С блеском серебра на кончиках дрожащих ресниц, с всполохами бесцветного пламени, что проявляло себя струящимся маревом горячего воздуха.
И первое, что меня встретило в том, не имеющем ориентиров иллюзорном мире - его голос. Стелящийся дуновеньем легкого ветерка, что является предвестником надвигающийся бури.
-Я говорил, что найду тебя.
Его глаза приближаются настолько, что я могу рассмотреть каждую изумрудную искорку очерчивающую контур его зрачков. И каждую его мысль, что всплывает мне навстречу из завораживающей и пугающей глубины.
-Нет!
Я пытаюсь отшатнуться, но грезы отказываются мне подчиняться, и я едва ли не захлебываюсь в бушующих вокруг меня эмоциях: его, моих, наших. Сплетающихся в разноцветный комок радости, ожидания, отчаяния, надежд и сомнений. И я вязну в этой паутине, проваливаясь все глубже и глубже.
А он продолжает улыбаться странной, беззащитно-нежной улыбкой и протягивать мне ладонь, гладкая кожа которой украшена серебристым орнаментом - переплетением спиралей, что перемешиваясь, накладываясь друг на друга, выплетают узор, от которого очень трудно отвести взор.
-Ты та, которую я столько ждал. - И стон-мольба срывается с его губ - Не покидай меня.
-Нет! - И я вскидываюсь, пытаясь снова и снова вырваться из объятий кошмара.
И, к моей радости, мне это удается. И вместо черной бездны на меня смотрит встревоженный взгляд Карима.
-Что? - Он сидит на краю кровати и нежно гладит мою руку, которая судорожно комкает ткань одеяла.
-Ничего страшного. - Хрипло. И очень неискренне. - Просто плохой сон. Надо было вытащить из спячки тарагора - он бы стянул с меня остатки чужой магии. Да только боюсь, сил у меня на это пока нет.
Его губы улыбаются, но глаза, под кустистыми бровями, продолжают оставаться полны беспокойства.
-Я, конечно, не твой Васька. Но если ты хочешь поговорить…
Все, что я могу - усмехнуться в ответ. Разговор о Закирале сродни прогулке по тонкому льду: много адреналина и результат, который весьма предсказуем.
-Тебе интересны метания барышни, что не может определиться, кто из окружающих ее мужчин сумел произвести на нее большее впечатление?
-Ну…. на этот вопрос барышне я могу ответить и сам. - И он довольно добродушно фыркает. - Причем, без долгих разговоров и обсуждений каждого кандидата: скорее всего именно тот, по чьей вине ты сейчас боишься сомкнуть глаза. И тогда все, что мне остается - лишь выяснить, какой именно след он оставил в твоей душе, и не стоит ли после произведенного им эффекта перевести его в разряд особо опасных врагов.
Трудно спорить с тем, что очень похоже на правду. Да только легче от этого не становится: многогранные карие глаза Зариаля, с удивительной красоты изумрудно-серебряной окантовкой едва ли не сводят с ума, продолжая преследовать меня.
И не только во сне.
И смертоносная мягкость его движений, когда самый обычный наклон головы становится изысканным действом. Когда неожиданная улыбка связывает крепче, чем произнесенные клятвы. Когда журчащий обертонами низкий голос…
И я замираю. Надеясь, что внимательный взгляд Карима не заметит, как отливает кровь от моего лица.
Да здравствует, первая неясность.
И это - гордость, граничащая с высокомерием, о которой говорится, как только речь заходит о Даймонах? Признание других рас недостойными называться даже пылью под их ногами? Уверенность в том, что лишь они созданы, чтобы повелевать веером миров?
А сколько нелицеприятных слов в их адрес произносится, когда в разговоре всплывает их отношение к женщинам… Не к тем, кто как и он закрывает голову и тело черным полотном, а к другим.