселенной, в Молочном океане, неторопливо пахтаясь, Шеша размышлял, чем себя занять на время аскезы Васуки. Не человеческую во всех смыслах, но слаженную коллективную работу его ума, наконец, привлек Нараяна, а точнее его неторопливые и размеренные мысли. Шеша некоторое время внимал этим мысленным флюидам и, в процессе разборов и освоения их составляющих, выбрал для себя одну из самых, как ему, Шеше, показалось, лучшую. Если Нараяна постоянно думает о Махадеве, то он, Шеша, будет думать о Васуки. Он так решил! Удовлетворённый, подёрнув поволокой семь пар животнобожественных глаз, и более ни чем не обремененный, он, Шеша, начал думать о Васуки.
Шри Шеша! через какое-то время донёсся снизу красивейший голос во всей Вселенной. Я о Махадеве думаю про себя!
Через положенное время появилась делегация богов, и Брахма был вынужден самолично прибыть на Молочный океан к Нараяне. Сияющий не сиял, а мрачно и бессмысленно смотрел в одну точку. Лакшми рядом не было. Вибрирующий глас Брахмы вошёл в резонанс с монотонным и не прерывающимся нытьём сверху и привлёк внимание Нараяны.
«Нараяна, мне кажется, что Шеша совершает аскезу, или я чего-то не понимаю? Он давно не дремлет в блаженстве».
Нараяна тяжело вздохнул, собираясь с мыслями для ответа.
«Брахма, в этом очередном, безусловно, жестоком испытании для мироздания виноват только я! Уподобляясь мне, Шеша решил избрать Объект для медитаций, и думать о Васуки, а так как, оказывается, он внимательно на протяжении многих эпох слышал многих мудрецов, то понял могучее значение мантр в сочетании с самоограничениями, но от природы будучи очень ленивым, он сократил всё своё красноречие до одного единственного "Оумм", посчитав, справедливо, что этот божественный звук сразу и без лишних усилий выразит все его чувства».
Брахма перехватил немного воздуха, посматривая на поникшие золотые шапки богов, и заметил Гаруду, который был уверен, что эта аскеза обязательно обернётся против него, но успокоить его никто не спешил: все углубились в своё прошлое и вспоминали, не гневили ли они Нагов настолько, чтобы пострадать в будущем.
«Нараяна, невольная аскеза Шеши скоро дойдёт по адресу, и Васуки придётся прибыть на Молочный океан и выполнить желание Шеши. Можно ли надеяться, что это не будет корыстным и жестоким желанием?».
«Брахма, эта аскеза не была запланирована в мировой лиле, и является девиацией, и я не могу предвидеть её результат. Мой божественный брат по сути очень доброе животное, не отягощённая никакими пороками этого мира, такой же тварью является и Васуки, но их видение вещей и событий несколько отличаются от наших. Он может пожелать самое незначительное, как ему покажется, но для нас это может оказаться катастрофой. Вот и Лакшми пожелала на время этой шумной аскезы переродиться и пожить на Земле, пока всё это не пройдёт Всё пошло наперекосяк, Брахма. Я обязан присоединиться к ней там, во исполнение нашего долга, как ты знаешь, но также я обязан оставаться здесь, ведь я не в праве забирать с собой Лакшмана (Нараяна взглянул вверх на веер бубнящих голов над собой), пока он не прекратит аскезу Остаётся только ждать и уповать на вмешательство Махадева. Нужно просить его присутствовать при оглашении приговора Тьфу! желания».
На том и порешили, и отправились навестить Махадева.
Прошли все мыслимые и немыслимые сроки. Васуки дрых без заднего хвоста на шее Махадева. Шеша аскезничал бессонницей, а на Земле творилось благополучие без порядка.
Всё шло наперекосяк, как и говорил Нараяна.
Брахма и Боги обивали порог Кайлаша и мотивировали Махадева к активным действиям и решениям, но порой им казалось, что Господь издевается над ними, раздавая благословения всем желающим в это неспокойное время, и медля с насущным, а Гаруда, вообще, потерял покой и больше не стенал, а только не моргая пялился на Нараяну, изображая отчаяние. И вот, наконец, Махадев посчитал, что время настало. Он повёл плечом, отстраняя Васуки от уха.
