Глава V
Тревожное утро
По парку по травке в горку
топает скульптура.
Генрих Сатир. «Единоборство»
Никто из новых Стражей, занятых путешествием во времени, не мог видеть, что происходит на Месте встречи. Обычно, то есть сто и двести лет назад, ничего особенного и не происходило. Несколько минут церемонии проходили в разговорах: Стражи вспоминали прошлое города, обсуждали его настоящее и готовились к возвращению на свои места после того, как Пьетро произнесёт Заклинание Цепи. Но сегодня случилось что-то странное. На Стражей напало непреодолимое желание Поспать минутку-другую. Это было более чем подозрительно, если учесть, что Стражи никогда не спят.
Прежде чем Пьетро понял, что творится неладное, его веки сомкнулись, и голова свесилась вниз. Через секунду все храпели, фырчали и сопели.
Быть по сему, услышала Василиса свой голос, и открыла глаза.
Ты это видела?! воскликнул Елисей и даже замурлыкал от избытка чувств.
Василиса кивнула. Теперь она любила всё в этом городе, даже своего нахального соседа.
Почему все спят? спросила Урсула.
Василиса огляделась и увидела, что Стражи, кроме новеньких, застыли на своих местах. Глаза их были закрыты, они храпели, сопели и сонно урчали.
А где поздравления, где фанфары? возмутился Чижик-Пыжик.
Нашли время спать, зарычал Сердитый лев.
Это так и положено? удивился Конь Чапаева.
Церемония явно нарушена, сказал Алессандро.
Ссспят! Сссёстры, проссснитесссь!
В этот момент где-то пробило пять часов. Василиса вздрогнула. Этого не может быть! В пять они уже должны сидеть на своих местах! Сердце опять заколотилось: раз, два, три раз, два, три
Пьетро поднял голову, встрепенулся.
Ужасное видение пробормотал он.
Пьетро, я видел кошмарный сон! вскричал Николя.
И мы тоже! заржали Кони-близнецы.
Шёл дождь, всё скрылось под водой, небо было словно горелый хлеб! Ужасно, заохал лев-философ.
А мне виделось, что по Неве плыл кораблик с Адмиралтейства. И вокруг было пусто, словно до Рождения города, сказал 23-й безбородкинский лев.
Братцы, мне снилось, что будто потоп, а на крыше дома стоит девочка, совсем малютка, плачет и машет медвежонком плюшевым, расстроился Топтыга.
Неужели мы все видели один и тот же сон? Не к добру это, покачал головой нытик Покровский.
А я словно бы узрела, что сбылось проклятие: стало Петербургу пусто, пискнула ящерица.
Если бы кони могли хвататься за голову, то Пьетро несомненно это бы сделал.
Это был не сон. Мы не превратились! Мы не стали памятниками! Мы живые, но и не настоящие, никому не нужные существа! Без Стражей город погибнет через три дня. Такое уже случалось: Стражи ожили, но не превратились обратно. Я никогда не думал, что это произойдёт у нас.
Где это было, Пьетро? в один голос спросили кони-близнецы.
Пьетро вздохнул, потупился и тихо, словно против воли, ответил: В Атлантиде.
Над Местом встречи повисла тишина. Василиса почувствовала, как шерсть становится дыбом. Конечно, они все знали об Атлантиде. Это знание было получено не от их творцов: люди ведь уверены, что уход под воду прекрасного острова не более чем легенда. Но Стражам известна истинная причина гибели атлантов. Стражи Атлантиды не вернулись на свои места. Неизвестно, по какой причине это случилось, но цепь разорвалась, и Атлантида была обречена. За три дня она исчезла с лица Земли. И никто, никто не смог этому помешать.
На глазах у Василисы выступили слёзы, сердце словно сжала холодная каменная лапа. Стало страшно, очень страшно.
Где-то вдалеке закаркали вороны. Настоящие вороны.
Воздух заколебался, стал слоистым, вязким, поплыл, как в жару. Памятник Крылову вдруг замерцал жемчужно-серым цветом, и на его пьедестале, среди рельефных зверей, стало медленно проступать какое-то изображение. Чёрные линии, сверкая, сливались в неясные контуры и обрастали густой чернильной тьмой. Появился странный силуэт, и постепенно, как печать на камне, прорезались когтистые лапы, изогнутый хвост и большие крылья. Стражи застыли на месте, скованные ужасом. Над памятником повисла воронка темноты. Неясный рисунок постепенно стал чётким.
