«Неужели я вляпался с Большим Т.?» проносится у меня в голове. Я опытен в подобных делах. Даже очень опытен. Но и мне свойственно допускать ошибки.
Сейди уже почти рядом со мной. Я жду, даю ей возможность задать свой вопрос:
А кто им интересуется?
Спецагент ФБР Карен Янг, представляется женщина.
Янг чернокожая. На ней облегающая кожаная куртка коньячного цвета. Под курткой темно-синяя рубашка, застегнутая на все пуговицы. Слишком уж модный прикид для спецагента.
А это мой партнер, спецагент Хорхе Лопес.
Лопес одет более традиционно. Костюм цвета мокрого асфальта, унылый красно-коричневый галстук.
Оба предъявляют нам жетоны.
Чем вызван ваш приход? спрашивает Сейди.
Мы хотели бы поговорить с мистером Локвудом.
Это я поняла, с долей язвительности произносит Сейди. О чем?
Янг улыбается и прячет жетон в карман:
Об убийстве.
Глава 2
Мы заходим в тупик. Янг и Лопес намерены меня куда-то увезти, причем без объяснений.
Сейди категорически против. Наконец я вмешиваюсь, и мы приходим к некоему соглашению. Я поеду с ними, но меня не будут ни допрашивать, ни даже расспрашивать без присутствия адвоката.
Сейди, которая куда мудрее своих тридцати лет, это не нравится. Она отводит меня в сторону и говорит:
Они так и так будут вас расспрашивать.
Знаю. Это не первое мое столкновение с властями.
Не второе, не третье и но Сейди подобное не касается. Я не собираюсь упираться, но и ее «адвокатская поддержка» мне не нужна. На это у меня три причины. Во-первых, Сейди должна ехать в суд, и мне неловко ее задерживать. Во-вторых, если дело касается Тедди Лайонса Большого Т., Сейди незачем об этом знать, особенно прямо сейчас. И в-третьих, это убийство вызывает у меня любопытство. Я чувствую себя на редкость уверенным. Попробуйте привлечь меня к ответу.
Я покидаю офис и сажусь с ними в машину. Мы едем в северном направлении. Машину ведет Лопес. Янг сидит рядом с ним. Я устроился на заднем сиденье. Странно, но я почти физически ощущаю беспокойство обоих. Оба пытаются вести себя профессионально, и это им удается, но под слоем профессионализма я ощущаю некое подводное течение. Убийство явно не из категории обычных. Есть в нем какая-то закавыка. Спецагенты пытаются это скрыть, но их волнение действует как феромон, и мой нос улавливает соответствующий «запах».
Обработку меня Лопес и Янг начинают с традиционной молчанки. Теоретически это очень простой прием: большинство людей не выносят молчания и любым способом пытаются его нарушить, порой говоря такое, что потом может быть поставлено им в вину.
И теперь парочка спецагентов пробует эту тактику на мне. Чувствую себя почти оскорбленным.
Разумеется, я не поддаюсь на их уловку. Разваливаюсь на сиденье, сцепляю пальцы и смотрю в окно машины, словно турист, впервые приехавший в этот большой дрянной город.
Мы знаем, кто вы, наконец произносит Янг.
Я сую руку в карман пиджака и нажимаю кнопку на мобильном телефоне. Теперь наш разговор записывается, и запись пойдет прямиком в облачное хранилище на случай, если мои новые друзья из ФБР обнаружат, что я вел запись, и предпочтут ее стереть или сломать мобильник.
Я всегда готов к неожиданностям.
Янг поворачивается ко мне:
Я сказала, что мы знаем, кто вы. (Я продолжаю молчать.) В свое время вы работали на ФБР.
Итак, они знают о моих связях с Федеральным бюро расследований. Это меня удивляет, хотя я и не показываю своего удивления. Я действительно работал на ФБР сразу после окончания Дьюкского университета, однако моя работа была строго засекречена. Кто-то им рассказал, причем кто-то наверху. Еще одно доказательство, что убийство не из обычных.
Слышали о вашей успешной работе, говорит Лопес, встретившись со мной взглядом в зеркале заднего вида.
Быстро же они перешли от игры в молчанку к лести. Я по-прежнему не говорю ни слова.