"Васуки, очнись! и не давая опомнится не окрепшему от сна наивному сознанию, ввёл разговор в нужное русло: Васуки! Шеша совершал аскезу тебе. Ты должен чувствовать, что она подошла к концу. И ТЫ (этим нажатием на последний звук Махадев перекрыл попытку встречных вопросов со стороны Васуки) должен отправиться, не медля, на Молочный океан и отдать должное Шеше. Вот и все собрались для этого необычного, но торжественного действа", Махадев величавым движением руки скоордировал морду Васуки на небольшую толпу померкших от переживаний богов и скорбно просветлённых мудрецов, колыхающегося от волнения Брахмы, на которых Васуки какое-то время взирал без всякого осознания, а потом засуетился и принял было доминирующий вид, но стушевался, и сунул свою морду обратно в ухо Махадеву, чтобы пошептаться.
«Махадев! А если Шеша потребует чего-нибудь эдакого?»
«А это чего?»
"Ну, чтобы Гаруда облез, например", тут Шеша захихикал собственной остроумной находке.
«Если Гаруда облезнет, то не сможет возить Нараяну, потому что нарушиться вся его аэродинамика!» шёпотом отвечал Махадев.
«Тогда частично!» и Васуки снова захихикал, но наглотался воздуха и начал икать.
«Васуки! Шеша совершал аскезу тебе, а ты думаешь о мелкой мести!»
«Ничего себе мелкая! снова икнул Васуки. Но я всё равно ничего не смогу исполнить, у меня же нет на это полномочий! Ты должен спасти мою репутацию, Махадев! Иначе мерзкий Гаруда будет высмеивать меня до конца времён».
«За твоё самоотверженное протирания шкуры на моей шее я готов исполнить за тебя любое желание Шеши».
«Но так, чтоб никто не догадался, что ты мне помогаешь!»
«Это твоё желание, Васуки?»
«Ой! Моя аскеза была успешной?!»
«Да, можно сказать и так, драгоценный Васуки! Я, наконец-то, смог углубиться в самадхи, без помех за долгое время. Я готов исполнить твоё желание, как твой полномочный представитель перед мирозданием, и в этом не будет ничего противоестественного».
Нашептавшись, Васуки отторгся от уха Махадева и начал излучать величие.
Махадев поднялся со своего камня и кивнул собранию.
Скорбная от предчувствий нехорошего процессия тронулась в сторону Молочного океана, с Махадевом и Васуки в авангарде, который развернул капюшон с размер головы своего носителя, ну, может, чуть поменьше, из-за глубокого уважения к оному.
Вот, Нараяна, мы и прибыли исполнить наш долг! торжественно озвучил цель всей процессии Махадев. От волнения Васуки начал икать, но, заприметив Гаруду, икать начал со смыслом, делая вид, что только что наелся до отвала, и даже начал раздувать пузо, симулируя сытость, тем самым пережал слегка шею Махадева, и тому пришлось притормозить с дальнейшей речью. Все уставились на Васуки в ожидании, в ответ Васуки уставился на Махадева вопросительно. Махадев ослабил немного узел «галстука» для восстановления возможности голосовой речи:
«Ну же, Васуки, исполняй!»
Как же Васуки переживал в себе этот волнующий момент, пока ехал до места! И даже репетировал втайне от Махадева, имитируя в воображении его манеру будить и приветствовать преданных после долгой и успешной аскезы. Это был его звездный час, и он решил сделать его незабываемым для себя и Гаруды. Васуки поддал накала эмоций и звучности, обращаясь по отдельности к каждой из голов, а не к существу в целом, проорал семикратно: «Ананда Шеша!». Отдавая тем самым, как он посчитал, дань особого интимного уважения всем частям своего боговоплощения. Испуганный Шеша очнулся и замотал капюшонами в разные стороны, плохо пока соображая, где он и что он: «А?!.. Что?!.. Который час?!». (Шеша всегда мало заботился о своей божественности, почти не работал над имиджем, чем совершенно не огорчал Васуки, наоборот, Махадев стал замечать, что Васуки понемногу, в своих интересах, перенимает его небрежную манеру поведения, т.е. полное игнорирование мнения о себе окружающих без крайней надобности). Наконец, Шеша угомонился и стал улыбаться вечности, ну и Васуки, заодно, а также всем присутствующим божествам, кто успел принять приличествующий вид после оглушительного успешного вступления Васуки.