На Стражей пустыми глазницами смерти смотрела Химера. Плоская, нарисованная и в то же время живая.
Василиса почувствовала себя маленькой и беспомощной. Холодный крюк впился в голову, и в ушах зазвучал чужой шёпот. «Стражи, слушайте. Столетиями я ждала этого! Наконец совпало всё день, час, человек и место. Лишь раз в сто лет, самой короткой ночью в году мой образ может возникнуть в невинной душе ребёнка. Я разрушение! Искусство, красота спасут мир? Бред! Никакое искусство не спасает от войн, краж, болезней, от пьяных драк и автомобильных аварий. Всё, что построено в этом городе, уродливо от начала до конца, ибо построено назло природе. Я природа! Вода начало и вода конец! Погибали целые цивилизации, не то что какой-то жалкий провинциальный городишко! Он уйдёт под воду на закате третьего дня! Навсегда!»
Шёпот прекратился. За мгновение небо над Крыловым очистилось, и Химера исчезла, словно её и не было.
Несчастные Стражи молчали. Всё происходящее настолько не укладывалось в голове, что даже смотреть друг на друга животные не решались. Прошло несколько минут. И вдруг послышался странный, незнакомый звук. Это урчали их собственные животы. Голод! Самое неприятное последствие превращения в «настоящих». В течение волшебного часа он никогда не ощущался. А что бывает после этого часа?
«А ведь, пожалуй, у этого Чижика-Пыжика под пёрышками найдётся кое-что», подумала Василиса. Подумала и тут же одёрнула себя: как не стыдно! Журавль под взглядом Сердитого льва нервно переступал с одной длинной ноги на вторую. Быки перестали жевать, подняли головы из кустов и увидели, что все львы смотрят на них с нескрываемой нежностью. На всякий случай они повернулись к обществу лицом, то есть мордами, и выставили вперёд острые рога. Новые львы подвинулись поближе к верблюду, перешёптываясь о том, много ли мяса в «этой фигне» у него на спине, а совы стали как-то нехорошо поглядывать на ящерицу.
«Мамочки! Вот это влип так влип! Бежать отсюда надо. Ножки мои, родные, давайте-ка, не подкачайте».
Заинька, ты куда это? спросил Семнадцатый, дружелюбно улыбаясь целой обоймой острых клыков.
Достаточно было одного резкого движения, одного взмаха когтистой лапы, чтобы Летний сад превратился в идеальное место для съёмок передачи «Дикая природа». Но Пьетро, разумеется, не дал животным инстинктам Стражей взять верх над разумом.
Если кто-то из здесь присутствующих собирается напасть на своего собрата, он обвёл Место встречи таким укоризненным взглядом, что все сразу почувствовали себя, если можно так выразиться, последними свиньями, то пусть знает, что, сделав это, он лишит жизни и себя. Предатель исчезнет и будет всеми забыт. Мы сейчас должны думать о том, что делать, чтобы предотвратить катастрофу. Мы не какие-нибудь звери, это слово он произнёс с явным чувством превосходства, для которых главное полное брюхо. Помните себя! Мы обязательно найдём пропитание, но не ценой жизни собратьев.
Хорошо тебе говорить, проворчал под нос Сердитый лев, сам-то травой наешься.
Оставаться здесь опасно. Уже утро. Люди испугаются львов, и может произойти непоправимое. Теперь мы живые, а значит, смертные. Спрятаться за пределами города тоже нельзя, мы должны быть недалеко друг от друга, чтобы в нужный момент произнести Заклинание Цепи.
В какой момент? ляпнул Чижик-Пыжик.
Пьетро серьёзно посмотрел на него и сказал:
Мы должны спасти город. Скроемся и будем думать.
Тьфу! Куда же нам идти? спросил Верблюд.
А я знаю, я знаю! заверещал Чижик-Пыжик, рядом с моим местом есть заброшенный дом. Это совсем близко. Мы там засядем и будем разрабатывать план. Вперёд!