Что же, если она поедет, то кто-то должен отправиться с ней И да, нельзя допустить, чтобы она повезла туда ребенка Я подумаю, как все устроить, проговорил он наконец, преодолев неприятные ощущения.
Все просто. Она в любом случае проедет Белую Церковь, сказал Александр Раевский, подметив состояние отца. И остановится она непременно у тетушки Александрины
«А там еще и нынче гостит Элиза», эту мысль он разумно решил не высказывать вслух. «Прекрасно». Белой Церковью владела графиня Александра Николаевна Браницкая, родная тетка генерала, а Элиза, та самая графиня Воронцова, давняя любовница Александра, приходилась той младшей и любимой дочерью, и всегда была готова провести у матери как можно больше времени, когда ей надоедала суетливая жизнь главной одесской grande-dame. Та была дружна с Мари, равно как и с другими Раевскими, и вполне разделяла взгляды своего возлюбленного на его новоиспеченных родственников Волконских. И она могла переубедить Мари остаться с родителями или хотя бы оставить ребенка. «Впрочем, если та останется у тетки или уедет с Лизой в Одессу на зиму, то это тоже неплохо», рассеянно подумал Александр Раевский.
Отец, по-видимому, понял все, что он умолчал, поэтому сказал:
Да, пусть останется там подольше, глядишь, и не придется ей больше ехать
Александру очень хотелось бы, чтобы его родитель продолжил эту фразу, иначе он добавит к ней свое окончание. В самом деле, все они выпускают из виду один момент, неотвратимый и роковой, который, конечно, спутает их дочери и сестре все планы, но зато заставит ее семейство вздохнуть с облегчением. В тюрьме бывает всякое. Условия содержания там далеки от шикарных сам Александр там просидел, а точнее, пролежал с лихорадкой, три недели, не дав особо внятных показаний, и мог их вполне оценить. Если уж ему, относительно молодому и относительно здоровому, заключенному на краткий срок, было тяжко, то что же говорить о Серже? Тот был неоднократно ранен, да и вообще вроде как склонен к чахотке кто-то ему это говорил из общества И возраст тоже не мальчишеский, стоило и это учитывать. Так что вероятность трагичного исхода велика.
Вы думаете, его могут освободить? проговорил он вслух, стараясь не выдать своих циничных мыслей относительно ближайшего будущего, ожидавшего его зятя.
Ты сам видишь. Но время работает на нас. Как бы еще объяснить это Маше? вздохнул Николай Раевский.
Не думаю, что ей стоит объяснять, сказал Саша.
Вечером, за ужином, княгиня Мари Волконская получила известие, которое заставило ее растеряться и обрадоваться одновременно.
Ты все-таки должна поехать в Петербург, проговорил Николай Раевский после трапезы.
Его супруга сразу же поспешила вставить:
Но как же так, ты же видишь
Софи, пора уже признать, что наша дочь нам уже не вполне принадлежит, откликнулся глава семейства.
Она не может принадлежать этим София Раевская вспыхнула и резко встала из-за стола так, что опрокинула бокал с недопитым вином.
Она замужем, maman, добавила Катрин Орлова. У нее ребенок, который не только твой с papa внук, но и сын Сержа
Почему вы говорите обо мне как об отсутствующей? Мари, увидев, что старшая сестра, ее вечная опекунша и заступница, «grande-maman» Катрин, осмелела и без страха посмотрела в лицо родителям. Отличная новость. Я и так потеряла уже немало времени.
Не думаешь ли ты, что одно твое присутствие заставит государя освободить твоего ненаглядного? с ехидством, ему обычно не свойственным, добавил Николай Раевский-младший, ее второй брат, прежде всегда ее поддерживающий, но после ее замужества внезапно замкнувшийся в себе, а после своего кратковременного ареста и допроса, в результате которых не было найдено хоть сколько-нибудь весомых доказательств его причастия к чему-либо серьезному, и вовсе избегавший некогда любимую сестру.
Слова его вывели Мари из равновесия, но она уже научилась сдерживаться и не показывать свои чувства даже в кругу семьи, где прежде ее не ограничивали в проявлении даже тех чувств, которых нельзя было показывать. Она понимала, что этот вновь приобретенный навык немало ей пригодится в самом ближайшем будущем. Но обида никуда не девалась, поэтому ответ вышел довольно горький:
Но позволить себе здесь сидеть я тоже не могу, и один ты этого не понимаешь.