Мы едем по Сентрал-Парк-Вест улице, на которой я живу. Вероятность того, что убийство как-то связано с Большим Т., значительно уменьшается. Во-первых, я знаю, что Большой Т. жив, хотя и не сказать, чтобы невредим. Во-вторых, если бы федералы хотели допросить меня по инциденту с ним, мы бы отправились на юг, в их штаб-квартиру на Федерал-плаза, 26. Но мы едем в противоположном направлении, приближаясь к «Дакоте», фешенебельному жилому дому на углу Сентрал-Парк-Вест и Семьдесят второй улицы.
Принимаю это к сведению. Сейчас я живу один, значит жертва не из числа дорогих мне людей. Возможно, суд выдал ордер на обыск моей квартиры и нашел какой-то компромат, который они собираются использовать против меня. Но это тоже маловероятно. Один из швейцаров «Дакоты» сразу бы сообщил мне о вторжении. И потом, сработала бы скрытая сигнализация и мне на мобильник поступил бы сигнал. К тому же я не отличаюсь беспечностью и не держу у себя дома ничего такого, что могло бы навлечь подозрение властей.
К моему удивлению, Лопес везет меня мимо «Дакоты». Мы едем дальше. Проехав шесть кварталов, мы приближаемся к Музею естественной истории. Замечаю две служебные машины нью-йоркской полиции, стоящие напротив «Бересфорда», еще одного знаменитого довоенного многоквартирного дома на Восемьдесят первой улице.
Лопес внимательно разглядывает меня в зеркале заднего вида. Я смотрю на него и хмурюсь.
Униформа швейцаров «Бересфорда», похоже, навеяна формой советских генералов конца тысяча девятьсот семидесятых. Лопес подъезжает к тротуару и останавливается. Янг поворачивается ко мне:
У вас есть знакомые в этом доме?
В ответ я молча улыбаюсь.
Хорошо, тогда я прошу вас выйти из машины, качая головой, говорит она.
Лопес справа, Янг слева в таком порядке мы входим в мраморный вестибюль и идем к приветливо распахнутым дверям лифта. Кабина отделана деревянными панелями. Когда Лопес нажимает на кнопку верхнего этажа, я понимаю, что мы отправляемся в «разреженный слой атмосферы», выражаясь фигурально, буквально и, главным образом, финансово. Один из моих сотрудников, вице-президент «Лок-Хорн секьюритиз», владеет в «Бересфорде» классической шестикомнатной квартирой на четвертом этаже, из окон которой открывается ограниченный вид на парк. Он заплатил за нее более пяти миллионов долларов.
Вы хоть догадываетесь, куда мы едем? спрашивает меня Янг.
Вверх, отвечаю я.
Забавный ответ.
Я хлопаю ресницами, изображая скромность.
Мы едем на самый верхний этаж, поясняет она. Вы когда-нибудь там бывали?
Полагаю, что нет.
Вы знаете, кто там живет?
Полагаю, что нет.
А я-то думала, богачи знакомы друг с другом.
Это стереотипное мнение и вдобавок ошибочное.
Но ведь вы все-таки уже бывали в этом доме?
Я предпочитаю молчать. В этот момент двери лифта со звоном открываются. Я думал, мы попадем прямо в прихожую роскошной многокомнатной квартиры. В панорамных квартирах выход из лифта часто устраивается внутри. Однако мы оказываемся в темном коридоре. Обои здесь тканевые, насыщенного красно-бурого цвета. Дверь справа распахнута, за ней видна чугунная винтовая лестница. Лопес идет первым. Янг кивком предлагает мне следовать за ним. Я подчиняюсь.
Все окружающее пространство забито хламом.
По обеим сторонам ступенек громоздятся шестифутовые стопки старых журналов, газет и книг. Я замечаю журнал «Тайм» номер за 1998 год. Нам приходится идти боком, иначе не протиснуться сквозь узкий проход.
В воздухе разлито удушающее зловоние.
Конечно, это словесный штамп, но вполне уместный: запах разлагающегося человеческого тела не сравнить ни с чем. Янг и Лопес прикрывают нос и рот. Я этого не делаю.
«Бересфорд» имеет четыре башни на каждом углу здания. Мы выходим на площадку северо-восточной башни. Обитатель теперь уже бывший самого верхнего этажа одного из самых престижных жилых зданий Манхэттена был первостатейным скопидомом и барахольщиком. Мы продвигаемся с большим трудом. Четверо криминалистов, одетых соответствующим образом и с пластиковыми шапочками на голове, штурмуют завалы хлама, пытаясь заниматься своим делом.