Как все это будет выглядеть? помню, спрашивала Элисон, когда я делала снимки ее полотен.
Что именно?
Какие ты будешь задавать вопросы?
Я с некоторым удивлением коротко посмотрела на нее и пожала плечами.
Ты можешь просто рассказать о себе немного. Рассказать то, что считаешь нужным. Я же не собираюсь писать твою биографию, Элисон. Это будет лишь небольшая статья, что-то вроде презентации.
И где она будет опубликована?
На официальном сайте телеканала, чьи интересы я представляю, в разделе «культура и искусство». Люди интересующиеся обратят внимание. Кстати, у тебя есть какая-нибудь личная фотография, которая тебе особо нравится?
Найду что-нибудь. И что будет дальше?
Я посмотрела ей в лицо и увидела в глазах девушки легкий оттенок тревоги.
Элисон, у меня такое ощущение, что вся эта затея тебе совсем не интересна, беззлобно сказала я. Не так ли?
Не совсем, потупилась девушка. На самом деле, мне интересно, что другие люди смогут увидеть в этих картинах. Но
Тебе не интересно внимание?
Да.
Но почему?
Элисон улыбнулась уголками губ, и отвела взгляд.
Это бессмысленно, тихо произнесла она, а затем словно спохватилась и добавила: Какой кофе ты пьешь?
Черный, сахара на кончике ложки буквально.
Собственно, я и не собиралась вести беседу в форме интервью, а рассчитывала больше на дружеский разговор. Когда мы сидели в гостиной, друг напротив друга, я объяснила Элисон, что она никак не проснется знаменитой после моей статьи. Что, максимум, на нее обратят внимание люди интересующиеся живописью, но их интерес вряд ли перевернет ее жизнь с ног на голову. Такой расклад, казалось, устраивал девушку, и она вновь погрузилась в свое спокойное равнодушие.
Как давно ты пишешь? спрашивала я.
Месяцев девять, может чуть больше. То есть с серьезным подходом. После развода, в общем, без стеснения объяснила Элисон.
А ранее?
Ну, я хоть и всегда интересовалась искусством, и даже три года училась в Санторинском университете искусств, но не думала, что живопись когда-то станет моим основным занятием. Это было больше похоже на хобби. И учиться мне было лень. Поэтому, когда вышла замуж, то бросила учебу, считая, что жизнь моя отныне устроена. В принципе, так оно и было, задумчиво добавила Элисон, все более подкрепляя мои догадки. В профессиональном плане меня больше интересовала литература, к тому же детская. Когда-то я мечтала о славе Джоан Роулинг.
Повисло неловкое молчание. Мне показалось, что девушка ждет от меня следующего вопроса.
А чем занимался твой муж?
Криптологией. На частной основе.
Интересно, улыбнулась я.
Тут Элисон пристально посмотрела мне в глаза, и скажу честно, мороз пробежал по коже от ее взгляда. Было невозможно представить, что столь милое создание способно так прожигать глазами.
Более чем, ответила Элисон, едва заметно улыбнулась и отвела взгляд. Не нужно только писать о моей личной жизни, ладно? почти шепотом произнесла она.
Ладно, согласилась я, все еще чувствуя неприятное ощущение от ее взгляда. Ты выросла в этом доме? спросила я, чтобы разрядить обстановку.
Нет, что ты! девушка усмехнулась. Родители купили этот дом, когда выдали меня замуж. До этого мы жили в квартире, в самом центре Санторина.
Ты не скучаешь по городской суете?
Нисколько.
Мне показалось, что последний ответ Элисон произнесла так, словно говорила о неприятных воспоминаниях.
Ну, а литература? Ты больше не хочешь писать?
Перегорело, девушка пожала плечами. Это, как раз, и было чистейшим честолюбием. И, сказать по правде, мне в некоторой степени даже стыдно за свои прошлые стремления.
И, все же, разговор наш был очень похож на интервью. И сделать с этим я ничего не могла, потому что ясно понимала: Элисон практически разучилась просто разговаривать. Или заставила себя забыть, как это делается. Закрыв свою душу на замок, она могла теперь только отвечать на вопросы. И я уверена: раз она все-таки выразила желание поговорить, значит ее саму такая ситуация уже пугала.