Отнюдь. Я тоже этого не понимаю, сухо произнесла Софья Раевская.
И это говорит та, которая в свое время следовала за мужем повсюду по месту его службы? Катрин могла себе позволить так говорить с матерью, и пользовалась этим правом с отрочества. По чьей милости я появилась посреди чиста поля где-то под Дербентом, накануне генерального сражения? Сама же говорила
Наш отец всегда был честный человек, служивший государыне, а не, прости Господи
Довольно! генерал резко двинул кулаком по столу, отчего стоявшие на столе приборы и фарфоровые тарелки задрожали и зазвенели. Я не могу это больше слушать! Мари поедет в Петербург через Белую Церковь. До этого заедет к Репниным, князь Николай мне уже писал Вот неугомонные, но тот хотя бы не мерзавец, в отличие от последнюю фразу он произнес тихо, но сидящий рядом и все время помалкивающий старший сын смог ее уловить и намотать себе на ус.
Но как же ребенок? Она его, надеюсь, оставит? опять спросила мать семейства. Подумать только, с таким малышом соваться в дальний путь, в самую распутицу А если заболеет? У него как раз зубы режутся, вчера уже не спал, мне кормилица докладывалась.
Ребенка я возьму с собой. Он его сын, сказала твердо Мари. И Серж покамест его не видел.
Видел. Приезжал, когда ты в горячке лежала, а Николино было от роду два дня, посмотрел на него и уехал сдаваться властям, возразил отец.
Все равно. Сын едет со мной, и это не обсуждается. Я не могу его бросить Мари опустила глаза и глубоко вздохнула.
Так вот, я не договорил. Мы поедем в Петербург позже. И по очереди, как нам будут позволять дела. Катерина и без того собиралась
Мари подумала с досадой, что так и не рассмотрела эту возможность кто-то из семьи непременно увяжется в провожатые, а потом уже разозлилась на саму себя, что не предложила этого с самого начала. Им ведь нужно было только знать, что с ней все в порядке.
Я могу хоть завтра, опять вступила maman. Вместе с Катей, так будет лучше
Посмотрим. Признаться, мне не менее тяжело отпускать дочь, как и тебе, но придется, вздохнул Николай Раевский. Но пусть она помнит мы ей любим и доверяем. Не подведи нас, Маша.
Позже, уже сидя в возке, который был должен доставить ее сперва в Белую Церковь, под крыло двоюродной бабки, где она думала на время оставить Николино, а потом и в Петербург, княгиня думала, что же значат эти слова отца. Как она могла подвести кровную семью? Позже она поймет, что имелось в виду. Но будет уже очень поздно.
II. Алина
В Петербурге тянулся длинный промозглый март. Великий Пост все не кончался, усугубленный нескончаемым трауром по почившим императору и императрице, и княжна Александра Волконская, которую, чтобы отличать от бабушки и кузины, называли исключительно Алиной, в первый раз в жизни радовалась столь ненавистному ей времени года, поскольку оно как нельзя лучше отражало состояние ее души. Темнота и смутность поселились в доме ее бабушки, где она выросла, куда любила возвращаться после поездок, в которые периодически брала ее мать, после светских раутов и балов, концертов и театральных представлений. Но нужно было приглядываться, чтобы разглядеть эту тьму, ведь все шло как обычно бабушка вставала рано, завтракала, одевалась, ехала по гостям или во дворец, там же и обедала, и княжна Алина сопровождала ее, насколько могла. Родители покамест не были в Петербурге отец до сих пор занимался организацией похорон государя, мать, однако же, грозилась прибыть как можно скорее, и Алине, равно как и ее младшему брату Григорию, видеть ее не хотелось. Но так как они не разговаривали из-за очередной ссоры, из тех, что вечно вспыхивали между ними по разным пустякам, обсудить им происшедшее было невозможно. А произошло слишком многое. Помимо неожиданной смерти государя, которая произошла фактически на Алининых глазах мать взяла ее тогда в Таганрог, как часто брала ее в самые разные поездки, от Одессы до Лондона, случился и иной удар, уже касавшийся непосредственно их семьи. Младший сын княгини Александры Николаевны арестован по обвинению в государственной измене, соучастии в попытке убийства государя и организации революции в империи. В тот час, когда стало известно об аресте Sergeа, они все как раз ужинали.