Элисон, а можно задать тебе личный вопрос? спросила я после короткого молчания.
Да, тут же ответила девушка, словно давно ждала именно такого вопроса.
Ты была счастлива в браке?
Очень, серьезно ответила Элисон. Очень счастлива.
А что же случилось?
Она прищурилась, и словно с мечтательным выражением лица сосредоточенно посмотрела в пространство поверх моей головы.
Развод был полностью моей инициативой. Я оказалась не готова.
К семейной жизни?
Да ну, небрежно ответила Элисон и поморщилась. К чему там можно быть не готовой? Нет. Я оказалась не готова к тому, что предложил мне Перри. Грубо говоря, я не оправдала его надежд.
То есть? удивилась я.
Элисон проигнорировала мой вопрос, и по выражению ее лица, можно было предположить, что она предалась приятным воспоминаниям.
Ты говоришь о нем с такой нежностью, сказала я, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. Ты все еще любишь его?
Нет, спохватилась Элисон и потянулась за своей чашкой. Нет, не люблю. Но Перри действительно хороший человек. И талантливый. И, самое главное, действительно особенный, хоть никогда и не старался таковым прослыть.
Я невольно улыбнулась. Чем больше говорила Элисон, тем менее мне становились понятны ее мотивы.
Почему же ты тогда так переживаешь?
С чего ты взяла, что я переживаю? на ее лице отразилось истинное непонимание.
Ну, как же. Образ жизни, который ты ведешь, абсолютная замкнутость, извини, если я говорю слишком прямо, дают повод предположить подобное.
Элисон отрицательно покачала головой, и ответила с едва уловимой насмешкой:
Мне больше не о чем переживать, Кэтрин. Никогда.
Тогда в чем причина твоей аскезы.
В том, что я боюсь.
Чего?
Кого так правильнее. Тебя.
Такой ответ меня немало удивил, но еще до того, как девушка продолжила, я поняла, что в моем лице она обобщала.
Панически боюсь, Кэтрин. Сижу сейчас, и внутри меня все дрожит, понимаешь?! тут она откинула голову на спинку кресла, устремила взгляд в потолок и глубоко вздохнула. И этот страх не перебороть. Что может означать любовь моих родителей, если эта любовь перебивается паническим ужасом? От которого никуда не деться? Я говорю с тобой, а страх только усиливается, потому что я не должна говорить с тобой о нем, понимаешь? И больше никогда не стану говорить. Просто кто-то должен знать. Знать, одновременно ничего не зная.
И так со всеми людьми? Без исключения? осторожно спросила я, ни на секунду не сомневаясь, что эта девушка не преувеличивает.
Без исключения.
Но почему? Что породило этот страх?
Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.
Изнанка человеческой души, прошептала Элисон.
Что ты имеешь в виду? я заметила, как у девушки дрогнула нижняя губа.
Ничего невозможного. Просто представь, что ты увидела картину, на которой изображено то, что мы привыкли именовать душой.
Ты видела такую картину? у меня должно было быть ощущение, что меня дурачат, но его не было. Вместо этого я чувствовала неосознанную тревогу.
Это не просто картина. Это стена. Подарок мне от Перри.
И что он собой представляет? даже не помню, какие ассоциации возникали у меня в течение тех минут.
Элисон шумно выдохнула, пытаясь таким образом объяснить, что лучше этого не знать. Затем открыла глаза, оторвала голову от спинки кресла и посмотрела мне в глаза. И в тот момент я четко увидела в ее глазах тот страх, о котором она говорила. На короткое время, но увидела. И страх этот просто невозможно описать привычными эпитетами.
Стена это душа наизнанку, Кэтрин, был ответ.
Несколько секунд я пристально смотрела в ее глаза, пытаясь понять смысл этих недомолвок.
Ты говоришь метафорами? спросила я.
Элисон слегка улыбнулась и покачала головой с видом, что прекрасно знала, чем закончится этот разговор.